Выстрел в спину на Машуке. Заказное убийство Лермонтова

Разговорившись с одним из древних старцев, я рассказал о статье. Собеседник мой очень разгневался, разволновался, воскликнул:

– Как не Мартынов?! Он, он, негодяй (не ручаюсь, что сказано именно негодяй, а не что-то покруче, просто не запомнилось, поскольку отпечаталось главное). Он… Он заманил Лермонтова на Машук и убил там.

И сообщил, что ему рассказал о том его отец, а его отцу – его отец…

Он уж точно не помнил кто, но, твёрдо знал, что кто-то видел, как сначала на Машук проехал Мартынов, а через некоторое время и Лермонтов. И тут же выстрел…. А потом один офицер ускакал в город. А второй остался лежать на поляне.

Так что кто-то видел, как всё происходило. Ведь место дуэли не так далеко от церкви и кладбища, на котором было первое захоронение погибшего поэта. А церковь – и ныне действующая – была на окраине города, да и в восьмидесятые практически тоже. Рядом – только санаторий «Ленинские скалы», ну и несколько ниже него по склону – Военный санаторий.

Всё это я выслушал, принял к сведению. Но… специально и рассказал обо всём не в главе, непосредственно посвящённой дуэли, ибо ссылку такую никуда не пришьёшь. Ведь я даже фамилию рассказчика не записал. Нелепо выглядело бы, если б стал уточнять биографические данные.

В Пятигорске и в ту далёкую пору было чем заняться отдыхающим, ну а теперь и подавно. К месту дуэли Лермонтова разве что иногородние экскурсии (из Кисловодска, Ессентуков и Железноводска) приезжают на автобусе. В Пятигорских санаториях туда экскурсии принято, во всяком случае так было до крушения советской власти, водить пешком. Ну а ещё       лучше, воспользоваться терренкуром по живописнейшим местам и частично местам Лермонтовским. Маршрут терренкура начинается от фонтана «Каскад», что совсем рядом с Домиком музеем Лермонтова и санаторием со знаковым названием «Тарханы».

«Каскад» – нескольких фонтанов, расположенных уступами, с мостиком, переброшенным через искусственный водопад, под которым была устроена подсветка. По вечерам водяные струи переливались в лучах разноцветных прожекторов, завораживая и умиротворяя мягким шелестом воды. Днём фонтан дарил прохладу, орошая при порывах ветерка прохожих мелкими капельками воды, долетающими до бетонной дорожки и до скамеечек, что стояли в тени ветвистых кустарников.

От фонтана дорожка терренкура вела к радоновой лечебнице, оставляя её слева, а далее бежала по отрогу «Машука», мимо Эоловой арфы, помнившей Лермонтова. Она оставалась справа. Затем терренкур проходил мимо санаториев «Родник» и «Ласточка», что в районе, именуемом Провалом, далее – над самым этим знаменитым «провалом», после которого следовал ещё один крутой подъём к санаторию имени Кирова, принадлежавшему в ту пору 4-му Главному управлению. Там отдыхала партийная элита. И, наконец, после санатория Кирова, большая часть маршрута пролегала по лесу. Чуть ниже узенькой асфальтовой дорожки терренкура, была проезжая дорога, въезды на которую у санатория Кирова и у места дуэли Лермонтова перекрывали шлагбаумы.

Воздух на том участке настолько чист, что стоило проехать какой-то машине или мотороллеру с прицепом, допущенным по хозяйственным делам, пахло выхлопными газами отвратительно и резко, чего мы не замечаем в загаженных городских квартирах. Спокойным, но не слишком медленным шагом Машук можно обогнуть часа за полтора.

Место дуэли Лермонтова на терренкуре. Ныне это обустроенная поляна на северо-западном склоне Машука, возле которой есть площадка для стоянки экскурсионных автобусов, дорога же после поляны перекрыта, во всяком случае была перекрыта при советской власти. Проезд разрешался лишь служебным машинам, доставляющим продовольствием и другие грузы для множества пионерских лагерей и других учреждений. В 1960 году место дуэли причислено к объектам культурного наследия федерального значения.

Со слов «мартышки» и «секундантов», долго определявших свою принадлежность к одном из противников, местом дуэли была выбрана поляна в 4-х верстах от города. Мимо проходила дорога в Николаевскую колонию. Теперь это населённый пункт Иноземцево.

На поляне установлен обелиск, возле которого экскурсоводы рассказывают то, что придумали после убийства Лермонтова «мартышка» и другие члены организованной им преступной группировки, устранившей того, кто нам мог заменить Пушкина. Это не в укор экскурсоводам. Что же делать, если всё о дуэли было в руках мартышколюбов и лермонтофобов.

