И снова тянет строки нанизывать
И жить, не озираясь назад.
И вглядываться в зори небесные,
И жизнь перейти не медлительно,
А (Рерих): «Как по струне бездну –
Бережно и стремительно!..»
1954
Ипохондрическое
Страшный натюрморт,
Пахнущий тюрьмой.
Снятся злые сны:
Нету мне весны,
Добрые глаза
Зло по мне скользят…
Милые глаза,
Годы взять нельзя
Назад!..
Всё в себе губя,
Все-таки любя,
Призрачно живу,
Как не наяву.
Есть жена и дом,
Добытый трудом.
Только мне страшна
Сонная тишина.
1954
«Настольной лампы матовая стылость…»
Настольной лампы матовая стылость,
Пригоршни дождика стучат в окно…
Неделя – как со мною ты простилась,
А кажется давно, давно, давно.
Ото всего спасенье есть – работа.
Я от тебя хочу спастись, мой друг,
Работой, невзирая на дремоту,
Работой, невзирая на недуг.
Работой, в лихорадке, в наступленье
На всё, что точит и мельчит меня,
Что ставит перед жизнью на колени,
Гася остатки страсти и огня…
1954
Всё заново!..
Цвет заката какой-то нахальный,
Маслянистый, пятнистый, рябой…
Принимает меня привокзальный,
Оглушающий сразу прибой.
На полу чемоданы расставив,
На один я устало присел…
Сколько разом нарушено правил,
Сколько разом оборвано дел!
Сколько раз разрубаю я путы,
Сколько – жгу за собой корабли!..
Снова жизнь начинаю, как будто
По былому командую: пли.
Хоть не враз уничтожишь былое,
Расстреляешь его хоть не враз,
Всё равно оно станет золою,
Как горящего дома каркас.
Так, да здравствует – пусть невеселых,
Пусть тревожащих дум новизна!..
Так, в апреле на веточках голых
Пробивается зелень-весна…
Снова в путь!.. Я еще ведь не старец.
И хотя пожилой человек,
На покой и застой не позарюсь
И рутине не сдамся вовек.
Ну, так в путь, неизведанный, дальний,
В новый, может, рискованный бой!
Принимай же меня, привокзальный,
Милый
людской прибой!..
1955
Эренбург
Пером своим ямы он вырыл
Для лживых холодных людей.
И нынче ушел он из мира, –
Большой и родной иудей.
Правдив до последнего вздоха,
Готовый на спор и на бунт…