Всё начиналось в юности

– Толик, ты, главное, не паникуй. Важно, что остался жив. А нога?.. Тысячи людей живут с протезами и ничего… Вспомни летчика Маресьева. Главное, быстрее поправляйся.

Толик слушал друга, и по лицу его потекли слезы. Он начал всхлипывать и, в конце концов, заплакал, как маленький ребенок.

– Нет, Димка, ты же знаешь, все не так… Инвалиды сейчас никому не нужны. Ни одна девчонка не захочет стать женой инвалида…, а работу и здоровые найти не могут. Лучше бы я подорвался сразу насмерть…

– А я говорю, держись, не сдавайся! От тебя самого все зависит! От иных инвалидов в десять раз больше толку, чем от некоторых здоровых…

Толик притих. Молча слушал товарища, а слезы из его глаз продолжали течь. Когда Димка выговорился, он пересилил очередной приступ боли и произнес совсем тихо и обреченно:

– Дурак я был…, а ты был прав. Война никому не приносит радости. От нее только смерть и горе…

Их прощание прервал подошедший военврач. Он увидел заплаканное лицо раненого и хрипловатым баритоном отсчитал его.

– Ну, что распустил нюни, защитник Родины? Жить надо вопреки всем обстоятельствам, а не слезы лить! Некоторые мужики не из таких передряг вылезали…

Толика увезли в Моздок. В душе у Димки образовалась пустота. Не было отныне рядом простого и доброго, сыпавшего незатейливыми пословицами и поговорками друга. Единственного из товарищей, кому мог довериться он в самом сокровенном.

*

После взятия Грозного в федеральной группировке войск произошли изменения. Какие-то части остались в составе войск гарнизона. Они, совместно с войсками МВД, участвовали в "зачистках" и ликвидации последствий боевых действий. Ведь на то же самое разминирование и очистку местности от невзорвавшихся боеприпасов требовалось немало сил и времени.

Наиболее мобильные части были нацелены на юг для поиска и уничтожения бежавших от федералов отрядов. Войска, скрежеща гусеницами и взрывая ревущими от натуги двигателями первозданную тишину, поползли в горы. Вместе с ними двигался на юг и саперный батальон подполковника Смирнова.

Батальон был теперь в числе особо отличившихся. Тот ночной бой, в котором главную роль сыграли офицеры инженерных войск, командование представило как детально разработанную штабом федеральных войск операцию. Поэтому в списках награжденных оказались многие. От командующего до непосредственных участников боя. Не обошли и саперов. Всех участников ночного минирования представили к правительственным наградам. Ушло представление к награждению орденом и на сержанта Кузнецова Дмитрия Николаевича.

Но все это уже кануло в лету. Впереди саперов ждали новые стычки с боевиками в горах, где тактика партизанской войны противника имела, по сравнению с равниной, немалые преимущества.

Войска двигались медленно. Подолгу стояли. Во время одной из таких остановок произошла неожиданная встреча. Обгоняя саперный батальон, шла воздушно-десантная часть. Где-то впереди возник затор, и колонна десантников остановилась.

– Кузнецов?! Здорово, земляк! – вдруг услышал Димка знакомый голос.

Он оглянулся на крик и едва узнал в подбегавшем к нему рослом десантнике своего односельчанина Костю Ясноглазова. На удивленном лице Кости сияла радостная и искренняя улыбка. Он подбежал, широко раскинул руки и обнял Димку, как обнимают самых близких и родных людей.

– Вот не думал, что встречу тебя на войне! Ну, как воюется? В каких войсках служишь?

Димка был ошарашен неожиданной встречей, но недоверие, с которым он встретил своего бывшего соперника, после объятий как-то само собой растаяло. И он, волнуясь, и немного невпопад, принялся отвечать на заданные вопросы.

– Здорово, Костя! Я тоже никак не ожидал тебя встретить. Служу сапером. Вот ползем в горы добивать Хаттаба…

Костя, явно рисуясь перед наблюдавшими за встречей саперами и десантниками, снисходительно похлопал Димку по плечу.

– Молодец! По стопам отца пошел. На войне без саперов никуда. У нас тоже ваши коллеги есть.

Димка, чтобы выдержать марку, нацепил на лицо усмешку и заговорил в предложенном Костей тоне.

