Я падежи меняю и спряженья,
Причастности, глаголы, времена.
И вижу в пунктуации движение,
И в орфографии
полёт и стремена.
Когда в седле,
и бег кобылы плотен,
И чуден миг,
и строчки понеслись,
И кисть блуждает
в простынях полотен,
И за собою поднимает ввысь.
И рифмы обещают искупление,
И сердце, в пропасть,
падая живёт.
И это всё подчинено стремлению:
Ещё чуть-чуть,
чуть-чуть ещё, вот-вот…
Не так ли в муках и детей рожают?
Не так ли мучились из-за меня.
Но иногда стихи уничтожают
Блудливой ночью, среди бела дня.
* * *
Измотало меня, заморочило,
Сам к своим придираюсь словам.
Среди вздора, и разного прочего,
Что сказать мне? А нате я вам:
Вам, кто сходу и напрочь не верит,
Что порой посещает любовь.
Перед вами закрыл бы я двери -
Окна вдребезги, реки слов.
Реки чувств, океаны молчания,
Театрального фарса, обид,
И отчаяние, и венчание,
И гордыня, и радость, и стыд.
Кто смирит мою утлую совесть?
Ту, которую не укорить?
Но пишу я вранливую повесть,
Что последней строкой не закрыть.
На бумаге исписанной, что ли -
Вновь маячат плохие стихи.
Где ты бродишь, счастливая доля,
В одеяниях из трухи?
Почему все вокруг куролесят,
Будто арки мостов сожжены?
Кто и где мою шею подвесит
На трапециях тишины?
Словотворчество кличет и царствует,
И пронзает пожаром насквозь.
Только сердце чего-то мытарствует.