Операция «Академик»

КРАПИВИН. Григорий Лукич, Гриша… ты чего творишь? Ты на прием запишись!

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. Некогда, Павел! Горю я… синим пламенем!

КРАПИВИН. Ну, говори, что?

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. Паш, там – на лестнице, в вестибюле… это был твой человек?

КРАПИВИН. Крапивин, молча смотрит на Григория Лукича.

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. (с жаром) Дай мне его… до завтра!

КРАПИВИН. (через паузу) Ты понимаешь – о чем просишь?

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. Я все понимаю, но если у меня опять сорвется операция с фальшивомонетчиками – ты сам знаешь, что будет. Паш, выручи! Я уже всех своих и чужих пересмотрел – не один не похож, к тебе решил – может что посоветуешь, и вдруг смотрю и глазам не верю – рядом с тобой… нужное мне лицо – вылитый посредник, он как никто похож на Фрукта! Вот взгляни, (показывает фото Фрукта, Крапивин бросает взгляд на снимок).

КРАПИВИН. Ну, я бы так сразу не сказал, но сходство есть.

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. (клятвенно прижимает руку к груди) Завтра верну. Ему только войти в ресторан и посидеть там пару минут за столиком. Все! (Крапивин колеблется). Вспомни, как мы братьев-головорезов в Хлыновском переулке по утру взяли – они даже пикнуть не успели, а все – липовая Варька-молочница!

Тем же вечером в безлюдно переулке

Вечер. Тихий переулок. В легковой машине сидят трое: полноватый, с пышными усами водитель за пятьдесят, Кряжев и Григорий Лукич на заднем сиденье, все в гражданской форме.

Григорий Лукич заметно нервничает.

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. (к Кряжеву) Еще раз: заходишь в ресторан, говоришь метрдотелю: "У меня бронь на девятый столик". Проходишь, садишься, закажешь там… чего-нибудь, а рядом, на стол, положишь этот портсигар с вензелем. И дальше – к тебе подойдет человек, и спросит: "Товарищ, у вас закурить не найдется?". Ответить: " Я не курю, но хорошего человека могу угостить". У этого человека на тыльной стороне правой ладони будет наколка в виде паука. Угостишь его из портсигара, вот этой папиросой и ты свободен – можешь через пять минут расплатится и выйти.

КРЯЖЕВ. Что в папиросе?

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. Там… адрес, куда они доставят партию фальшивых купюр для обмена на "брюлики", бриллианты.

КРЯЖЕВ. (в недоумении) Уж слишком… просто. И в людном месте? Странно…

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. Вот и я об этом… но другой зацепки нет.

КРЯЖЕВ. Откуда эта информация?

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. Да есть один… "сливает" нам иногда, картавый такой, шестерка, по кличке Зуб.

КРЯЖЕВ. Он в банде фальшивомонетчиков?

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. Нет, в другой – промежуточная группировка, но мы их пока не трогаем из-за этого Зуба (кидает взгляд на одежду Кряжева) Прикид у тебя нормальный. (смотрит на часы) Так… у нас полчаса…

Неожиданно в боковом окне водителя появляется голова флегматичного сотрудника НКВД Корнеева, в штатском, тридцати двух лет, крепкого телосложения.

КОРНЕЕВ. Товарищ майор, Фрукт должен прийти в ресторан со своей новой пассией!

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. (взрывается) Какой еще пассией?!

КОРНЕЕВ. Зуб только, что позвонил – какая-то начинающая певичка… и она еще… должна выйти на сцену и… спеть.

Гробовая тишина.

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. (с горьким сарказмом) А, станцевать?!

КОРНЕЕВ. Сказал – только спеть.

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. Корнеев, вот… ты всегда в последний момент срываешь мне операции!

КОРНЕЕВ. (обиженно) Ну, товарищ майор – я то здесь причем?!

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. Ладно, иди (упавшим голосом ) Все… операция отменяется.

После короткой паузы Кряжев выходит из машины.

КРЯЖЕВ. Я прогуляюсь.

ГРИГОРИЙ ЛУКИЧ. (почти безнадежно) Далеко?

КРЯЖЕВ. Нет. Есть одна мысль. Я скоро.

Кряжев, дворами, из переулка, выходит на городскую улицу.

Напротив, через дорогу, вывеска: Городской театр "Новая Колхида".

Кряжев заходит в театр и в вестибюле предъявляет удостоверение пожилому вахтеру.

КРЯЖЕВ. Где у вас кабинет директора?

ВАХТЕР. По лестнице и налево.

Кряжев поднимается по лестнице на второй этаж и идет к кабинету директора.

Неожиданно, до него доносится возмущенный женский голос, затем, настежь, распахивается дверь с табличкой "Директор театра", и из кабинета, как фурия, появляется раскрасневшаяся молодая девушка, приятной наружности, двадцати пяти лет от роду, Алька, гибкая, хрупкая, изящная, эксцентричная, с правильными чертами лица, отчасти, избалованная вниманием мужчин – и потому знает себе цену.

Через несколько шагов она резко останавливается, поправляет платье на груди, прическу, не жалея при этом эпитетов тому – кто остался в кабинете.

АЛЬКА. Вот, мразь! Козел облезлый, чуть платье не порвал! (она встречается лицом к лицу с Кряжевым).