– А ты тоже не промах. Последний раз я видел тебя сержантом, а сейчас ты уже прапорщик. Растешь, как на дрожжах…

– Да. Решил остаться в кадрах. Буду служить, пока ноги носят. А как у тебя дела с Маринкой?

Димка отвел глаза. Костя заметил это и хохотнул.

– Да ты не боись… Я теперь тебе не соперник. Меня одна псковитянка так зацепила, что о других я и думать забыл. Приеду с войны, сразу женюсь. Приезжай на свадьбу.

– Если сообщишь, приеду. А с Маринкой у меня все нормально. Может быть, приедем вместе.

В это время колонна десантников тронулась.

– Ну, ладно. Надеюсь, встретимся. Давай, земляк, – Костя снова обнял Димку. – Главное, желаю остаться в живых.

– Тебе того же. Мы идем за вами. Встретимся еще не раз.

Костя вскочил на броню и уже на ходу прокричал:

– Мы в горы, добивать "душманов"! Добьем, будь уверен! Видел моих орлов?! Запомни, о шестой роте ты еще услышишь!

Десантники на фоне мотострелков и саперов и в самом деле смотрелись орлами. Рослые, крепкие русские парни. Именно с такими Суворов когда-то шел десятью тысячами против стотысячного турецкого войска и побеждал.

Ни Димка, ни Костя не могли знать, что эта их встреча окажется последней. Во время одного из эпизодов войны Хаттаб будет выводить из-под удара федеральных сил трехтысячный отряд боевиков. Отряд пойдет по "выкупленному" у "московских кардиналов" проходу.

Шестая рота, ничего не знавшая о предательстве "верхов", преградит путь этому отряду. Девятнадцать часов будет длиться неравный бой. И в течение девятнадцати часов на помощь роте так никто и не придет. Из девяноста десантников в живых останется только шестеро. Вся страна узнает о преданной "неизвестно кем" шестой роте. И сильно поредевший отряд Хаттаба уйдет-таки через этот "выкупленный" проход.

А молодые, крепкие парни, цвет русской нации, уйдут в безвременье, не оставив после себя потомков. Уйдет вмести с ними и простой паренек из села Большая Гора, только-только нашедший свое место в жизни и свою настоящую любовь, Костя Ясноглазов, прозванный в родном селе "Костей-шлягером".

*

Салман Ходжаев, полевой командир изрядно потрепанного в последних стычках отряда, спешил. Его бойцы валились с ног, а он все торопил и торопил, не давая возможности отдохнуть на привалах лишние пять минут. Как старый стреляный волк, чувствующий приближение охотников всем существом своим, всей шкурой, он понимал: спасение только в этом быстром марше по уже покрытым зеленкой горам. Тем более цель, к которой стремился отряд, близка. Оставалось совсем немного до заветного перевала. Его, во чтобы-то ни стало, нужно перемахнуть на заходе солнца, уйти в густой лес на северном склоне и под покровом ночи оторваться от преследователей.

Федералы, пытаясь отрезать их от границы, обложили долину со всех сторон. Перекрыли все дороги, и даже козьи тропки. По следу отряда, как гончие псы, шли спецназовцы. Эти шакалы ждали, что его отряд полезет напролом через их заслоны и заставы к границе. А он обхитрил их. Сбил гончих со следа и повернул туда, где его меньше всего ждали. На север, в тыл их группировке. Все главные силы неверных сейчас здесь, в долине. В тылу одни блокпосты. И там есть совсем глухие места, где войск нет вообще. Вот туда и стремится его отряд, чтобы отдохнуть, пополнить вооружение и снова атаковать захватчиков, пока чеченская земля не загорит у них под ногами.

Салмана переполняла злоба. Он знал историю своего народа. Едва ли не со времен Тамерлана его народ жил за счет набегов на равнинные территории. С самых давних времен эти неверные были рабами воинов Ислама.

И вот в начале девятнадцатого века рабы решили покорить его гордый, воинственный народ. Русский царь пришел на Кавказ с войной. Народы Кавказа объявили неверным священную войну – Газават. Война длилась более сорока пяти лет и заглохла только после пленения имама Шамиля. Неверные присоединили к своему царству Кавказ, но не сломили гордый дух воинов-джигитов. Русская армия потеряла тогда двадцать пять тысяч убитыми, а сто двадцать тысяч их умерло от ран и болезней.

