Дельце на двоих

Лиза чувствовала себя несколько сконфуженной, поскольку ее несостоятельность как агента в данном случае оказалась налицо. Поэтому она даже не стала вырывать у Ромео свою руку.

– А вы правда придете? – спросила она, хмурясь.

– Еще бы!

– Вы не передумали покупать дом?

– Наоборот, мне захотелось еще больше.

– Хорошо, в десять вечера, в «Двух тройках». Только вы уж обязательно…

– Конечно-конечно… Я вообще очень обязательный человек, – Ромео нежно поцеловал ее влажную ладонь. – До вечера, Лиза. Я вас обожаю…

Глава 5

Когда покореженная «восьмерка» Лизы исчезла из виду в конце улице, Ромео, щурясь, осмотрелся, убедился, что за ним никто не наблюдает, и вернулся к забору. Привстав на носочки, вытянул вверх руки, ухватился за верхнюю каемку забора, обрамленную металлическим уголком, подтянулся и, упершись в забор животом, посмотрел вниз. Волкодав со зловещей кличкой Анчар все еще сидел у калитки и смотрел на нее не отрываясь – видимо, ждал, когда незваные гости предпримут новую попытку проникнуть на вверенную ему территорию. Судя по оскаленным клыкам и слюнявой пасти, шутки шутить волкодав был не настроен. На вид ему было года два, и его молодой растущий организм неизменно требовал свежатинки. Может быть, даже человечинки – кто его знает. Впрочем, собак Ромео не боялся. Собак он любил, особенно крупных злых псов, и они, как правило, отвечали ему взаимностью.

– Эй, Анчар! – окликнул пса Ромео с высоты своего положения. – Где твой хозяин?

На большинство сторожевых псов собственная кличка и слово «хозяин», произнесенные громко и отчетливо, действуют успокаивающе, особенно если в этот момент находиться к ним лицом, на котором – очень естественное дружелюбное выражение.

Пес задрал вверх морду, высунул язык и что-то тихо проворчал.

– Где хозяин, Анчар? – повторил Ромео.

Пес вяло помахал хвостом. Ромео расценил это как первое предзнаменование грядущей дружбы. Поднатужившись, он перебросил через забор ноги и уселся наверху, как на насесте, покачиваясь и придерживаясь за ветви яблоньки, чтобы не рухнуть спиной назад.

– Я пришел осмотреть дом, – сказал Ромео, приветливо улыбаясь. – Я покупатель, хозяин в курсе… Ничего, если я спущусь вниз, Анчар?

Судя по тем торопливым движениям, какие проделал собачий хвост из стороны в сторону, нес ничего не имел против близкого знакомства с этим милым приветливым человеком. Мысленно перекрестившись, Ромео мягко спрыгнул вниз. Присел на корточки рядом с псом.

– Меня зовут Ромео, Анчар, – представился он, потрепав пса за загривок. – Я хороший человек. Во всяком случае, моя мама так раньше считала. И, как хороший человек, я не собираюсь вредить твоему хозяину… Можно я войду в дом?

«Дурень, дверь закрыта на два замка», – дал знать ему пес. помявшись с лапы па лапу.

– Замки для меня не преграда, Анчар. По замкам я большой специалист…

«Ну что ж, попробуй. Только не вздумай ничего стянуть там…» – Пес лег на траву и положил голову на скрещенные лапы, поглядывая на Ромео снизу вверх красными глазами.

– Что ты, что ты… Мне и думать об этом противно.

