Что наши времена, неделя. «Русский проект». Часть 2
За деньги секс купить можно, а вот любовь нет. Если есть любовь, деньги, конечно, могут помочь ее развить, ведь деньги – это средство, а не ценность. Образно говоря, если мы движемся по наклонной, то деньги ускорят этот процесс, аналогично если возвышаемся. Есть поучительное мнение (услышал в лекции профессора Осипова Алексея Ильича): «Если по мере обретения средств не происходит возвышение обретающего, то он в итоге погибает». Таким образом, о любви к деньгам не будем говорить, так как нет такой любви.
Вернемся к музыке. Человек создан, и кроме слуха и зрения ему присуща и способность улавливать гармоничные вибрации. В определённой мере можно назвать это музыкой. Вначале он слушал ангельское пение и пытался голосом своим вторить услышанному. Позже один изобретатель – Тувалкаин, придумал первые музыкальные инструменты. Либо у него голос сел, либо попытался удивить ангелов. Из Писания известно, что последователи его пришли к Потопу. В Древней Греции считалось, что хороший певец не может ошибиться больше, чем на одну восьмую тона. Во времена Первого Рима стандарт снизился, так что Нерон посчитал, что он тоже певец. В наше время если певец выдерживает тон, уже хорошо, а на что тогда компьютерная модуляция? С тенденцией изменения требований к голосу певца как бы ясно, было бы на что посмотреть, а остальное доработаем. Если раньше текст песен был посвящен или божеству, или Богу, потом выражал чувства к объекту любви – любимой или любимому (реже, не женское это дело в любви признаваться, а вот принимать любовь – это можно), то потом пришло время текстов о любви к родине, партии и профессии. И когда есть выбор (а его организовали) – слушать песню о станках или увидеть пышногрудую Сабрину, что-то там лепечущую на непонятном языке, то этот выбор очевиден. И те, кто был ответственен за воспитание строителя коммунизма, пусть не рассказывают сейчас о хлебе за пару копеек, а признаются, что те, кого они воспитали, выбрали Сабрину и секс, а не Родину и любовь.
Теперь о музыке как таковой, о ее гармоничности. Известно о влияние ритма на поведение человека. Я застал время, когда нам объясняли, что на Западе придумали наложить мелодию на 120-ударный ритм в минуту. Говорили, что клятые империалисты используют сей метод для совращения советской молодежи. И это правда. Сейчас об этом не говорят, уже прошли этот этап, «скушали» и привыкли. Также вспоминаются прочитанные дискуссии начала 20-х годов прошлого века о вреде джаза, потом они посвящались рок-н-роллу, потом диско и наконец творчеству «короля» музыки (вначале был Пресли, потом титул перешел к Джексону). В чем их заслуга, особенно последнего? Будучи человеком талантливым, Джексон смог впервые спеть в рванном ритме, так, чтобы людей не вырвало. Поэтому и был вознесен до небес (или опущен в преисподнюю). После него пошел и рэп…
Завершая тему песни как средства выражения любви, можно заключить, что качество и вокального исполнения, и самой мелодии, да и палитра инструментов и звуков (последнее время особенно продвигаются звуки трубы инфернальной) имеют четкую тенденцию даже не к упрощению, а к извращению. Если нет песни о любви, то и любви будет меньше. Значит, современную музыку, в основной массе своей, можно исключить из числа союзников любви. Меньшая ее часть, и лучшая, сохранившаяся и еще возникающая, несомненно, может рассматриваться в качестве союзницы и созидательницы любви. Изменить тренд развития – задача сложная (это ведь надо всех настоящей музыке научить, чтобы не засыпали на опере, консерваторий понаоткрывать, инструментов закупить), но выполнимая. Пока есть носители семени музыки настоящей, надо, во-первых, пожелать изменений, а во-вторых, поторопиться с их осуществлением.
Кроме любви настоящей, которая легче возникает в семье, кроме песен о любви, ее созидающих, кроме почтения к деньгам, любви не заслуживающим, существует еще несколько ложных понятий, от любви отвлекающих.