Свободолюбивый дух его народа не смогли сломить ни жестокость царских жандармов, ни дружба народов, провозглашенная во времена СССР. Хотя на первых порах горцы положительно восприняли Советскую власть. Но обида, нанесенная в годы Отечественной войны, вновь зажгла ненависть к неверным. Ну и что, что некоторые встречали немцев как освободителей? Вся Европа встречала Гитлера с цветами, но ведь за это ни один европейский народ не репрессировали. А чеченцев отправили из родных мест в ссылку. Такая обида не забывается. И потому, как только в империи неверных начался бардак и хаос, его народ поднялся на священную войну – Джихад. Не может свободный джигит подчиняться неверным.

Русские были рабами и будут ими всегда. Этот народ слишком мягкий и слабый, чтобы быть хозяином. Настоящий воин никогда не станет проявлять по отношению к врагу доброту. Он обязан истреблять врага. Будь на месте русских англичане или турки, они давно бы вырезали малочисленных горцев подчистую. Как это сделали с индейцами в Америке. А эти воюют с милосердием. Ну, какие они воины? Все их преимущество в том, что расплодились, как саранча. Так они и это преимущество не могут использовать. Салман знает, что творится в самой России. Неверные уничтожают друг друга. Их власть уничтожает свой собственный народ. Они сами признают, что вымирают. И вымрут, придет время.

Нет, русские плохие воины. Хотя по части вооружения они много чего напридумывали. Тут у них есть чему поучиться. Тем более во времена безбожной власти эти придурки бесплатно учили горцев. Сами жили в нищете, а малым народам предоставляли преимущества.

В восьмидесятых Салман тоже поступил в военное училище. Его приняли даже с двойкой за сочинение. Но выучиться на офицера не удалось. Во время увольнения в город какой-то студент обозвал его "чуркой в погонах". Салман, как и положено мужчине, наказал обидчика. Три месяца тот провалялся в больнице. Салмана не судили, но из училища отчислили. Ему припомнили все. И драку с сержантом, который заставлял его есть свиное сало. И нож (что за джигит без ножа?), который нашли в его тумбочке.

Если бы не тот случай, Салман был бы сейчас не командиром полевого отряда, а большим начальником. Как генерал Дудаев или полковник Масхадов.

Но он, Салман, свое слово еще скажет. Русские не воины. Имея такое превосходство, они давно могли, как американцы, сравнять с землей все города и аулы Чечни. Но эти слюнтяи проявляют милосердие и гуманность на войне… За что и гибнут тысячами. И по-прежнему не понимают: пока жив хоть один чеченец, войну им не выиграть.

Так будет и сейчас. Отряд Салмана вырвется из окружения. Осталось пройти совсем немного. Разведчики доложили: дорогу, идущую через перевал, прикрывает застава из девяти человек с одним БТРом. Отряд сметет этот заслон и уйдет за перевал. А там они снова будут мстить…, мстить…, мстить…

Салмана Ходжаева распирала злоба. После войны, в девяносто четвертом, все складывалось как нельзя лучше. Появилась надежда на то, что Чечня станет самостоятельной республикой. В аулах появились рабы из числа неверных. И вдруг русские пришли снова. И теперь, как затравленного зверя, гоняют его по родным горам.

Так же, как командир, были измучены и до предела озлоблены бойцы отряда. Эта злоба искала выход. Она была нацелена на девятерых бойцов Российской армии, которым поручили охранять эту тыловую дорогу, ведущую через невысокий перевал в северную часть Чечни.

*

Уже почти неделю Димка и сапёр из его взвода рядовой Вася Азанов "загорали" с отделением мотострелков на безымянном перевале.

Их группа из девяти человек именовалась заслоном. Задача: не пропускать через перевал мелкие группы боевиков и тщательно проверять местных жителей, следующих по дороге, ведущей в небольшой горный аул. Саперов мотострелкам придали на усиление, для помощи в инженерном оборудовании позиции и установки перед позицией инженерных заграждений.

Мотострелки встретили их с некоторым высокомерием, но за неделю, проведенную вместе, все перезнакомились и сдружились. В полевых условиях человек познается быстро. Спустя всего пять дней Димке уже казалось: он знает этих ребят не первый год. Теперь каждому из них он мог дать почти безошибочную характеристику.

