Одиссея мичмана Д...

– А без всякого качества – просто сторожем служил. Подавал трупы, а убирал только куски от них…

Гололобого от смеха даже в пот бросает. Он то и дело снимает фуражку и вытирает платком лысину.

– Ты, значит, знаком с анатомией?

– Так точно, я ее, можно сказать, всю на практике прошел, наготомию-то эту самую.

– А в таком случае скажи-ка, братец, почему это я толстый?

Залейкин шевельнул бровями и отчеканил серьезно:

– От ума, ваше превосходительство!

– Это что же значит?

– В голове ум не помещается – в живот перешел…

– Хо-хо-хо! – грохочет Гололобый, точно ломовик по мостовой.

– Молодец! Люблю находчивых матросов! Вот тебе за умныйответ.

Дает Залейкину трехрублевую бумажку.

А когда Гололобый удалился, мы еще долго смеялись, смеялись до слез.А когда заговорили об адмиральской дочери, все стали злыми:пребывание на подводной лодке женщины нам даром не пройдет».

В повести оно даром и не прошло: «Мурена» попадает в беду… А вот по жизни все было наоборот. Именно Люси – Елена, де вушка с «глазами как две спелые вишни», спасла подводную лодку «Минога»…

У командира бригады подводных лодок Балтийского моря контр – адмирала Левицкого росли четыре дочери – одна краше другой. Старшие – на выданье – пользовались большим вниманием офи церов подплава, и галантные кавалеры утверждали, что сестры Левицкие со своими огромными глазами и тонкими талиями украсили бы свиту морского царя, тем более что папа – подводный ад мирал.

О, эти кавалеры из подплава, ходившие каждый день по краю бездны! Ни один из них так и не стал избранником гордых дев. Ни обедневший потомок екатерининского фаворита старший лейте нант Владимир Потемкин, ни остзейский барон капитан 2-го ранга Вильгельм Нилендер, ни сын командующего Балтийским флотом старший лейтенант Антоний Эссен. Последнего постигла и вовсе горькая участь. Его подлодка запуталась во вражеских сетях, и он застрелился, не дожидаясь смерти от удушья…

За Еленой Левицкой ухаживал пылкий кавказец мичман Гарсоев, командир экспериментальной подводной лодки «Почтовый» – первой в мире с единым двигателем для подводного и надводного хода. Познакомил его с Еленой ее брат – лейтенант Александр Левицкий, учившийся вместе с Гарсоевым в либавском отряде подводников.

Однажды весенним днем 1913 года Гарсоев назначил девушке свидание, в полной уверенности, что он успеет сходить в море на пробное погружение и вернуться к сроку. Подводная лодка «Минога» – его назначили на нее командиром совсем недавно – таила немало сюрпризов для нового экипажа. Гарсоев забрал с «Почтового» всех своих людей – бывалых, сплаванных сверхсрочников. Именно поэтому он был уверен, что старинное морское поверье – «не загадывай в море возвращения» – на сей разего не коснется.

Коснулось, и еще как…

Елена ждала долго. Она еще никому не позволяла так безбожно опаздывать. Девушка давно бы ушла, но сердце подсказывало недоброе… Ее окликнул знакомый офицер, спросил, кого ждет. Узнав, что Гарсоев не вернулся из моря к сроку, забил тревогу.

Работы в порту прекратились, на место последнего погружения «Миноги» – у Либавского маяка – двинулись подъемный кран, киллектор, буксиры с водолазами и офицерами – слушателями Учебного отряда подплава.

Девушка теребила отца: что случилось?! Но контр-адмирал Левицкий и сам толком ничего не знал…

То, что произошло с «Миногой», описано в романе Валентина Пикуля«Моонзунд». Сигнальщик перед погружением засунул флажки под настил мостика и нечаянно попал ими под клапан шахты судовой вентиляции, клапан не смог закрыть до конца довольно широкую воздушную трубу, и через нее, едва мостик «Миноги» ушел под балтийскую волну, в моторный отсек хлынула вода.

ВЫПИСКА ИЗ КНИГИ: «Палубу уносило стремглав, и душа расставалась с телом. Никто не понимал, что случилось с исправной лодкой. Она падала, падала, падала… Вода вливалась в нее бурно, гремяще. Если звук „щ“ продолжать без конца, усилив его во много раз, то это и будет шум воды, рвущейся внутрь корабля. И вот лодка мягко вздрогнула.

– Легли, – перевел дыхание боцман.

– Грунт? – спросил командир штурмана. Быстрый взгляд на карту.

– Вязкий ил…»

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: «Команда затонувшей лодки по шуму поступающей воды определила, откуда она поступает. Было решено разрубить трубу вентиляции внутри рубки и заглушить ее. Пример показал командир лодки: сняв свой китель, он приказал забить его в трубу. За ним последовали одежда и белье команды. Однако прекратить поступление воды в лодку не удалось. В кормовом трюме набралось много воды; она уже залила главный электродви гатель. Командир приказал команде собраться в кормовую часть лодки, подальше от аккумуляторной батареи, предвидя тяжелые пос ледствия от ее затопления морской водой (образование при этом удушливого газа – хлора – грозило людям гибелью). Команда вела себя очень беспокойно – некоторые предлагали открыть кормовой люк и выброситься из лодки, пока не поздно. Гарсоев объяснил, что в этом случае смогут спастись только один-два человека, а все остальные погибнут; он приказал вести себя спокойнее и ждать помощи извне, которая, безусловно, будет оказана.

