Теперь ты

Цикл: «Вина», книга №3

Теперь ты

Кто учил меня выделять только одно,

Доставляя боль другому?

Кто внушал, что все, что не в тебе

Пустое?

Как мимо проходить, не замечая,

И повторять:

Только ты, а не другое.

Предчувствие

Несколько дней назад.

– Привет?! – пролепетал сонным голосом Джерри, когда увидел Блэйма на пороге своей квартиры. Тот пришел без предупреждения в восемь утра и начал спрашивать, не приходил ли сюда Юкия. – Этот парень не придет ко мне, даже если я буду последним мужчиной на земле, – самодовольно сыронизировал он. – А ты разве позвонить ему не можешь?

– Нет, он оставил свой телефон дома, когда уходил…

– Опять поругались? – тут же спросил Джерри.

Блэйм виновато опустил красные, опухшие глаза.

– Слушай, я не спал всю ночь, давай не будем сейчас об этом, мне нужно найти этого идиота, пока он вновь что-нибудь не натворил.

Джерри укоризненно замотал головой:

– Не будет тебе с ним покоя.

– Кто сказал, что мне нужен покой? – Блэйм прошел на кухню и заварил себе кофе. – Рано мне жаловаться, как старику, на суетность жизни.

– А много ли ты стариков видел на своем веку? – начал подтрунивать над ним Джерри.

– Встречалась парочка, – рассмеялся он.

– Значит, так и будешь бегать за ним, как верная собака? – после непродолжительного молчания пришел к умозаключению Джерри.

– Джерри, следи за тем, что говоришь, – спокойно предупредил его Блэйм, попивая крепкий кофе. – У тебя нет случаем фиников?

– Что?

– Фрукты такие, – пробубнил Блэйм. – Очень вкусные, особенно с кофе.

– Ладно, прости меня, я уверен, он где-нибудь сидит сейчас и злится на тебя, вечером вернется, вот увидишь, – попытался успокоить его Джерри.

– Не знаю, не нравится мне это все, – задумчиво проговорил Блэйм, нервно почесывая затылок.

– Ляг, поспи, – предложил ему Джерри. – Вид у тебя ужасный.

– Мне надо на работу.

– В таком виде? – испугался Джерри.

– Начальство сказало, что если еще раз прогуляю, то они уволят меня к чертовой матери, а работу найти крайне сложно в этом городе.

Джерри ничего не стал ему отвечать, только глубоко вздохнул, одарив его укоризненным взглядом.

Весь день Блэйм работал через силу и каждые пять минут проверял телефон в надежде, что Юкия ему перезвонит или хотя бы напишет сообщение.

К вечеру его состояние усугубилось: тот так и не перезванивал, и даже менеджер, заметив восковую бледность юноши, сжалилась над ним и отпустила пораньше с работы.

Он не помнил, как доехал до квартиры. Как только он открыл дверь и обнаружил, что Юкия так и не вернулся, его ноги стали ватными.

Блэйм не стал заходить в квартиру, он вышел обратно на улицу и позвонил матери.

– Давно ты не звонил, – сухо ответила она ему вместо слов приветствия.

– Как ты? – так же безэмоционально спросил ее Блэйм.

– У меня новый роман, все хочу вас познакомить…

– Как мистер Уилкс? – перебил он ее.

– Он каждый день приходит и спрашивает про тебя.

– Передай ему от меня еще раз огромное спасибо за все, что он сделал…

– Уж ты ему проблем доставил! – прикрикнула она на него. – Может, перестанешь дурака валять и вернешься домой?

– Нет, мы уже это обсуждали, – резко ответил он. – На самом деле, я звоню по делу.

– Да, и по какому же? – язвительным тоном спросила она.

– У тебя сохранился телефон Виктории Драфт?

По звукам в телефоне было слышно, что Нэнси поперхнулась, и ей понадобилось время, чтобы прокашляться.

– Блэйм, сколько еще раз тебе говорить, чтобы ты оставил эту семейку в покое, – злобным тоном процедила она.

– Я не могу…

– Из-за Юкии?

Блэйм ничего не стал отвечать.

– Это одержимость, Блэйм! Ты слышишь? Немедленно возвращайся домой, хватит что-то там вынюхивать. Ты еще не совершеннолетний, я ведь могу и в розыск подать, чтобы тебя силой вернули обратно в Лондон…

– Не делай этого! – прокричал Блэйм, бледнея еще сильнее.

– Я каждое утро просыпаюсь с мыслями о том, какая я на самом деле ужасная мать, потому что не смогла воспитать достойного сына. Ты еще так молод, а я уже потеряла тебя! – прокричала она в телефон, шмыгая носом. – Про то, что ты так и не закончил школу, я вообще молчу. Ты же понимаешь, что ты губишь себе жизнь, Блэйм, идя на поводу у собственных слепых амбиций. Пройдет время – и ты поймешь, как сильно ошибался…

– Мама, прошу тебя, перестань плакать, у меня правда все хорошо, я ни о чем не жалею, – перебил он ее, не в силах больше терпеть истерики.