Любовь к животным. Это не о зоофилии. Поскольку человеку изначально присуща необходимость делиться теплом своим, гибнет он без этого, перегревается, то ему было кем-то предложено пойти по ложному пути. Очевидно, что предложение пришло от противного. Собака на всем протяжении существования человека всегда была рядом с ним, а вот любовь к собаке – понятие очень молодое. То же и о кошках – милых и автору пушистиках, и о всех остальных тварях ползущих, плавающих и летающих. Было бы интересно найти, где, когда, в какой публикации и на чьи деньги впервые была высказана возможность того, что чувства заботы о животном, которые изначально присущи человеку, можно назвать любовью. Полагаю, что, обнаружив сей артефакт, можно будет убедительно проследить связь его возникновения с одним копытно-рогатым субъектом. Когда человек был создан, ему было дозволено определить имена для всех существ, таким образом, человек принял на себя и обязательство заботы о своих «крестниках». Значит, заботиться о сих малых – наша обязанность, а вот относительно любви к ним нет никаких указаний. Мы должны любить Бога и таких же людей, как мы. Все, что сверх этого, есть извращение.
Поясним. Можно согласиться, что кто-то получает определенные эмоции от занятий сексом с резиновой куклой, но даже этот «кто-то» не осмелится утверждать, что сие есть любовь. Встречаются те, кто смеет, но это по другому профилю. Мне могут сказать, что с куклой и так ясно, неодушевленная она, а у животного есть душа. Тут возможны следующие возражения. Раньше каменные истуканы одушевлялись, но прошли те времена. О существовании душ у животных имеются свидетельства, даже в христианстве, так что можно принять этот факт. Но христиане различают три уровня иерархии, которые могут существовать, – тело, душа и дух. Для всех животных признается допустимым присутствие тела и души, но только для человека возможен высший уровень – дух. Есть музыка душевная, а есть духовная, есть убаюкивающая, а есть возвышающая. Тело – это средство передвижения, душа – это система управления, а дух – это водитель. Робот, так, как он описан у фантастов, обладает телом и душой. Что человек записал в его душу, то и будет робот выполнять, а чтобы выполнять, ему нужно тело, которое человек создает. Можно, согласно ранее заложенной программе, научить робота следить за своим состоянием, но опять-таки это происходит по определенной программе. Теперь перейдем к животным. У них есть инстинкты, то есть они действуют согласно какой-то программе. Их можно чему-то научить, это тоже факт. Но каждого животного – только определенным навыкам, одних – одним, других – другим. Получается, что у каждого животного есть свой интервал возможного обучения, и определенно этот интервал запрограммирован. Животные чувствуют, то есть у них присутствует система ориентации (свой – чужой, добрый – злой, кормящий и ласкающий – бьющий и угнетающий). И чем это отличается от робота? Мне скажут: животные играют, то есть, на первый взгляд, осуществляют незапрограммированные действа. Но их игра – это запрограммированное приобретение навыков (доведение заложенных до практически выполнимых) в условиях отсутствия опасности. Тему можно продолжать до бесконечности, зоология – наука объемная, одних видов тысячи, но это не наша цель. Нет у животных духа, того инструмента свободы выбора, то есть оценки последствий, который существует у человека. Только человек может поступать вопреки своему естеству, необязательно скатываясь вниз, можно и возвыситься. Этим он и отличается от робота – способностью к развитию. Если бы Господь хотел создать послушных со-работников, то нашел бы фабрику на Востоке и разместил бы там эффективно заказ. Но не нужны ему со-работники, запрограммированно внимающие, это больше на собак преданных похоже, а нужны братья, любовь разделяющие. Собака может стать чемпионом, но среди собак, человек может стать лишь братом, но Господа. Так что не видим разницы между куклой и роботом (просто функции и возможности разные), между роботом и животным (лишь конструкция тела и совершенство программы разные). Таким образом, любовь к животным есть понятие ложное. Забота о них нужна, пренебрежение этой обязанностью грех, но и любовь к животному тоже грех.
