Зульфагар. Меч калифа

– А кто там, командир? – спросил правый пилот, косясь в его сторону и в то же время стараясь не упускать из вида бандитов, стоявших под скалой.

– Генерал Волков, – глухо отозвался Калюжный.

– Кто? – не понял товарищ.

– Волков. Ты его не знаешь… Потом расскажу… Я с его сыном когда-то дружил…

Константин уже принял решение, что делать дальше. Он молча шел рядом со щуплым боевиком, который, кряхтя, тащил на себе мертвое тело. Смуглый голый торс чеченца блестел от пота, по его лицу катились крупные мутные капли, одна из которых зависла на кончике носа – эта капля ему мешала, однако, опасаясь уронить убитого, он не решался отнять от трупа руку и потому старался время от времени сдуть ее. Босые ноги бандита подгибались от тяжести…

– Попробуй только уронить, – сквозь зубы подтвердил опасения “носильщика” Калюжный. – Урою, урод!

– Сейчас-сейчас…

Наконец они дошли до ревущего двигателями вертолета. Трап остался внутри и бандит приостановился, не зная, что делать дальше. Потом он поднатужился и, чуть присев, из последних сил рыком вбросил мертвое тело в открытый проем. Было слышно, как громко ударилась голова убитого о металл лесенки.

– Что ты делаешь, гад? – Константин коротко двинул металлическим откидным прикладом автомата в зубы боевику.

– Сейчас-сейчас, – с готовностью откликнулся тот.

– Что ты заладил, как попугай: «сейчас-сейчас»? – обозлился Калюжный. – Слов других не знаешь?

Однако того заклинило напрочь:

– Сейчас-сейчас…

– Пошел к своим! – рявкнул Константин. – Слышишь, урод?

– Сейчас-сейчас…

Офицер начал поднимать автомат и боевик, бормоча свое «сейчас-сейчас», попятился от него по направлению к скале.

– Я так понимаю, что ты тут главарь? – в упор глядя на Каландара, спросил Калюжный.

Если бы Хамлаев так не подставил его, Каландар ответил бы иначе. Однако Зульфагар сознательно обрек его если не на смерть, то на плен. А потому Каландар считал себя свободным от каких-либо обязательств перед командиром отряда “Мстители ислама”.

– Нет, не я, – с вызовом глядя в глаза офицеру, сказал он.

– А кто тогда?

– А он уехал на другой машине. И в другую сторону. Вы его упустили.

Вертолетчики переглянулись.

– Значит, вы нас, это самое, специально отвлекли, чтобы спасти главаря?.. – недоверчиво уточнил правый пилот. – Скажи на милость, какое благородство…

Бандиты молчали. Не говорить же этим гяурам, что Зульфагар их попросту подставил.

– Ну ладно. Это не наше дело, – нетерпеливо вернул разговор к интересующему его вопросу Калюжный. – А как его зовут, этого вашего главаря?

– Зульфагар, – ответил Каландар. – Шанияз Хамлаев по прозвищу Зульфагар. Командир спецотряда «Мстители ислама».

– «Мстители ислама», говоришь? Ну что ж, значит, знаете, что такое месть… Так вот, «мстители», я передумал. Мы не повезем вас с собой. Мы вас тут положим.

Каландар переглянулся с подручными. Один из них смотрел сумрачно, обреченно, шевеля губами, наверное молился. Второй, щуплый водитель, который относил тело убитого генерала в вертолет, казалось вот-вот расплачется – его колотила крупная нервная дрожь, тряслась челюсть, по которой тонкой струйкой стекала кровь из разбитой прикладом Костиного автомата губы, глаза набухали влагой; он уставился на русского офицера с собачьей преданностью, словно еще на что-то надеясь.

– Ну так стреляй, чего ждешь? – угрюмо уставился на врагов и Каландар. – Или ждешь, что мы пощады просить будем?

– Так уж и не будете? – страшно ухмыльнулся Калюжный. И тут же сам ответил: – Еще как будете!.. Потому что вы не знаете, какую муку я вам придумал.

Каландар презрительно сплюнул на землю. У него это получилось с трудом – во рту пересохло и слюны почти не было.

– Ты, боевой офицер, будешь нас пытать? – с вызовом спросил он. – Хорошенькое дельце…

– Заткни свое хайло! – прикрикнул на него борттехник. – А то я сам тебе его заткну вот этой штукой, блин горелый! – Он показал Каландару автомат. И тут же сказал Калюжному: – Командир, давай кончать, а то мы что-то долго тут засиделись…

Константин кивнул ему: мол, я сам знаю, что делать. А сам опять обратился к Каландару.