Командир заслона лейтенант Новиков. Простой, довольно посредственный парень, год назад на троечки окончивший военное училище. Несмотря на учебу в ВУЗе, как многие современные пацаны, легкомысленный и малоинициативный. Боевого опыта почти нет. Его и направили на этот перевал, расположенный в стороне от главных путей, потому, что бандформирований в этом районе попросту не было.

Димка, как мог, пытался расшевелить лейтенанта. Пробовал доказать, что нужно отрыть для БТРа окоп. Новиков согласился, но когда начали ковырять каменистый грунт, оказалось тяжело, и лейтенант махнул рукой: "Так сойдет". На Димкино предложение разрыхлить грунт взрывчаткой тоже отмахнулся: "Оставь взрывчатку для боевиков". Единственное, на что его хватило, заставил подчиненных отрыть окопы для стрельбы лежа. Хорошо, хоть при установке мин не стал связывать Димкину инициативу. Было видно: он в этом деле профан и, как многие несведущие люди, побаивался иметь дело с минами.

Разными и по характеру и по районам, из которых призывались, были и бойцы отделения.

Командир отделения Веня Звягинцев из Мурома, имел прозвище "Компьютерный гений". О чем бы он ни говорил, в конце обязательно переключался на компьютер и Интернет. Надо отдать должное, равных в отделении ему не было. Потому он работал и за командира отделения, и за пулеметчика, и за радиста.

Стрелок-наводчик Паша Бондаренко из Воронежа. Старательный, исполнительный хлопец с подхалимскими замашками. Он даже разговаривал то и дело заглядывая собеседнику в глаза, как бы пытаясь угадать, доволен тот его ответом или нет.

Механик-водитель Миша Гвоздев. Тихий, спокойный парень из сибирской деревни, по уши влюбленный в свой БТР. Любовь к технике ему привили дед и отец – сельские механизаторы.

Гранатометчик Федя Чернов с Урала. Хвастун и ухарь, прожужжавший всем уши о своих победах над представительницами слабого пола. Про таких с иронией говорят: "все знает, везде побывал". На деле – посредственный парень с обычными способностями и навыками.

Ваня Стародубцев, синеглазый блондин из Брянской области, заядлый рыбак и мотоциклист. Вот такие действительно нравятся девчонкам, причем сами не прилагают для этого никаких усилий.

И, наконец, Митя Федоров, который с первого знакомства пришелся Димке по душе. Стеснительный, умный паренек из Самары. Перворазрядник по шахматам. Неизменный участник и призер школьных олимпиад областного и даже всероссийского масштаба.

У ребят, так же как и у их командира, боевого опыта не было. Война для них прошла почти без стычек с противником. Они сопровождали колонны да несли дежурство в караулах и боевом охранении.

Димкин помощник Вася Азанов ангелом тоже не был. Флегматичный, туповатый, любитель подольше поспать и побольше поесть, Вася с самого младого возраста на сто десять процентов уверовал: любая инициатива наказуема. Он мог работать вполне сносно, но секрет его трудолюбия был прост. Вася выполнял любую работу лишь с одной целью: как можно быстрее эту работу спихнуть. Черта для сапера, где аккуратность играет наиважнейшую роль, довольно скверная.

Тем не менее, они практически вдвоем "оградили" их заставу минно-взрывными заграждениями.

Место для заставы было выбрано очень удобное. Единственная дорога здесь поднималась по узкому, около сотни метров шириной, косогору, справа и слева от которого глубокие ямы с обрывистыми труднопреодолимыми склонами. Наверху, где косогор заканчивался, дорога выравнивалась и почти горизонтально тянулась между двух поросших кустарником холмов, после чего ныряла вниз и по заросшему густым лесом северному склону уходила в соседнюю долину.

В том месте, где косогор упирался в холмы, образовалась небольшая естественная площадка. На ней и оборудовала свою позицию застава. Дорога и косогор были как на ладони, и полностью простреливались. Атаковать заставу можно было только в лоб. Пойти в обход через ямы и почти отвесные склоны холмов мог только сумасшедший.

В первый же день Димка обдумал, как прикрыть позицию минами. Он доложил свой план лейтенанту. Новиков вник только в общий замысел и дал саперу полную волю: "Делай, как знаешь, смотри только, чтобы свои не подорвались".