Ромео встал с корточек и, напоследок еще раз потрепав пса по загривку, взошел на крыльцо. Оба замка повышенной надежности сдались практически без боя, признав высокий профессионализм своего противника, и Ромео с порога шагнул в гостиную, размером не уступающую полю для мини-футбола. В белоснежном натяжном потолке, как в зеркале, отражалось все имеющееся в наличии пространство, вместе с инкрустированным под старину камином, пресловутым креслом-качалкой и широченными окнами, укутанными изящной драпировкой. Будь у Ромео действительные намерения прицениться к покупке, он не задумываясь выложил бы за этот дом все запрошенные за него деньги. Но таких намерений у пего не было, и поэтому он, не задержавшись в гостиной, проследовал к лестнице на второй этаж. Взбежал наверх, быстро убедился, что здесь тоже нет ни одной живой души, и поднялся в мансарду. Тут тоже было просторно, правда, слегка сумрачно – покатый козырек, служащий продолжением крыши, почти на треть скрывал окна от солнечного света. Но зато окна выходили прямо на дом Кима, а это было именно то, что Ромео и требовалось. Отомкнув защелку, он поднял окно, встал одной ногой на низкий подоконник и осмотрел видимые отсюда окрестности.

Прямо под окнами мансарды были беспорядочно навалены какие-то доски, куски древесно-стружечных плит, колотый шифер – видимо, оставшийся строительный мусор, который, впрочем, мог бы еще сгодиться в хозяйстве. В качестве дров для камина, например. Кроме шифера, конечно. Ромео помнил, как в детстве они с друзьями бросали в костер сворованный со стройки шифер и вылетевшим словно пуля осколком ему пробило щеку и снесло два зуба вместе с куском десны. До сих пор шрам на щеке заметен…

Что там у нас дальше, за кучей мусора? Малина. Не ухожена – сухие голые ветки частоколом торчат над зеленью, но ягод полным-полно, это даже отсюда заметно. Ромео вспомнил, как спустя год после истории с шифером полез темной ноченькой за ягодой в соседский малинник, такой же неухоженный, и вот такой сухой веткой сослепу выколол себе правый глаз. Глаз чуть не вытек, но врачи, слава богу, уберегли.

«Ненавижу малину», – подумал Ромео, продолжая осматривать местность.

За малиной проходила оградка, но не такая мощная, как внешний забор, а просто натянута была в три нитки колючая проволока. Кое-где на ней были заметны лохмуты какой-то темной материи – видимо, следы старых попыток покуситься на малину.

«Сердечные соседские отношения, – подумал Ромео. – Я сейчас расплачусь от умиления…»

Что ж, а вот и дом Кима. Крепость, а не дом – Лиза права. На чердаке окошки, как амбразуры – узкие, длинные, арочками. Если установить там четыре пулемета, то можно держать круговую оборону весьма продолжительное время. Сомнительно, правда, что подобная мысль приходила Киму в голову, но если его действительно в свое время собирались поместить в интернат для умственно отсталых, то кто знает, что за мысли варятся в его загадочной голове…

Во дворе качели, на них спит черный кот, закрыв лапками мордочку. Вот и бассейн, без воды, правда; хромированная лесенка так и сверкает на солнце. Пилорама во дворе уже не визжит, и молотки стучать перестали, да и сами рабочие, похоже, работу сворачивают. Побросали инструмент где попало, как и положено настоящим рабочим, сгрудили под деревом перепачканную робу и торопливо, гуськом, покидают территорию усадьбы. Словно и не рабочие вовсе, а какие-то воры. Раз, два… четверо едва ли не бегом вышли из калитки, захлопнули ее и устремились вдоль по улице. Странные тут рабочие, в Поляне этой. Не такие, как везде. Не перекуривают после тяжелого труда, не глушат водку в теньке под яблонями, а убегают прочь, как ошпаренные. Да и морды у них… не дай бог ночью повстречаться.