Гарсоев знал, что быстрое покрытие аккумуляторов толстым слоем воды предохранит от большого выделения хлора, который растворяется в воде. Вода уже подходила к верхней кромке цистерн центрального поста и грозила вскоре залить аккумуляторы, поэтому Гарсоевпринял решение продуть воздухом кормовую балластную цистерну. Корма при этом несколько приподнялась, а вода из кормового трюма быстро перелилась в носовой трюм и залила аккумуляторы. Облегченная корма лодки поднялась настолько, что на поверхности моря стал виден кормовой флаг (в те времена кормовой флаг на лодках при уходе под воду не спускали).

После затопления аккумуляторов свет в лодке погас. Осталась только крошечная пальчиковая лампочка-свеча перед иконой НиколаяУгодника, который считался покровителем моряков старого флота (такаяикона имелась на всех кораблях). Многие из экипажа «Миноги»уже находились в бредовом состоянии и проклинали всех святыхнасвете…

Когда Гарсоев почувствовал, что теряет сознание, он подозвал боцмана Гордеева, передал ему всю полноту командирской власти и через несколько секунд лишился чувств».

О том, с какими перипетиями шла спасательная операция, увлекательно рассказал в своей книге «Конструкторы подводных кораблей» Юрий Стволинский. Здесь же важно сказать вот что: промедли спасатели еще хоть полчаса – подводникам уж не быть в живых, и Гарсоеву в первую голову; его и так вытащили без признаков жизни. Лицо командира, выбеленное хлором, навсегда осталось мертвенно белым. Девять часов в же лезном гробу, насыщенном углекислотой, парами кислоты и акку муляторным хлором, – это почти за пределами человеческих возможностей. И если бы у милого существа «с глазами как два солнца» не хватило бы терпения прождать эти «лишние» полчаса, о несчастье с «Миногой» в порту узнали бы не в семь часов вечера, а гораздо позже.

По всем романическим канонам после такой истории спасенный и его спасительница должны были сыграть свадьбу. Но в жизни все вышло иначе. Елена Левицкая стала женой судового врача «Авроры» Н. И. Башкирцева, а Гарсоев до конца дней своих жил один.

После «Миноги» он командовал новейшей подлодкой типа «Барс» – «Львицей». В Красном Флоте Александр Николаевич Гарсоев занимал довольно высокие должности, возрождал Учебный отряд подплава, созданный Щенсновичем и выпестованный Левицким, в 1920 году вместе с Домерщиковым, Гернетом и другими красными военморами создавал морские силы на Азовском и Черном морях. В Военно-морской академии организовал принципиально новую ка федру – тактики подводных лодок.

Аттестация 1928 года, подписанная начальником Военно-Морских Сил РККА Муклевичем: «Исключительно добросовестного отношения к делу. Работает не жалея себя. Огромные знания и феноменальная память. Подводное плавание, как своим сохранением, так и теперь новостройками, обязано А. Н. Гарсоеву весьма многим. Хороший, честный человек, но устал и требует любовного к себе отношения – приходится оберегать».

Однако оберегали его плохо. В 1931 году начальника дивизиона подводных лодок серии «Д» Александра Николаевича Гарсоева арестовали по ложному обвинению. Сидел он недолго – довольно скоро разобрались и выпустили. Однако и без того подточенное опасной подводной службой здоровье не выдержало, и через год-другой Гарсоева не стало.

Елена Павловна Левицкая-Башкирцева пережила со старшей сестрой блокаду Ленинграда. Мария в голодном сорок втором овдо вела и ослепла, и ее взяла к себе младшая. Вдвоем они коротали свой век в ленинградской коммуналке и умерли с разницей в три месяца в 1979 году.

Такова судьба либавских наяд, дочерей адмирала Левицкого.

Впрочем, перед ним я в долгу. В повести «Взрыв корабля» я обмолвился, что П. П. Левицкий был отстранен от бригады подвод ных лодок за бездарное командование. Теперь, когда открылись новые документы и новые обстоятельства, я беру назад свои слова… Но сначала надо вернуться к повести Новикова-Прибоя «Подвод ники». Пожалуй, это было первое художественное произведение в мировой литературе (а уж в отечественной-то наверняка) о моряках, воюющих в морских глубинах (фантастика не в счет). Дебют начинающего мариниста состоялся весьма заметный. Повесть выписана энергично, красочно, сочно. По манере своей это род лубочной литературы.

Не вижу ничего дурного в этом исконно народном жанре. «Подвод ники» – первоначально рассказ назывался «В царстве Нептуна» – мастерски сработанный матросский лубок, он волнует и трогает любого, как и бесхитростная, ставшая почти народной песня «Раски нулось море широко…». Я перечитывал «Подводников» много раз и всегда поражался силе той простоты, с которой на писана эта вещь. Положа руку на сердце, признаюсь: в том, что однажды меня властно потянуло на подводный флот, виноват отчасти и автор злоключений «Мурены».

