Сюреня[57]; жизнь в частных своих сценах носит яркую печать парижских предместий, в общей панораме блестит яркой пестротой Пале-Рояля. Само собою разумеется, что личная разность писателей, рожденных в различных частях Франции, под влиянием разных климатов, под внушением разных преданий, не может не отражаться и в их произведениях; вы узнаете в Шатобриане суровое величие Арморики[58], в Бальзаке цветистую роскошь Турени[59], в Дюма сладострастный зной французского Юга. Но все эти различия подводятся под общий уровень парижского сгиба мысли, парижского образа изложения, парижской риторики и диалектики, всё отпечатлевает более или менее общий тип Парижа!

Итак, французскую литературу надо изучать в Париже. Но в Париже, как я уже имел случай заметить, вся разнообразная игра, весь смутный шум жизни покрывается одной главной потребностью, выражает одно господствующее направление, направление к жизни общественной, гласной, публичной, к политике! Как из всех криков, оглушающих парижские улицы, выливается один громче всех, крик разносчиков, продающих афиши; как во всех задушевных разговорах, образующихся между поэтами парижской жизни, в их прогулках на бульварах, в саду, в театре, в кофейном доме, на выставке, главный предмет составляет 1’ordre du jour[60], сегодняшний вопрос палат, сегодняшняя новость журналов; так и в литературе, которая есть печатное выражение общего мнения, общего разговора, общего движения, просвечивают более или менее, но всегда неизбежно и неотвратимо, политические идеи и страсти!

Литература французская не имеет той отрешенной самостоятельности, какой требуют от нее немецкие ученые. Она не есть плод безусловного, бессознательного и бесцельного вдохновения, не есть чистое излияние души, сосредоточенной в одной себе, переполненной одной собою. Это был всегдашний ее характер, отличавший ее от всех прочих европейских литератур, характер, которому она и теперь остается верною, которого может быть никогда и не утратит, вследствие национального духа французов. Что ни говорят о литературном космополитизме наши подражатели французам, события противоречат им безжалостно; французская словесность есть и была всегда в высшей степени народною, проникнутою характером Франции, или лучше – Парижа. Французы не могут жить вне жизни общественной; это отличает их от немцев и итальянцев, из которых первые живут в себе, последние в прекрасной природе своей благословенной родины. В этом отношении они имеют некоторое сходство с англичанами, с тою, однако важною разницей, что англичанин больше движется вкруг материальных интересов общественной жизни, двигается осторожно и медленно, тогда как француз, со свойственным ему легкомыслием и суетностью, играет идеями этой жизни, тормошит ее в своих основаниях. Отсюда происходит и различие литератур этих народов, председательствующих в ареопаге Европы.

Литература итальянская есть прекрасный цветок, вырастающий под прекрасным небом Авзонии, среди нежных, детских лобзаний с прекрасною природою Юга; она рассыпается цветочною пылью конфетти, блестящей всей радужной пестротой воображения, напитанной всем роскошным сладострастием чувственности. Литература немецкая стелется седым туманом в атмосфере самоисследования, самосозерцания; она мечтает и умствует; рядит идеи в образы, дает смысл бреду. Эти две литературы очевидно противоположны друг другу, но с тем вместе имеют то важное сходство, что обе равно независимы, равно самобытны, не признают цели вне себя, не определяются механизмом жизни. Оттого политика с ними не вяжется, и если, в позднейшие времена, это чужое начало заносилось в них соседними бурями, оно производило болезненные явления, литературные припадки: в Италии крики бешенства, в Германии помешательство, сумасбродства. Литература английская гораздо зависимее: она вся состоит под властью действительности; она есть зеркало жизни. Этот характер она выразила давно с таким блеском в своем великом Шекспире. Канцлер Бэкон[61], отец английской философии, высказал то же самое, когда, рассуждая вообще об умственной жизни, смеялся над бесполезным круженьем жаворонка в воздухе и отдавал преимущество полету сокола, который плавает в высоте для того, чтоб легче заметить и вернее пасть на добычу.

Литература английская действительно подражает этой соколиной зоркости и меткости: она теребит жизнь, над которою носится; она не дает ни одного круга даром, всё с целью, всё с пользою, всё с более или менее близким приложением. Оттого политика в Англии имеет непосредственную связь с литературою. Но это политика материальная, практическая, торговая, политика фактов без идей, с одной выкладкой непосредственных барышей, с одними расчетами процентов; оттого и литература английская, принимая политический цвет, отзывается желчью памфлета, скаредностью наемного пасквиля.