Так, а что же дом… Судя по всему, в настоящее время он пустует. Ни души в нем. Это нам на руку. Если Ким и есть тот самый Жан-Жак (а такая версия у нас пока на первом месте), то в доме могут отыскаться какие-нибудь доказательства этого. Какой-нибудь личный блокнот, открытки, чьи-нибудь записки, письма, текстовые файлы в компьютере…

«Хотя компьютер – это вряд ли, – подумал Ромео. – Если уж я, вор со стажем, до сих пор толком не могу общаться с этими машинами, то куда уж ему – бывшему кандидату в интернат для умственно отсталых… Но проверить стоит все варианты. Проникнуть в дом особого труда не составит, вот только бы Ким не вернулся раньше времени. Поди потом докажи, что ты водопроводчик… Канешь тут, как те трое ребят Жирафа…»

Не успел Ромео подумать об этом, как услыхал вдруг скрип лестницы, ведущей в мансарду, и в спину ему сразу же ударил грубый окрик:

– Какого черта ты тут делаешь?!

Первым желанием Ромео было броситься вперед, прямо в раскрытое окно, но, вспомнив о куче мусора внизу, он не стал делать этого, не спеша опустил раму и только тогда повернулся на голос, вежливо улыбаясь. Увидел перед собой страшно морщинистого коричневого старика в штопаной телогрейке на голое тело, обвисших штанах с пятнами мазута и кирзовых сапогах с коротко обрезанными голенищами. Сапоги не знали щетки и ваксы год, не меньше.

– По шее захотел? – хрипло поинтересовался старик, взмахнув левой рукой, и только тут Ромео понял, что правой руки у него нет. Рукав телогрейки был скручен и спрятан в карман.

«Тот самый инвалид, – понял Ромео. – Дальний родственник хозяев…»

– Нет, – сказал Ромео, улыбнувшись еще шире, – по шее не хочу. Я хочу купить этот дом. Меня сюда Кравцова Лиза привезла, из агентства недвижимости.

– Вон оно что… – понимающе пропел старик, проходя в мансарду. – А я подумал, вор забрался. Еще удивился: тут и брать-то нечего, а все же кто-то позарился… Сейчас настороже быть надо, мало ли что. Всяко бывает. Иной раз и не разберешь, где вор, а где еще кто… Вот у соседа, например, у Кима, вон его дом, – старик кивнул на окно, – как раз напротив… Сегодня строители там работали. С раннего утра, я даже и не видел, как они и пришли-то, а я, мил человек, ра-ано встаю. Зачем, спрашивается, им так рано приходить? А рожи у них – жуть одна, и все как на подбор. «Ранжерею» они, значит, у Кима строить подрядились. Что ж, стройте, коль взялись, не мое это дело, но раз уж подрядились, так работайте на совесть! Нет, правильно я говорю? – Старик вопросительно подтолкнул Ромео под локоть, и тот торопливо закивал: да, мол, конечно.

Старик ловко выбросил из пачки «беломорину», подхватил папиросу губами и очень умело, одной рукой, зажег спичку. Прикурил. Ромео с удовольствием составил ему компанию.

– Так вот, о чем это я говорил? – Старик, щурясь, уставился в окно. – Ах, да, о совести… Не умеете строить, так и не беритесь. Ты видел, как они фундамент под «ранжерею» заливали? Это же ужас какой-то! Они туда раствора вылили – второй коттедж построить можно! Спрашивается: кому это надо? Да никому! А за чей счет? Конечно, за счет заказчика! Я Киму говорю: они тебя дурят, гони их в шею! А он только отмахивается: хрен с ними, мол. А я с Кимом давно знаком, я раньше сторожем в нашем интернате работал, а Ким часто туда наведывался, так я хорошо его изучил и вижу сейчас: ему и в самом деле плевать на эту «ранжерею»… И зачем только она ему понадобилась? Ему-то что – у него денег куры не клюют, а у меня сердце кровью обливается смотреть на такие растраты. Это хуже воровства, ей- богу! А сейчас пошел я за куревом в магазин, возвращаюсь, заглядываю к Киму во двор, чтобы, значит, посмотреть, что они еще удумали, – и вот тут нервы мои не выдержали. Эти работники хреновы в яму под фундамент еще с полтонны раствора выплеснули и разравнивают – товарный вид придают, значит. Вот тут я и сорвался. Одному-другому по шее треснул и спровадил вон со двора. Они огрызаться было, да не решились, так и убежали…