Алексей Силыч на подводных лодках не служил, но в 1921 году отправился в Кронштадт с намерением изучить и описать мало кому известную жизнь моряков «потайных судов». Контр-адмирала Левицкого он никогда не видел и о том, что тот приводил дочь на подводную лодку, знал лишь по рассказам очевидцев. Жанр лубка и дух пореволюционных годов требовали карикатурного образа царского адмирала. Так в повести появился Гололобый – дородный, самодурственный, хотя и безобидный, вельможа. Портрет его был списан, скорее всего, с контр-адмирала Вердеревского, который сменил Левицкого в 1915 году. Тот был и тучен, и лыс, хотя это и не мешало ему быть великолепным знатоком подводного дела. Левицкий носил волосы бобриком и отличался худощавой, подтянутой фигурой.

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА. Павел Павлович Левицкий родился в 1859 году в семье доброго моряка, тоже Павла Павловича, командира пароходофрегата «Смелый», оставившего свое имя на морской карте – одна из банок Балтийского моря в Або-Аландских шхерах названа в честь участника гидрографических работ капитан-лейтенанта Левицкого. Когда Павел учился в Морском корпусе, отец был произведен в генерал-майоры по Адмиралтейству. Юный гардемарин гордился не только отцом, но и дедом, Павлом Григорьевичем Левицким, человеком судьбы незаурядной. По настоянию своего брата, знаменитого художника Дмитрия Левицкого, тихий семинарист оставил духовное поприще, стал военным инженером. В чине инженер-генерала он возглавлял работы по строительству Ревельского морского порта.

Мичман – будущий адмирал-подводник – не посрамил своих предков. Имя его поминается в доброй дюжине книг, начиная от фундаментальной «Боевой летописи русского флота» (где оно, к сожалению, помещено с искаженными инициалами), кончая популярными брошюрами по истории подводного плавания. Павел Павлович Левицкий вошел в историю флота и как командир крейсера «Жемчуг», ходившего в Цусиму, и как крупный организатор подводного плавания в России.

Правда, в Цусиме крейсерский отряд – «Аврора», «Олег», «Жемчуг» – особых лавров не снискал. Но о Левицком говорили и писали только хорошее. Так, в Маниле, где стояли интернированные крейсера, в кают-компании «Авроры» под его председательством офицеры отряда довольно откровенно обсуждали и анализировали причины поражения. Результатом этих событий стал обобщенный лейтенантом Г. Старком доклад «Каким быть флоту», отправленный Энквистом в Главный морской штаб.

Во время владивостокских волнений в 1906 году командир «Жемчуга» ни в чем не запятнал своей чести.

Через год капитан 1-го ранга Левицкий со всем своим многочислен ным семейством – четыре дочери и три сына – пустился в дальний путь через всю Россию: из Владивостока в Либаву. Ему доверили продолжать дело Щенсновича – центр нарождающегося подводного плавания – Учебный отряд. Новой службе он отдался с энтузиазмом, редко окрыляющим пятидесятилетних людей. Вместе с ним учился новому делу, а потом обучал и других его старший сын – лейтенант Александр Левицкий. Он внес важное техническое усовершенствование в конструкцию торпед, которое позволяло им сохранять непроницаемость на больших глубинах. Известны и другие его изобретения.

В 1913 году Левицкий испортил свои отношения с морским министром, что сказалось на его карьере. Речь шла об изобретении мичманом М. Никольским так называемого единого двигателя для подводных лодок, работавшего на жидком кислороде. При всех его конструктивных несовершенствах он давал огромные преимущества по сравнению с громоздкой и сложной системой электродвижения. Левицкий сумел оценить перспективное новшество и, защищая молодого изобретателя от нападок Главного управления кораблестро ения, привлек на свою сторону корифея инженерной мысли Александра Николаевича Крылова. Совместными усилиями они убедили морского министра И.К. Григоровича снять свою отрицательную резолюцию и оснастить новым двигателем списанную подводную лодку «Почтовый», на которой лейтенант Гарсоев совершал свои отчаянные испытательские походы.

Скорее всего, именно эта история вкупе с безрезультатными действиями балтийских подводников в первый год войны и послужили причиной удаления Левицкого в тыл. Григорович велел ему сдатьбригаду и ехать в Ревель для наблюдения за постройкой новыхподлодок…

Замечательный флотский прогрессист – командующий Балтийским флотом адмирал Николай Оттович Эссен издал по случаю ухода Левицкого прощальный приказ:

«С 1907 года, сначала в чине капитана 1-го ранга, а затем – Контр-Адмиралом, Павел Павлович Левицкий стоял во главе подводного плавания в Балтийском флоте. Это время как раз совпало с нарождением новых идей в подводном плавании, как в области минного дела, так и в судостроении. Ему пришлось принять самое деятельное участие в разработке программ подводного судострое ния, под его же руководством шло обучение личного состава подвод ного плавания для той боевой работы, которую ему приходится нести теперь.