Вдвоем с Васей они принялись за работу. Никто их не торопил, потому делали все не спеша и капитально. Васины попытки поскорее свалить работу, Димка пресек в корне, и тот хоть и ворчал, но дело делал. Они закопали мины в грунт, тщательно замаскировали растяжки и провода управления, и получилось неплохо.

Поначалу Димка расстроился. Ему совсем не выдали противопехотных фугасных мин. В их распоряжении оказались только мины ОЗМ-72 и МОН-50. Осколочная заградительная мина ОЗМ-72 всем хороша. Выпрыгивающая, в ней большое количество поражающих элементов, но ставилась только на проволочные растяжки, которые легко было сдернуть кошкой или просто обезвредить, сняв взрыватель. Но зато с избытком дали мин МОН-50 с кучей проводов. Их можно устанавливать и с проволочными растяжками, и в управляемом варианте. Мина направленного действия. При срабатывании находящиеся внутри мины убойные элементы разлетаются сектором, поражая атакующую пехоту. Димка установил эти мины в управляемом варианте. Времени для того, чтобы растянуть кабеля управления и замаскировать их, было достаточно. Тем более лейтенант для выполнения этой безобидной работы выделил двух помощников.

К исходу третьих суток работа была закончена. Саперы установили на косогоре три пояса мин.

Первый, у самого основания косогора, из выпрыгивающих мин ОЗМ-72.

На середине в шахматном порядке поставили МОН-50 в управляемом варианте.

Третий пояс из этих же мин поставили непосредственно вокруг позиции. Правда, Новиков сначала запротестовал: "На фига нам тут мины? Самих себя что ли подрывать?" Димка разъяснил свою задумку. На случай, если боевики прорвутся и доберутся до позиции, можно будет отступить в кустарник позади площадки и оттуда подорвать мины. Лейтенант нехотя согласился. Было видно: всю эту "возню" саперов он всерьез не воспринимал.

Димка с Васей отрыли на глубину полутора метров два окопа (подрывные станции). Один на позиции, другой в кустах позади заставы, и затянули в эти окопы все кабели управления.

Мотострелки хоть и помогали им, но посмеивались над "пластмассовыми игрушками" саперов. У них, в отличие от этих "землепашцев", в руках было настоящее оружие: пушка, пулеметы, гранатомет и безотказные в бою Калаши.

Застава успела подготовиться к встрече с противником, но никто из бойцов, кроме, пожалуй, Димки, всерьез не верил в то, что боевики здесь могут объявиться. Появление большого отряда Салмана Ходжаева оказалось для них неожиданным. И потому реальный бой пошел не так, как они его себе представляли.

*

Первым противника увидел наблюдатель Ваня Стародубцев.

Близился вечер. Бойцы во главе с лейтенантом, усевшись в кружок, ужинали. Только Ваня, с тоской вдыхая запах разогретой тушенки, наблюдал, как было приказано, за окрестностями.

Он обратил внимание на взволновавшихся птиц и вдруг увидел перебегающих от куста к кусту людей. Ваня сполз в окопчик и с паническими нотками в голосе, но негромко, словно боясь, что его услышат внизу, прошипел:

– Товарищ лейтенант! Там внизу к нам подбираются боевики…

Новиков схватил бинокль, подбежал к Стародубцеву и залег рядом

– Где? Покажи!

– Там, – Ваня ткнул пальцем, – они прячутся в кустах и бегут перебежками…

Новиков навел бинокль к подножью склона.

– Ё…моё! Точно боевики…

Он перевел бинокль в даль, некоторое время осматривал практически безлесные подступы к перевалу и грубо ругнулся.

– Мать твою… Их там целый отряд…

Он повернулся к насторожившимся солдатам и негромко отдал распоряжение:

– Кончай жрать! Быстро все по своим местам и замерли. Без моей команды не стрелять! Звягинцев, включай рацию.

Все разбежались по позиции. Звягинцев, Бондаренко и Гвоздев залезли в БТР. Димка нырнул в свой окоп и почти шепотом спросил снова приникшего к биноклю лейтенанта.

– Что там, товарищ лейтенант?

– Что, что… боевики. Целый отряд. На каждого из нас человек по десять…

Из БТРа раздался голос сержанта Звягинцева.

– Товарищ лейтенант, главный на связи. Что доложить?

– Доложи, на нас идет отряд боевиков до сотни человек. Принимаем бой…, просим нас поддержать.