– Ладно, уж я не знаю, что ты там опять задумал, но я дам тебе ее телефон, но мой совет: не доверяй ей. Мне вообще никто из их семьи не нравится. Держись от них подальше, особенно от Юкии. Этому мальчику самое место в психушке…

– Мама! – снова не дал ей договорить Блэйм. – Телефон.

– Я помню, – злобно прошипела она. – Я вышлю тебе номер в сообщении. Кстати, к нам в гости приезжала Кейт.

– Что? – удивился Блэйм. – Дочка Мэри Ленг?

– Да, она очень хотела извиниться перед тобой за поведение своей безумной матери, – с каким-то злорадством в голосе процедила она.

– И как она? – поинтересовался Блэйм.

– Звала тебя обратно в Африку, такая же фанатичка, как и Мэри!

Блэйм с равнодушным выражением лица, слушая причитания Нэнси, понял, что такими темпами она проговорит с ним до самого утра.

– Мама, – оборвал он ее. – Мне некогда с тобой разговаривать, обязательно вышли мне телефон Виктории, сейчас же! – почти крича, закончил он и повесил трубку.

Как и обещала, Нэнси прислала ему телефон сестры Юкии через пару минут. Блэйм тотчас же набрал ее номер. Вместо Виктории он услышал автоответчик, но он все равно оставил сообщение, чтобы она сразу же перезвонила, как освободится.

Ноги не слушались Блэйма, поэтому он сел на лавку и закурил. Пошел снег. Ему не хотелось возвращаться в квартиру. Руки тряслись так сильно, что он еле удерживал пальцами сигарету. На глаза навернулись слезы.

– Черт бы тебя побрал, Юкия, – прошептал он. – Вернись домой!

Через час он все же зашел в квартиру и, абсолютно обессиленный, свалился на кровать, и почти мгновенно забылся тревожным сном. Всю ночь ему казалось, что его как будто кто-то дергает за ноги.

Утром его разбудил звонок. Это была Виктория Драфт. Спросонья Блэйм мало что соображал, поэтому она не стала с ним долго разговаривать. Они договорились о встрече на завтра в ресторане на Манхэттене, недалеко от гостиницы «Гранд Палас».

После разговора с ней Блэйм перевернулся в кровати на спину и прислушался: в квартире по-прежнему никого не было. Он заплакал.

– Что-то случилось, – простонал он. – Что-то определенно плохое случилось с тобой, Ю…

Ему стало трудно дышать, и он поспешил встать. Каждый шаг давался ему с трудом, а ноги начало сводить судорогой.

– Только этого мне еще не хватало, – злобно прошипел он, ударяя себя по ноге.

Он прошел на кухню и достал иголку из шкафа, чтобы воткнуть ее себе прямо в мышцу. Через некоторое время ему стало легче, кровообращение нормализовалось, и он смог более свободно двигать ногами.

Решив, что оставаться одному в квартире равносильно самоубийству, он отправился на работу, убедившись в том, что телефон Юкии оставлен на подзарядке и, слабо надеясь на то, что тот все же вернется и перезвонит ему.

Но он так и не перезвонил. Зато ему позвонил друг Джерри, торговец подержанными автомобилями, и пригласил на просмотр одной подходящей машины по очень выгодной цене.

Блэйму было не до машины, но он решил, что это все же лучше, чем ехать обратно в квартиру. Поэтому после работы он отправился на ярмарку.

Машина была уже далеко не новой, судя по небольшим вмятинам и ушедшей немного вниз лонжеронной рамы под капотом. Невооруженным глазом было видно, что она побывала не в одном ДТП, поэтому приятель Джерри, по имени Салли, предложил Блэйму перед покупкой взять ее на время и убедиться, что та не развалится у первого столба.

– У тебя ведь уже есть права? – поинтересовался он.

– Да, международные, правда я не уверен, смогу ли я с ними свободно ездить по Америке! – осматривая старенький бьюик серебряного цвета, ответил Блэйм.

– Ты главное не садись за руль в пьяном виде, и все будет отлично, – успокоил его продавец. – Ну так что, будешь брать?

– Спрашиваешь? – самодовольно спросил Блэйм, выхватывая ключи из его рук.

Он сел за руль и легко завел ее, мотор сильно шумел.

– В ней нужно масло поменять, – предупредил Салли.

– Хорошо. Так, а когда мне рассчитаться за нее?

– Через неделю, если она не сломается окончательно, – посмеиваясь, сказал он, протягивая ему документы со страховкой на машину.