– Ты прав, яйца крутить или кол в задницу вгонять тебе я не собираюсь. Но только то, что я придумал, будет еще похуже…

– Да что же хуже смерти от руки такого пидара, как ты, может быть? – Каландар постарался произнести эти слова как можно с большим презрением.

– Что может быть хуже? – переспросил вертолетчик, игнорируя оскорбление. – А вот что. Сейчас я тебя шлепну, потом поднимусь на «вертушке» в воздух и влеплю НУРами вон по тому выступу, – показал он вверх.

Каландар невольно взглянул по направлению пальца. Там, прямо над ними, навис исполинский каменный козырек.

– Ну и что? – не понял он.

– А и то, – скривился в усмешке Константин. – Вся эта громадина рухнет на тебя и ничего от тебя не останется. И от этих двоих уродов тоже. Да и от машины с твоими братками, которые отдыхают в кузове. У вас, гадов, даже могилы не будет. Вы просто исчезнете. У вас не будет даже могилы, – зачем-то едва ли не с наслаждением повторил Калюжный. – По вам нельзя будет даже поминальную молитву прочитать, потому что никто не будет знать, в самом ли деле вы погибли или слиняли куда-нибудь… Или в плен попали, где вас наши зэки придушили потихоньку… Ваши матери и вдовы не смогут рассказать вашим детям о том, какие храбрые у них были отцы… – Он говорил горячечно, сумбурно, не совсем складно, в какие-то моменты противореча сам себе. – Погоди, урод, не перебивай, я еще не все сказал… Так вот, а потом я найду какой-нибудь способ сообщить вашим, что перед смертью ты на коленях просил у меня пощады, что ты вафлю мою глотал, а вон тот плюгавый тебя в задницу отодрал, лишь бы только чтобы я тебя отпустил…

– Грязная свинья! – рванулся к Калюжному Каландар. – Я тебя сейчас…

Он споткнулся и с размахом упал лицом вниз – связанные за спиной руки не позволили хоть немного смягчить падение. Чеченец крутнулся, повернулся на спину. Его лицо было мелко иссечено камешками, из носа часто закапала кровь.

– Ты не мужчина! – орал он. – Развяжи мне руки и тогда посмотрим, кто у кого вафлю глотать будет!..

– А их ты тоже в честном бою убил? – кивнул головой в сторону перевала Калюжный. – А в Буденновске за беременных женщин вы по-мужски прятались? А в Мекенской Сашку Храмова по-мужски в Тереке со связанными руками утопили? А в Чернокозово девчат наших по-мужски насиловали? А в Урус-Мартане офицеру МЧС, который вам же, уродам, хлеб привез, голову пилой по-мужски отпилили?.. Нет, урод, развязывать тебя и устраивать с тобой дуэль я не буду. А шлепнуть, как поганую собаку – шлепну!.. И рука не дрогнет. Потому что таких как ты надо уничтожать!.. Как тебя звали-то при жизни?

– Свинья! – извивался на земле Каландар.

Поняв, что подняться ему так и не удастся, он опять попытался плюнуть в Калюжного, но плевок у него вновь не получился.

– Надо ж, какие у вас имена бывают, – скривил губы, стараясь обозначить усмешку, Константин. Он вдруг почувствовал, что еще немного – и не сможет выстрелить в лежащего перед ним безоружного человека. А потому он резко оборвал сам себя и торопливо проговорил: – Ну ладно, прощай!

Он коротко нажал спусковой крючок. Несколько выпущенных почти в упор пуль впилось в сухое смуглое мускулистое тело. Каландар выгнулся, напрягся, захрипел, выпучив глаза, засучил босыми ногами… А потом вдруг сразу обмяк, вытянулся на камнях. Губы его шевельнулись, словно хотели еще что-то сказать, но что именно – никто не услышал. В уголках рта появилась кровавая пена. Было видно, как на его глаза наползли веки, закрывая их навсегда.

– Его Каландар звали, – торопливо заговорил щуплый. – Вы нас не…

Его слова заглушила очередь, которую дал давно ждавший этого момента борттехник. Замочили бы этих ублюдков еще с воздуха – да и все! А то командир такую бодягу затеял – с тоски помрешь… Вообще всех бы их, чечиков, к одной стене – и из пулемета! А то разводим церемонии…