Любовь к родине. А что такое родина? Возможна ли к ней любовь? Если рассматривать родину как совокупность живности, бродящей между деревьев и камней, даже если они над залежами, то ответ очевиден. Если же рассматривать родину в качестве общности людей, то стоит призадуматься. Человеков любить надо, даже ненавидящих нас, на это есть конкретное указание. Значит, родину можно и нужно любить. Вообще любую совокупность, состоящую из людей, необходимо любить, хоть это иногда невыносимо, но нет предела совершенству. Один человек смог и стал Богом (соединился). Так что необходимо любить и ближних своих, и дальних, и даже руководителей страны. По молодости автор не понимал, как житель какой-нибудь восточной сатрапии может полюбить своего шаха, но позже понял, что все во власти Господа, и, если Он решил, что будет у нас такой руководитель, то так оно и будет. Так же и в Церкви поминается имя и патриарха, и руководителя, и епископа, и многих других, на первый взгляд, не воцерковленных вообще, а на второй – даже и по мирским понятиям недостойных, но все они люди, а раз они люди, то достойны и любви, и молитвы. Таким образом, если родина воспринимается нами в качестве совокупности людей, то любить ее можно и необходимо.
Вспомним слова Андрия, сына Тараса Бульбы, который сказал: «А что мне родина? Вот семья моя, только за нее я готов умереть!» Сказал правильно, но ограниченно. Многие так поступают, есть даже целые конфессии, которые утверждают, что для понимания Бога им достаточно одного лишь Писания, а вот иконы, святоотеческие работы, иногда даже причастия и многого другого им не надо. Так же думал и Андрий Бульба, влияние католичества не прошло бесследно, он понимал любовь только на уровне своей семьи, но это вошло в противоречие с реальностью, которая больше, чем семья. Если бы он жил с семьей, один на планете, как во времена Ноя, то был бы прав. Но вокруг семьи Андрия жили и другие люди, и они воздействовали на его семью.
Так и мы живем в обществе. Да, мы любовь познаем и развиваем в семье, заботясь друг о друге и о детях своих, это своеобразный первый уровень любви. Но у нас есть соседи, с которыми тоже надо общаться, и лучше руководствуясь любовью, это второй уровень. Последующие уровни взаимоотношений достигают руководства страны, пока еще существует понятие «суверенитет», и, переходя на соседние страны и континенты, образуют последний уровень – общечеловеческий. Таким образом, познав любовь в семье, укрепив и развив ее в общении с соседями, можно городком или селом поделиться любовью своей и заботой, потом губернией и даже целой страной. Но, к сожалению, это мечты, мечты… Непреодолимой преградой встало и то яблоко, что было съедено когда-то, и то, что сейчас растет и развивается (образно, например Apple). Мечтать не вредно, тем более что все сейчас образы ищут. Можно придумать любой образ, но без присутствия в нем любви все напрасно. Ищущим образ будущего скажем: «В любви его ищите, а если непонятно, то уточним – в вере. Для начала Закон научитесь исполнять, а когда поймете, что невозможно сие человеку, то обратитесь к Тому, кто смог его выполнить, даже на крест взошел для его исполнения».
Итак, рассмотрев некоторые аспекты любви (рассмотреть все и основательно возможно только Создателю), можно выявить и первопричинность существования нас и мира нашего, и правила, определяющие его существование и развитие. Создано все по любви, и развиваться все должно по любви. Многоэтажно здание любви, кроме пятого этажа есть и вышестоящие. Надо найти вход в это здание и подняться как можно выше, на самом верхнем уровне можно Брата встретить. Трудно это, и боязнь высоты, и головокружение, но оно того стоит. Одиннадцать человек Брата обрели (двенадцатый поторопился), значит, это возможно.
День шестой. Суббота. У нас, и не только – покой, у них – Сатурналии
Позволительно после любви подумать о покое. Господь поступил так же. Дал нам время оценить любовь Его (что для Бога один день?), а чтобы нам удобнее было, по любви своей, не только разрешил покой, но для непонятливых и упорствующих оформил сие право в виде Закона. Отделил от недели день, чтобы человек имел возможность, оставив заботы свои о хлебе насущном, посвятить его Тому, кто этот хлеб и дает. Если день посвящен Богу, то выполнение воли Господа в этот день является благом, в том числе и целительство. И это никоим образом не нарушает воли Его. Если в субботу мы проявляем любовь, то это соответствует двум основным положениям Закона. Таким образом, день покоя есть день служения Господу, а не мамоне, то есть приобретению мирского.