Не то, совсем не то во Франции, хотя и здесь литература также в рабстве, также есть эхо действительности, выражение жизни. Англичанин любит, чтоб было ему тепло на свете, чтобы жизнь покорялась его прихотям, чтобы общество доставляло ему то, что он называет comfortable, в чем состоит идеал его блаженства; если обстоятельства идут напротив, он приходит в бешенство или предается мрачному сплину, клянет свет, ожесточается против жизни, плюет в глаза обществу.

Напротив, француз, ветреный и легкомысленный, но с тем вместе пылкий и живой, предается всем сердцем, всей душой, всем бытием не факту, а идее, выражаемой этим фактом, хлопочет не о цели, а о начале, живет не в расчетах, а в софизмах. Он есть добровольный мученик жизни, мученик света, мученик общества. Ему неважно, чем кончатся для него самого мечты, которые он проповедует, химеры, за которые он ратует; он готов спорить и драться с самим собой, лишь бы иметь минуту торжества; готов оторвать у себя одну руку, чтобы сделать другою красноречивый, эффектный жест, которому бы захлопали зрители.

Таков всегдашний характер французской общественной жизни; такова и французская литература. Политический цвет ее состоит не столько в памфлетизме на текущие события, сколько в извлечении из этих событий самых крайних начал, самых отъемных идей, самых сумасбродных утопий. И вот почему, несмотря на явную противоположность, она братается с немецкою литературою, которая также ищет начал, живет общностями, разрешается в химеры. Только это братство никогда состояться не может, оттого что немец гнездится в неприступных высотах чистого умозрения, тогда как француз кружится в сфере явлений, от которых оторваться не может.

Если продолжить аллегорию Бэкона, то, оставив за английской литературой символ сокола, я бы назвал итальянскую резвым жаворонком, немецкую выспренним орлом, французскую легкой, суетливой ласточкой, которая беспрестанно улетает и прилетает, вестницей разных перемен года; часто, увлеченная слишком раннею мечтой о весне, она попадает на зиму, от которой и замерзает, упорствуя в своей мечте; и горе тому, кто, понадеясь на ее вероломный извет, сбросит с себя зимнее платье: басня о «моте и ласточке», забавлявшая нас в детстве, имеет здесь глубокое, философское значение.

Но я слишком далеко увлекся, я хочу говорить о современном состоянии французской литературы, которой горнило в Париже. Так как отличительный характер ее состоит в зависимости от жизни, в рабстве политике, то естественно следует, что она должна выражать в себе всё разнообразие, всю вражду политических стихий, волнующих Францию. И действительно, французская литература представляет все партии французского общества, со всеми их мельчайшими оттенками, дробностями, котериями[62]. Конечно, и везде литература, которую напрасно величают мирною обителью Муз, раздирается междоусобиями партий, но во Франции литературные партии происходят не из зависти литераторов, не из куска хлеба, отбиваемого друг у друга служителями Аполлона. Нет! Они ведут свое начало из раздробления общественного духа, из междоусобий общественного мнения.

Оттого и распри их выражаются не как в иных прочих литературах: не желчною, злостною полемикой, которая кидается змеей на ненавистного противника, жалит его правдою и неправдою, с тем чтоб, если не задушить, так по крайней мере обезобразить его славу, и тем удовлетворить своей личной злобе, равно и не рыночными, торгашными проделками, перебивающими покупщиков на свой товар, в свою лавку. Литературные партии во Франции идут каждая к своей цели, развивая свои идеи каждая в своей форме; их различие выражается больше догматически, чем полемически. Схватки завязываются только на литературных аванпостах, между журнальными наездниками, но и здесь не для мародерства по карманам читателей, не для того, чтоб отбить от чужой книги и переманить к своей, а чтоб потревожить мысль, пощекотать систему, уязвить партию, к которой принадлежит книга.

Конечно, самое положение французской литературы относительно публики таково, что нет нужды прибегать к подобным дрязгам. Книгу там нельзя уронить бранью: если ругает ее одна партия, то это самое верное ручательство ее достоинства для публики противоположного мнения. Только тогда книга убита, когда все единогласно называют ее пошлою, а это бывает, когда она действительно пошла; ибо при малейшей тени достоинства партия, к которой принадлежит книга, не замедлит поддержать ее всеми силами, чтоб не выдать своих идей, своего учения. Итак, партии французской литературы, происходя не из мелких личных страстей, а из борьбы мнений, имеют высшее значение, чем обыкновенные литературные сплетни; они находятся в войне правильной, методической, постоянной; каждая из них считает в рядах своих большее или меньшее количество признанных талантов; каждая имеет свой круг читателей, свои журналы, своих даже книгопродавцев; каждая образует плотную, сильную массу.