Лермонтов полюбил Пятигорск. Уже в ту давнюю пору в центре города был разбит живописный парк «Цветник», который теперь по вечерам озаряется призрачным светом светильников, укрытых в островках кустарника. От центральной аллеи разбегаются аккуратные тропинки, вьющиеся средь газонов и клумб. Они ведут к гроту «Дианы», камни которого помнят Лермонтова, бывавшего там с шумными компаниями, а далее – к старинной галерее, из которой льётся музыка, постепенно заглушающая музыку оставшегося позади поющего фонтана. Далее можно подняться по каскаду каменных лестниц к Академической галерее и остановившись полюбоваться волшебным ночным пейзажем курортного города, раскинувшегося в долине. Линии разноцветных фонариков, которые обозначают «Цветник», погружённый во мрак ночи, выводят, словно огни посадочной полосы, на небольшую площадь, куда время от времени выскакивают из боковой улицы шумные трамваи, издавая колёсный скрежет на крутом повороте. Рельсы уносят их вдаль, к железнодорожному вокзалу.

А чуть выше площадки, что близ Лермонтовой галереи и грота Лермонтова, на отроге Машука, нежно и таинственно поёт Эолова арфа, навевая особые, захватывающие грёзы. К ней ведут асфальтовые дорожки, кое-где, на крутизне, переходящие в каменные ступеньки и лишь в редких местах освещённые скрытыми в листве деревьев фонарями. На каменной площадке возвышается старенькая, дореволюционной постройки башенка на постаменте, с колоннами по кругу. Немало повидала она на своём веку, и вихрей революционных, и вихрей, разбивающих сердца. На куполе этой башенки-павильончика, взамен украденной в годы революции настоящей, чудодейственно выполненной арфы, сменившей ту, которую слушал когда-то Лермонтов, арфы, поющей от ветра, и именуемой Эоловой, теперь установлен электронный прибор.

На страницах повести «Княжна Мери» Лермонтов ярко, с любовью и восхищением рассказал и об Эоловой арфе, и о гроте Дианы, и о живописных окрестностях. Да и во многих других прозаических и художественных произведениях он не забывал сказать добрые слова об этих замечательных местах.

Некоторые биографы полагают, что именно по время поездки на воды в Пятигорье, Лермонтов всерьёз познакомился с творчеством Пушкина.

Так Виктор Васильевич Афанасьев в книге «Лермонтов», выпущенной в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия», пишет:

«В один из июньских дней Миша после обыкновенной прогулки на Машук, запыхавшийся и оживлённый, вошёл в гостиную, где сидели его кузины. Окна были открыты, и занавеси раздувало свежим ветерком. Мария Акимовна Шан-Гирей, которой тогда было двадцать семь лет, читала вслух книгу. Миша стал слушать.

Это были стихи о Кавказе. С первых же строк Мише стало казаться, что они словно раскрывают ему тайну гор… Он дослушал их до конца и не сразу заметил, что поэма кончилась, что Мария Акимовна умолкла, а девочки занялись своими куклами. Но стихи продолжали звучать в его душе. Вызванное ими волнение не проходило. Мише казалось, что он как-то причастен к этому волшебству – к этим стихам. Не обращая внимания на девочек, он подошёл к Марии Акимовне и попросил книгу. Через мгновение он был в саду, в дальнем его уголке.

Книга открывалась портретом мальчика, который, подперев щёку рукой, задумчиво смотрел в сторону. Он был курчав, толстогуб, через плечо у него был переброшен плащ. «Издатели присовокупляют портрет автора в молодости с него рисованный, – говорилось в объяснении к портрету. – Они думают, что приятно сохранить юные черты поэта, которого первые произведения ознаменованы даром необыкновенным». Миша перечитал поэму. Читая, он поминутно возвращался к портрету, жадно впиваясь глазами в черты человека с «необыкновенным даром». Этот человек здесь был. Вот он вспоминает «пасмурный Бешту» и «его кремнистые вершины». Он был здесь с другом, с которым «сердцем отдыхал», «делил души младые впечатленья». Странно было, оторвавшись от книги, видеть наяву эти самые «кремнистые вершины».

Книга «Лермонтов» написана в лучших традициях серии, ведь Максим Горький, по инициативе которого серия «Жизнь замечательных людей» создавалась, предполагал, что в ней будут публиковаться художественные биографии, именно художественные, а не сборники цитат с сухими авторскими комментариями. Постепенно, всё это было утрачено, книги превратились в исследовательские трактаты, а потому «Лермонтов» Афанасьева выгодно отличается от них.

Я привёл несколько абзацев из книги, где, возможно, используется разумный авторский домысел, разумеется, основанный на фактах.

Да, край, знаменитый живописным Машуком и необыкновенным пятиглавым Бештау, стал для Лермонтова источником вдохновения, местом, где он, уже пробовавший силы в поэзии, стремительно стал развивать в себе этот дар, но край, ставший для него роковым в будущем.

Но сначала была служба армейская…

Глава пятая

«Есть в русском офицере обаянье»

Помню, меня ещё курсантом поразило стихотворение поэта-фронтовика Георгия Кузьмича Суворова (1919–1944), которое, как указано автором, посвящено полковнику Путилову. Мы, курсанты Московского высшего общевойскового командного училища, будущие командиры мотострелковых взводов, рот, батальонов, как губки впитывали всё, что касалось избранной нами профессии. Каким должен быть командир, как обучать и воспитывать своих подчинённых, как готовить их к тому, ради чего, собственно, и существуют люди военные – к защите Отечества.