В дальнейшем субботний покой стало возможным рассматривать как покой перед Воскресением. Перед последним испытанием необходим покой, сил набраться, разум привести в порядок. Каким образом человечество использует день покоя, суббота еще продолжается, вопрос существенный.
Если считать, что суббота началась после предварительного суда над всем человечеством (устранение последствий отравления яблоком), а закончится Судным днем (полное излечение, но есть мнения, что могут быть и неизлечимые), то необходимо рассмотреть, на что потратило человечество сей так долго продолжающийся день.
Начнем с того, почему шестой день в некоторых языках назван в честь Сатурна. Вроде бы для этого существуют серьезные причины. Действительно, Сатурн – это шестая планета от Солнца, и кажется оправданным, что название дня шестого привязано к названию шестой планеты. Вместе с тем в тех же языках (латынь и английский) не все остальные дни недели соотносятся с порядком названия планет, и не все названы в честь планет солнечной системы. Первая планета, Меркурий, приходится у нас на третий день недели (у них на четвертый), вторая, Венера, – у нас на пятый (у них на шестой), воскресенье вообще посвящается Солнцу. Конечно, существующие названия дней недели претерпели множество изменений. У нас тоже седьмой день не всегда назывался воскресеньем. В разных языках прижились разные названия дней недели, и посвящены они различным явлениям. Почему же тогда мы акцентируем внимание на названиях дней недели, употребляемых в латыни и английском языке? И мы, и англичане, и раньше латиняне являемся, по большому счету, наследниками одной и той же христианской культуры, которую не только мы, но и практически все народы Европы восприняли. В подавляющем большинстве современных европейских языков седьмой день недели посвящен или Господу (Доминус), или Воскресению, но только в латыни и в германской языковой группе он посвящен Солнцу. Но если представители германской группы языков предпочли изменить название шестого дня на покой (Шабат), то англичане, так же, как и латиняне, остались верны Сатурну. Что-то связывает современных англичан и древних латинян. То ли имперский дух, то ли пророчество Даниила о железном царстве, которое будет долгим. На давно сформировавшиеся традиции можно списать многое, но выбор очевиден. Как ни скрывайся, но признаки проявляются.
Таким образом, перед началом рассмотрения вопроса о том, чем занимается человечество в определенный ему день покоя (долгая суббота), можно обнаружить, что не для всех он таковы является. Кто-то же должен сделать все возможное, чтобы суббота закончилась. Значит, есть люди, которые готовятся встретить Воскресение в состоянии прояснённого разума, есть те, кто в перевозбуждении приближают свой вариант конца, а есть, и, к сожалению, их большинство, люди, которым вопрос сей безразличен.
Рассмотрим, что такое покой. Можно представить себе восточного монаха, где-то высоко в горах сосредоточенного на своем пути достижения нирваны, можно и нашего отшельника, укрывшегося от мирской суеты в дебрях непролазных. Но для начала надо признать за ними силу духа, длительное время воспитанную, отсутствие страха отречения от благ мирских, от комфорта и достатка. Можно представить себе покой как время, дарованное Конституцией в качестве выходного дня, или, если вспомнить советские годы, то тот короткий промежуток времени между окончанием первомайской демонстрации, когда торопливо складывались в кучу транспаранты и народ спешил на шашлык, и началом нового трудового дня.
Покой понимается по-разному. Были в одной песне слова: «И нет нам покоя ни ночью, ни днем», когда-то они воспринимались положительно, а сейчас необходимо их переосмыслить. Ученые установили, что отсутствие покоя губительно для здоровья. А нас всё звали и звали на баррикады борьбы за счастье во всем мире. До того дозвали, что и сегодня, по прошествии 30 лет, не все еще успокоились. Стращают новыми вызовами и угрозами. Угрозы есть, и вызовы есть, но когда пытаешься ответить на них, находясь в неуспокоенном состоянии, то велика вероятность ошибки. В то же время нет у нас времени на покой, обложили и они, и их слуги, среди нас внедренные. По очереди, что ли, в дозор вставать? Одни проясняются, а другие охраняют. А может, дозор доверить успокоенным? И пока сильные сторожат, слабые укрепляются. К сожалению, мало сильных, да и слабые считают себя сильными и не хотят истинную силу признавать. Так что не будет нам покоя, а видение его достижения будет описано в следующей работе. В настоящей же работе рассматриваются лишь вопросы понимания покоя как такового.