Конечно, везде не без греха; где есть люди, там есть и страстишки, эгоизм, корысть, зависть; и во Франции бывают дезертиры, которые, смотря по ветру, перебегают из рядов в ряды, перечинивают свое перо и перепродают свои таланты, но таких переметчиков неумолимо казнит общее мнение. Разве, когда вся партия вследствие политических переворотов изменяет маневры, перекрашивает знамена, становится в другую позицию, тогда натурально следует раздробление: одни переходят, другие остаются на старом посте, третьи образуют новую фалангу. Тогда, если употребить любимое выражение Наполеона, переделывается литературная карта Франции. Но как скоро всё установится, идеи очистятся, формулы уяснятся, вы увидите опять те же массы, те же враждебные колонны, стоящие друг против друга и выражающие своим разделением политическое состояние общественного мнения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Под этим заглавием я намерен помещать в «Телескопе» впечатления, привезенные мной из поездки за границу. Предуведомляю читателей, что это не более, как впечатления, собранные на лету, во время прогулки неофициальной, бесцельной. Я путешествовал без всяких особенных намерений, ученых или промышленных. Что представлялось мне, замечал просто, как видел, как чувствовал. Может быть, в этих впечатлениях, читатели не найдут ничего нового, поучительного. Но я знаю по себе, как, бывало, простой рассказ, простое воспоминание увлекало мое любопытство туда, где я не был, к тому, чего не видал я. И если в тех, которые сами бывали в местах, мною описываемых, впечатления мои освежат воспоминание, если тем, которые нигде не были, доставят несколько минут приятного развлечения, то моя цель достигнута. Я всегда думал, что ни одно живое чувство, ни одно сильное впечатление не должно погребаться в душе, как в шкатулке скупого. Кругообращение идей важно не меньше кругообращения капиталов: им держится мысленное богатство народа. – Прим. автора.

Журнал Надеждина «Телескоп» был закрыт в 1836 г. после публикации в нем «Философических писем» Чаадаева. – Прим. ред.

Франсуа Гизо (1787–1874) – историк и политический деятель.

Луи-Адольф Тьер (1797–1877) – государственный деятель и историк. Занимал пост премьер-министра Франции дважды (1836 и 1840) во время Июльской монархии, а также был первым президентом Третьей Французской республики (1871–1873).

Прическа по-савернски (фр).

Себастьен Ле Претр, маркиз де Вобан (1633–1707) – выдающийся военный инженер и маршал, известный своими достижениями в области фортификаций и военной архитектуры. Стал известен как один из величайших инженеров своего времени, разработав множество методов и технологий, которые значительно улучшили оборону крепостей и военных лагерей. – Здесь и далее примечания к очерку «Впечатления Парижа» составлены Андреем Корляковым (Париж), историком-иконографом российской эмиграции, которому редактор приносит искреннюю благодарность также и за просмотр текста.

Франсуа Жирардон (1628–1715) – выдающийся скульптор, известный своими работами в стиле «большого стиля» и «золотого века» французского искусства. Его работы отличаются изяществом и мастерством, что сделало его одним из ведущих скульпторов своего времени. Наиболее известен своими скульптурами, которые часто украшали сады и дворцы, включая знаменитый Версаль.

Вокулёр (Vaucouleurs) – город в департаменте Мёз во Франции, в округе Коммерси. Находится на левом берегу реки Маас.

Жан де Лафонтен (1621–1695) – писатель, видный деятель «Великого века». Известен в первую очередь как автор басен.

Бегство в Варенн 20–21 июня 1791 г. – эпизод Французской революции, безуспешная попытка Людовика XVI и его семьи бежать из революционного Парижа и добраться до лагеря роялистов.

Жак-Бенинь Боссюэ (1627–1704) – богослов, проповедник и писатель.

Читатели «Телескопа» помнят «Ренсийский телеграф» Жюль Жаненя. – Прим. автора.

Лье (или лига) – это старая французская мера длины, равная примерно 4,5 км.

Речь идет о т. н. «мещанской» драме Тильбера де Пиксерекура «Обриева собака, или Лес при Бонди».

Корсиканец Жозеф Фиески 28 июля 1835 г. совершил неудавшееся покушение на короля Франции Луи Филиппа I, использовав самодельное 25-ствольное залповое ружье (погибло 18 человек). – Прим. ред.

А вот и барьер [контрольный пункт при въезде в Париж]! (фр.).

Виктор-Жозеф Этьен де Жуй (1764–1846) – писатель и драматург.