Есть в русском офицере обаянье.

Увидишься и ты готов за ним

На самое большое испытанье

Идти сквозь бурю, сквозь огонь и дым.

Он как отец – и нет для нас дороже

Людей на этом боевом пути.

Он потому нам дорог, что он может,

Ведя на смерть, от смерти увести.

Много примеров давала нам история, очень много, но вряд ли тогда можно было найти что-то важное, но спрятанное от читательских масс о том, каким был офицером наш гениальный поэт, проживший всего-то двадцать шесть лет, то есть покинувший сей мир в возрасте, до которого нам, курсантам, оставалось всего-то пять шесть годков прожить. В возрасте, в котором для офицера ещё всё только начинается.

Так каким же офицером был Михаил Юрьевич Лермонтов, вполне заслуживший того, чтобы его, всего лишь двадцатишестилетнего уважительно называть по имени отчеству?

Прежде всего, он – потомственный военный, как говорят, с молоком матери впитавший в себя всё лучшее, что есть в Русском Мире, что есть на Русской Земле, и, добавим, с кровью отца всё самое достойное, что было в роду его предков, носителей профессии «Родину защищать».

Да, далёкий предок его был не из России. Да, шотландец Георг (Джордж) Лермонт (1590-е – 1633) был наёмником польского короля Сигизмунда III, нанятый для участия в русско-польской войне 1609-1618 годов. Но ведь Шотландия фактически была поглощена Англией, и шотландцы до сих пор пытаются добиться свободы от этой узурпации, добиться самостоятельности. То есть шотландцы – это не англичане не только по своей национальности, но, главное, по гордому и свободолюбивому духу.

Предок Лермонтова, познал, что есть Россия, кто они – русские люди – и не по принуждению, а по своей собственной воле перешёл на сторону Великой Державы Российской не в победное для неё время, а в многотрудный период борьбы за само существование, за независимость, ведь только что окончилось тяжёлое, разорительное и кровопролитное смутное время.

В 1613 году Лермонт оказался в крепости Белая, там была возможность познакомиться с русской жизнью. Не только он, многие наёмники из числа шотландцев и ирландцев были в том гарнизоне. Когда же Белую осадил блистательный русский князь Дмитрий Пожарский, победитель поляков и освободитель Москвы, и обратился с предложением прекратить ненужную им войну с Россией, с которой им и причин враждовать не было, 13 сентября добровольно сложили оружие.

Поляков – в плен, а вот роты ирландцев и шотландцев – их назвали тогда

«ирляндская» и «шкотская», решили служить русскому царю.

Георг Лермонт вместе со своими сослуживцами подал челобитную государю Михаилу Фёдоровичу принять на русскую службу, обязуясь честно служить ей, как своему Отечеству. Георг Лермонт принял Православие и получил имя Юрий Андреевич. В ту пору всех иноземцев звали обобщённо – немцами. Михаил Васильевич Ломоносов впоследствии это объяснил просто: «Восточное плечо реки Немени, впадающее в Курской залив, называется Русса, которое имя, конечно, носит на себе по варягам-россам. Сие всё ещё подкрепляется обычаями древних пруссов, коими сходствуют с варягами». А потом и всех, кто из-за Немени (Немана) пришёл, не различая особо, стали звать немцами.

Рота также назывались ротами Бельских немцев или ротами иноземного строя. Юрий Лермонт, по документам проходивший как «Юшко Лермант», сражался отважно. В 1618 году, он, уже прапорщик, отличился в Можайской битве против польско-литовских войск, а при обороне Москвы от войск польского королевича Владислава, был тяжело ранен. В 1619 году стал поручиком. В 1632 году уже в чине ротмистра рейтарского строя служил военным инструктором, обучая дворян и детей боярских. За службу был пожалован поместьями в Галицком и Чухломском уездах Костромской губернии. Женился, но службу не бросил, и в 1633 году погиб в боях с войсками гетмана Христофора Радзивилла на реке Ясенной.

В 1873 году в журнале «Русская старина», в седьмом номере, была опубликована справка, выданная двоюродному брату отца Михаила Юрьевича Юрию Петровичу Лермонтову, в которой значилось:

«Предок фамилии Лермантовых, Юрий Андреевич Лермантов выехал из Шкотския земли в Польшу, а оттуда … в Москву. Потомки сего Юрия Андреевича Лермантова многие российскому престолу служили стольниками, воеводами и в иных чинах, и жалованы были от государей поместьями. Все сие доказывается справкою разряднаго архива и родословною Лермантовых».

От второго брака Юрий Андреевич Лермонтов имел трёх сыновей – Вильяма, Петра и Андрея. Правда Вильям и Андрей остались бездетными. Род Лермонтовых продолжил Пётр.

Сын Петра Евтихий Петрович Лермонтов пра-пра-пра-прадед поэта в 1679 дослужился до чина стряпчего, чина достаточного высокого. В обязанности стряпчего входило выполнение различных хозяйственных обязанностей при царском дворе. По карьерной лестнице продвигался успешно и в 1686 году стал стольником, то есть занял положение в иерархической лестнице после бояр, окольничих и думных дворян.