Существует понятие «покой» и существует понятие свободного времени (нам было заповедано трудиться в поте лица своего, но было указано и на необходимость покоя, то есть определено время на добывание хлеба насущного и время на отдых от сего занятия). Почему эти два понятия так сильно различаются, большой вопрос. Если допустить, что хлеб добывается с усердием, то есть соблюдая все правила и прилагая все силы, то после выполнения этой работы действительно остается только отблагодарить Господа за предоставленную возможность. А если трудиться абы как, то и покой будет такой же. Физиологи подтвердят, что настоящее расслабление наступает только после достаточного напряжения (вновь дуализм). Может, мы недостаточно напрягаемся, чтобы иметь возможность по-настоящему отдохнуть? Чего-то нам не хватает ни для полноценного труда, ни для настоящего отдыха. Отдельным людям это известно, но их мнение не считается определяющим, как-то неполиткорректно к ним прислушаться. Конечно, разрешенно говорить о величии третьего Рима, но то, что позволило ему стать таковым – неполиткорректно. Можно отдельно разобрать вопросы труда и отдыха и привнести в дискуссию аргументы в поддержку неполиткорректного мнения. Даже не знаю, с чего начать – с труда или отдыха?
Начнем с отдыха, по причине его большей близости к покою, хотя трудиться в покое лучше, чем отдыхать в покое. Отдых на то нам и дан, чтобы выплеснуть энергию, не потраченную во время работы. Можно пойти в храм и молиться до изнеможения, можно и дома, если храму не веришь, а можно найти и другие способы.
«О спорт, ты – мир!»Тем, кто до сих пор считает, что выражение «О спорт, ты – мир!» (озвученное известным бароном, не Врангелем, а Кубертеном, по паспорту – французом, по вероисповеданию – не замеченным, а по умозрению – так и не разоблаченным) посвящено возвеличиванию спорта как средства, соединяющего человечество, возразим. Спорт – это по определению соревнование, то есть выделение лучшего. Есть победители, есть проигравшие, а лучшая доля достается тем, кто лишь участвует. Кто-то даже выдвинул правильный, по сути, лозунг: «Главное – не победа, а участие!»
Понятие «спорт» относительно новое, раньше были состязания, турниры, игры наконец. Каждый желающий мог силушку свою показать да ловкостью прославиться. Иногда игры посвящались то ли пантеону богов разных, то ли выявлению жертвы достойной. В государствах Центральной Америки выявлялись целые команды, но там – проигравшие. Позже (после прихода Искупителя) как-то неуместно было приношение жертв, поэтому турниры были посвящены как бы прекрасным дамам, но в действительности – поддержанию боеспособности войск в нужном состоянии и выявлению новых способов его улучшения. А чтобы рыцари не погибали зря (эффективность имеет и средневековые корни), посвящали турниры дамам: им – зрелища и переживания, а армии – достойных воинов. В России слава Богу, такого не было. По окраинам всегда хватало супостатов для тренировок. После доведения до широких масс извращенного понятия работ Дарвина, после казни последних французских королей, после работ Маркса и, чуть, Энгельса и после всего потока достижений нового времени можно было пересмотреть систему турниров и предложить народам «хлеба и зрелищ» нового качества. Был предложен спорт. Происхождение слова – западное, англо-французское, по смыслу от слов «развлечение», «забава», «отвлечение от чего-то». Вот именно – отвлечение. Да займитесь вы чем хотите, лишь бы вы не успокоились (а скрытый смысл – нечего в места, где покой можно найти, ходить). Потом значение спорта было «возвышено» от понятия «система необходимых для поддержания здоровья упражнений и досуга» до понятия «феномен социально-культурного значения». Как и во времена языческие, мы вновь празднуем непонятно какие игры, поклоняясь новым «героям». Не зря несколько лет учебы в семинарии удерживали некоторое время советский народ от участия в Олимпийских играх. Поддался искушению под конец жизни руководитель и разрешил участие в Хельсинкских играх.