Бартелеми-Проспер Анфантен (1796–1864) – философ-утопист. Известен как один из основателей и лидеров сен-симонизма – социально-утопического движения, основанного на идеях Клода Анри де Сен-Симона. Его часто называли «отцом Анфантеном» (рёге Enfantin) из-за его роли духовного лидера в сен-симонистском движении.

«Юная Франция» (Jeune France) – отсылка к литературному и художественному движению романтизма во Франции 1830-х гг. Обе группы – последователи Анфантена и представители «Юной Франции» – были частью интеллектуальных и культурных течений Франции XIX в., стремившихся к социальным изменениям и новым формам выражения. Однако они представляли разные направления мысли: сен-симонизм был больше сосредоточен на социальных и экономических реформах, в то время как «Юная Франция» фокусировалась на культурном и художественном обновлении.

Площадь Побед (Place des Victoires) – историческая площадь в Париже, расположенная на границе 1-го и 2-го округов. Была создана в 1686 г. в честь военных побед короля Людовика XIV и считается третьей королевской площадью.

«Messageries Generales Laffitte, Gaillard et Cie» была компанией, занимающейся перевозками и почтовыми услугами во Франции в XIX в.

Совр.: кладбище Пер-Лашез.

Птичьем полетом (фр.).

Напротив (фр).

Застава Трона (Barriere du Тгбпе, или Barriere de Vincennes) построена в 1787 г. по проекту архитектора Клода Николя Леду. Изначально служила заставой для сбора пошлин на товары, ввозимые в Париж. Названа в честь трона, установленного здесь в 1660 г. для торжественного въезда Людовика XIV и Марии-Терезии после их свадьбы. Состоит из двух монументальных колонн высотой 28 м. В 1845 г. на вершинах колонн установлены статуи: Филиппа II Августа (скульптор Огюст Дюмон) на южной колонне и Людовика IX Святого (скульптор Антуан Этекс) на северной колонне.

Барьер де л’Этуаль был также известен как барьер Елисейских полей или барьер Нейи. Открыт в 1788 г., снесен в 1860 г. Место встречи парижского высшего общества, направлявшегося в Булонский лес. Барьер включал в себя здания, построенные по проекту архитектора Клода Николя Леду. Был важной частью налоговой и городской инфраструктуры Парижа конца XVIII – начала XIX в., обозначая один из главных въездов в город. Сегодня здесь находится площадь Шарля де Голля (бывш. площадь Этуаль).

Церковь Сен-Жак-ла-Бушери (Saint-Jacques-la-Boucherie) основана в XII в. и получила свое название от соседнего рынка мясников (boucherie). Здание церкви выполнено в готическом стиле, характерном для средневековой архитектуры Парижа. Единственная сохранившаяся часть церкви – это башня Сен-Жак (Tour Saint-Jacques), высотой около 52 м. Башня была построена в начале XVI в. и служила колокольней. Церковь была разрушена в 1797 г. во время Французской революции.

Валь-де-Грас (Val-de-Grace) находится в 5-м округе Парижа. Знаменит своей церковью, построенной в стиле барокко, которая была завершена в 1667 г. Сама церковь известна своими красивыми фресками и архитектурными деталями. В настоящее время в здании монастыря находится военный госпиталь, который также служит медицинским учреждением для ветеранов.

Церковь Сен-Сюльпис (Eglise Saint-Sulpice) – одна из крупнейших церквей Парижа, названная в честь св. Сульпиция Благочестивого. Расположена в 6-м округе Парижа и известна своей архитектурой в стиле барокко, а также огромным органом.

Церковь св. Женевьевы (Eglise Sainte-Genevieve) – ныне Пантеон, была построена по проекту архитектора Ж.-Ж. Суффло. Строительство началось в 1758 г. и продолжалось ок. 30 лет.

Сен-Жерменское аббатство (Abbaye de Saint-Germain-des-Pres) основано ок. 545 г. св. Германом, епископом Парижа. Оно стало важным центром христианства и культуры в средневековом Париже. Первоначально аббатство было построено в романском стиле, но со временем претерпело множество изменений. В XII в. началась его перестройка в готическом стиле.

Мудрено переводить на другой язык эти характеристические названия, эти собственные имена, принадлежащие исключительно разным явлениям известной жизни, известной самобытной цивилизации. Так, например, просим верно перевесть на любой европейский язык наши русские: чиновник, приказный, архивный юноша и т. п. – Прим. автора.

В эпоху Надеждина французское «фланёр» проникло в русский язык.

Уличный мальчишка, сорванец, проказник (фр.\

Дом инвалидов (Hotel des Invalides) – историческое здание, построенное по приказу короля Людовика XIV в 1670 г. для размещения заслуженных армейских ветеранов, известных как «инвалиды войны».