Его слова услышали все. Бойцов охватило предбоевое возбуждение. Лейтенант лихорадочно соображал, что еще надо сделать и, в конце-концов, продублировал первую команду.

– Сидеть всем тихо. Без моей команды не стрелять!

Боевики наступать не спешили. Их авангард медленно накапливался у подножья склона. Наконец они подготовились к атаке и без выстрелов, короткими перебежками, устремились вверх по склону.

На смену возбуждению к бойцам пришла боевая злоба, без которой победу в бою одержать невозможно. Лейтенант скомандовал:

– Огонь!

Застава дружно открыла стрельбу. Огонь был плотным, наступавшие понесли первые потери и залегли. Однако пушка и станковый пулемет БТРа стреляли недолго. Со стороны правой и левой ям, незаметно подобравшиеся боевики почти одновременно ударили по БТРу из гранатометов. Основная ударная сила заставы перестала существовать. Звягинцев, Бондаренко и Гвоздев погибли в "броне". Остальные лежали, оглушенные взрывами.

Боевики, воодушевленные хорошей работе своих гранатометчиков, смело пошли на приступ.

– Огонь! – снова закричал лейтенант и первым принялся палить по наступающим короткими очередями. Еще не отошедшие после взрывов гранат бойцы нестройно поддержали его, но почти сразу же раздался крик.

– Ваньку убили!

Новиков подскочил к Стародубцеву. Прямое попадание пули в лицо.

– Не высовываться, снайперы лупят! – крикнул он и плюхнулся на землю, едва не поймав взвизгнувшую от рикошета о камень пулю.

В это время внизу грянул долгожданный для Димки взрыв. Взорвалась одна из выпрыгивающих мин. Боевики снова понесли потери. С их стороны послышались крики и стоны.

– Ага! Не понравился наш сюрприз! – крикнул в азарте боя Вася Азанов. – То ли еще будет! Он погрозил противнику кулаком и тут же свалился от пули снайпера.

– Я сказал не высовываться!!! – с истеричными нотками заорал лейтенант. Так они на хрен нас всех перещелкают!!!

Бойцы залегли в окопы. Наступило небольшое затишье, которое закончилось грохнувшими один за другим взрывами. Боевики, как и предполагал Димка, протралили фронт наступления кошками и мины взорвались, не причинив им вреда.

После этого боевики снова перебежками пошли в атаку. Застава открыла огонь. Теперь в сторону противника стреляли только четверо. Оставшиеся в живых стреляли более грамотно и заставили наступающих снова залечь. Но и земля матушка не всегда может спасти. Кто-то из атакующих выстрелил из подствольного гранатомета, в результате замолк автомат Мити Федорова и получил серьезное ранение лейтенант Новиков.

Боевики снова поднялись и, не встречая сопротивления, пошли смелее. Димка дал длинную очередь. У Феди Чернова сдали нервы. Он вскочил и с криком: " А-а-а… гады! Получайте!" – лупанул по нападавшим из гранатомета.

Взрыв противотанковой гранаты не остановил наступающих, а Федя схватил сразу несколько смертельных пуль.

Только Димка, стрелявший из своего отрытого в полный профиль окопа, оставался пока относительно невредимым. Относительно, потому что по его левому плечу все же чиркнула пуля.

– Кузнец, давай, твоя очередь! – крикнул ему лейтенант.

Димка и сам видел: боевики выбежали на линию управляемых мин и, не встречая ответного огня, бежали в полный рост. Он еще до боя подсоединил кабеля управления к подрывной машинке и, превозмогая боль в плече, нажал кнопку.

По всей ширине косогора грохнули взрывы. Тысячи заложенных в мины поражающих элементов полетели вниз по косогору, превращая на своем пути все живое в трупы.

Вот этого "воины аллаха" никак не ожидали. Казалось бы, уже смятая застава русских нанесла такой удар, в результате которого авангард отряда перестал существовать. Раненых среди атакующих не было. Бой прекратился. Боевики оценивали произошедшее. К подножью склона подтягивались остатки отряда во главе с полевым командиром.

Пользуясь затишьем, Димка подхватил раненого лейтенанта и потащил его к окопу, замаскированному в кустах. Новиков был в сознании, но у него сильно кровоточила рана, и силы с каждой секундой покидали его. Он понимал, что долго не протянет, и отдал последнее распоряжение больше похожее на просьбу.