Спорт отвлекает от жизни и от отдыха не только спортсменов, но и намного большее количество людей. Для того чтобы приобщиться к спорту, необязательно в спортзал ходить, можно проявить себя и в качестве неистового фаната какого-то спортивного клуба или какой-нибудь «звезды» спортивной. Раскрашиваешься в цвета этого клуба (буквально), пьешь пиво, возможно, даже куришь и смотришь по телевизору, как специально натренированные люди чем-то занимаются, пытаясь то ли просунуть мяч в какое-то ограниченное пространство, то ли прыгнуть выше других, пробежать быстрей и т. д. В результате и ты свое здоровье гробишь, наблюдая за «спортсменами», и они, стараясь понравиться тебе. Понимая и принимая тот факт, что благодаря десятилетиям советской власти отношение нашего общества к спорту сформировалось определенным образом, тем не менее выскажу свое мнение. И игры фальшивы, да и герои их – это замученные, лишившиеся здоровья, использованные и брошенные люди. То, что одни из них «пышут счастьем и здоровьем» на билбордах, не означает, что нет других – тысяч, которые до самой смерти зализывают раны, часто не имея наследников, которым даже не могут передать свой «полученный опыт». Многие рассказывают в свое оправдание, что они были рядом с теми, кто на билбордах, что они «вместе» все создавали. Несомненно, создавали все вместе, но на билбордах остались лишь «избранные». Так и уходят «отходы большого спорта» и влачат жалкое существование.
Тем, кто не согласен, отвечу: «общественный спорт» давно закончился, осталось только «общественное шоу», а если хотите настоящего спорта, то оторвитесь от телевизора и попробуйте напрячься, и если хотите «честного» соревнования, то найдите людей, которым вы доверяете, и договоритесь с ними, как соревноваться. Все остальное – шоу по заранее написанному сценарию с включением возможных «сюрпризов», которые, однако, не повлияют на запрограммированный итог.
Без сомнения, физические упражнения – благо для человека. Нам поручено заботиться о своем теле, и, значит, упражняться необходимо, особенно в наше время, когда зачастую хлеб добывается без потоотделения. Также согласен, что некоторым категориям лиц необходима большая физическая подготовленность, и это необходимо обеспечить методологически правильно, в том числе и соревнованиями. Приветствую и соревновательность на досуге, сам люблю этим заниматься. Но причем тут Зевс, и причем тут количество медалей? Если кто-то хочет похвастаться своими фармакологическими достижениями, то пусть на крысах доказывает, а нас, людей, оставит в покое. Раньше достаточно было того, что есть богатыри, которые по праздникам силушку свою показывают, и мальчишки пытаются следовать им. Но каким образом, наблюдая за соперничеством Месси и Роналду, можно улучшиться? Их уровень недостижим для большинства людей. Также и уровень святого Антония недостижим, но, если подняться на его высь, можно и скалы в море сбрасывать, а что даст достижение уровня великого футболиста – денег, славы? Кто еще помнит сегодня Пеле? Уже и Марадону забыли, а Платини помнят потому, что функционер. Но они были не хуже новых звезд. Сколько таких звезд померкло на небосклоне, а Антоний остался недостижимым примером.
Как и во многих других случаях, естественная необходимость человека в движении, общении и в радости при отсутствии понимания правильных путей реализации сего приводит к принятию извращённых способов достижения цели. Спорт в том виде, который существует сейчас, – это извращение. Есть соучастие человека в нем, но в нем нет честного соревнования, нет повышения уровня здоровья ни у соревнующихся, ни у наблюдающих, нет в нем достойного почитания, есть в нем радость, больше на оскал похожая, и есть в нем печаль – настоящая. Вот теперь можно привести слова Николая Озерова, сказанные, правда, не совсем по этому поводу, но где-то пророческие: «Нам такой хоккей не нужен!» Тогда сошлись наши и «ихние». Наши победили, несмотря на все трудности и уловки противников, и обязательно победят вновь, если не забудут то, что веками определяло «нашесть». Так что те, кто выдумал спорт, не для развлечения его придумали, а для отвлечения от достижения покоя.