Ресторан «Вери» в Париже предлагал разнообразные блюда французской кухни, и его «полный обед» включал в себя закуски (традиционные закуски, такие как тартар из лосося или луковый суп); основные блюда (мясные и рыбные блюда, включая утку, говядину, а также сезонные овощи); десерт (классические десерты, такие как крем-брюле или тарт татен, т. е. яблочный пирог).

Итальянский театр был основан в 1716 г. и стал первым театром в Париже, где ставились итальянские оперы и комедии. Первоначально театр находился на улице Вивьен, но позже действовал в других зданиях, включая театр на улице Сент-Антуан. В 1791 г. театр был закрыт, но в 1801 г. возобновил свою деятельность под названием Theatre de I’Opera-Comique.

Во Франции Палата депутатов называется Assemblee nationale. Она состоит из 577 депутатов, которые избираются на пятилетний срок.

Процесс Ла Ронсьера был известным судебным делом, которое слушалось во Франции в 1835 г. Обвиняемым был лейтенант Эмиль де Ла Ронсьер, подозревавшийся в покушении на изнасилование. Суд присяжных Сены приговорил его к десяти годам тюремного заключения.

Парижский морг был популярным местом для посещений, куда ходили, как в театр.

Дворец Бурбонов – важное историческое здание в Париже, в котором находится Национальное собрание Франции, ныне Национальная Ассамблея.

Гиацинт-Камиль-Одилон Барро, широко известный как Одилон Барро (1791–1873) – выдающийся юрист и политик.

Анн-Жозеф-Эзеб Баконьер де Сальверт (1771–1839) – политический деятель и писатель.

Франсуа-Жан-Доминик Арраго (1786–1853) – выдающийся астроном, физик и политик.

Жан-Шарль Персиль (1785–1870) – французский политик, министр юстиции и по делам религии при Июльской монархии (1834–1837), затем пэр Франции (1839) и государственный советник (1852).

Галлицизм: модник, щеголь.

«Тильбюри» (англ. tilbury) – тип легкого двухколесного экипажа, популярного в XIX в.

Жан Расин (1639–1699) – выдающийся французский драматург и поэт, один из величайших представителей классицизма во французской литературе.

«Комеди Франсез» (Comedie-Frangaise), известный также как Театр Франсэ, или Французский Театр (Theatre-Frangais) – единственный во Франции репертуарный театр, финансируемый правительством.

Амбигю-Комик (Ambigu-Comique) – исторический театр в Париже, который играл важную роль в театральной жизни Франции в XVIII–XIX вв.

Театр «Водевиль» – парижский концертный зал, ныне несуществующий, местоположение которого менялось. Снесен в 1869 г. во время застройки улицы Катр-Сентябрь.

Theatre des Varietes – один из старейших и наиболее известных театров города. Расположен на бульваре Монмартр.

Theatre du Palais-Royal – один из старейших и наиболее известных театров в Париже. Основан в 1784 г. Находится в историческом здании Пале-Рояль.

Олимпийский цирк, также известный как «Cirque Olympique», был знаменитым цирком в Париже, основанным Антуаном Франкони.

В1795 г. поместье Тиволи было сдано в аренду предпринимателю Жерару Десривьеру, который превратил его в Общественный выставочный сад со всевозможными аттракционами. Успех был огромным, потому что после окончания Террора парижане стремились к развлечениям, и при Директории публика стекалась в Тиволи, где можно было также танцевать под звуки оркестра. Проводились также подъемы на воздушных шарах, очень популярный аттракцион в то время.

Диорама: вид театрального зрелища, изобретенный в 1822 г. Луи Дагером и Шарлем Бутоном в Париже; представляла собой большие полупрозрачные картины, которые освещались особым образом для создания иллюзии движения и смены времени суток. Косморама: вид оптического аттракциона, представлявший собой серию картин или фотографий, которые рассматривались через увеличительные стекла; позволял зрителям «путешествовать» по разным странам и городам, не покидая Парижа. Георама: большой глобус, внутри которого зрители могли видеть детальное изображение поверхности Земли; первая георама была создана в Париже в 1822 г. Шарлем Делоне.

Поговорка «Connaissez la cour, etudiez la ville» («Познайте двор, изучите город») принадлежит Никола Буало, французскому поэту и критику XVII в. Буало советует писателям хорошо знать как высшее общество (двор), так и жизнь обычных людей (город), чтобы создавать правдивые и глубокие произведения.

<<1 2 3 4 >>

На страницу:

Перейти

3 из 4