Неприятный разговор

Первым же делом Блэйм поехал в автомастерскую, чтобы привести машину в божеский вид.

Он прождал возле автомастерской до самого утра и заплатил за ремонт около двухсот долларов.

Поняв, что до встречи с Викторией осталось всего несколько часов, он отправился сразу на Манхэттен, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимание и соблюдать все правила дорожного движения, которые сильно отличались от правил в Англии, так как движение было левосторонним.

Кое-как доехав до нужного места и припарковав свою новую горе-машину, он понял, что еще и задержался.

Когда Блэйм зашел в вестибюль ресторана, администратор отказался его пускать, так как его внешний вид оборванца явно не соответствовал дресс-коду этого фешенебельного заведения. Но к нему подоспело несколько человек в черных смокингах, судя по всему, это были люди из личной охраны Виктории. Они предупредили администратора, что Блэйма ожидают и проводили к столу, за которым сидела миловидная девушка с золотыми кудрявыми волосами. Она была в строгом коктейльном платье чуть ниже колен, поверх которого была надета длинная золотая цепочка.

Увидев Блэйма, Виктория встала и протянула ему руку. Блэйм неуверенно сжал ее ладонь. Она была очень красивой, даже по матовому цвету кожи можно было судить, что эта девушка была не из обычной семьи. Но в ее внешности он едва ли мог найти хоть малейшую схожесть с Юкией, казалось, это были совершенные чужие друг другу люди.

Он молча сел. Официант любезно принес ему завтрак. От еды очень вкусно пахло, и у него закружилась голова, так как он был сильно голоден.

Викки вытерла свои пухлые губы салфеткой и начала разговор первой:

– Алекс рассказал мне, какое представление ты устроил в Дербишире, после похорон Хэрит, – посмеиваясь, проговорила она. – Я бы в жизни не подумала, что из всех людей за Юкией придешь именно ты.

– Вас…

– Прошу тебя, Блэйм, давай на «ты».

– Я за этим и встретился с вами… с тобой, Юкия пропал, его уже нет несколько дней, – взволнованно проговорил он.

– И ты решил, что он вернулся домой?

– Д… да, – неуверенно согласился он.

Она тяжело выдохнула.

– Нет, он не возвращался.

– А его знакомый, кажется, по имени Сэм, может быть он у него? – отказываясь верить, что она тоже не знает, где Юкия, с какой-то ребяческой надеждой в голосе спросил он.

Она ничего не ответила ему на этот вопрос, одарив ледяным взглядом.

Затем неловкое молчание между ними затянулось.

– За всю жизнь между мной и Юкией было всего несколько запоминающихся моментов. Нас трудно назвать братом и сестрой. Каждое его появление сопровождалось скандалом или неловкой ситуацией. В моем сознании он закрепился как бунтарь, пытающийся противостоять высокомерию и чопорности отца. Тем не менее, ему всегда каким-то загадочным образом удавалось переманить меня на свою сторону, даже тогда, когда я знала, что он не прав, – произнесла Виктория с ноткой ностальгии, нарушая тишину. – Если ты позволишь, я поделюсь с тобой одним воспоминанием, возможно, оно покажется тебе инфантильным, но именно таким я и люблю своего брата.

По внимательному взгляду Блэйма она догадалась, что тот будет не против ее выслушать. Девушка откинулась на спинку стула и, закинув ногу на ногу, начала свой рассказ:

– Однажды меня пригласили на коктейльную вечеринку к одной очень влиятельной на Манхэттене особе. Для этого события я долго подбирала себе подходящий наряд, но, как это обычно бывает, найдя идеальное платье, я только в последний момент поняла, что у меня нет соответствующей пары туфель. Прямо накануне вечеринки я, как на иголках, бегала по вестибюлю гостиницы «Гранд Палас» и пыталась объяснить по телефону работнику обувного магазина, какие конкретно туфли мне нужны. Он, конечно же, не понимал, чего я от него требую. По мере того, как стрелки часов все приближались к назначенному времени, я становилась все больше похожа на фурию. Как раз в это время в гостиницу вошел Юкия. Как обычно, он был в хлам. Он рассмеялся при виде меня, но, все же превозмогая себя, подошел ко мне и спросил, что случилось. Я понимала, что он последний в мире человек, который помог бы мне в столь деликатном деле, однако поделилась с ним своей проблемой. К моему удивлению, он всерьез отнесся к этому.

С каким-то непонятным выражением лица, – то ли с угрозой, то ли в шутку, – он неожиданно взял меня на руки, как тряпичную куклу, и, несмотря на то, что я верещала на всю гостиницу, чтобы он немедленно опустил меня обратно на землю, отнес в свою машину.

Я ехала с совершенно обдолбанным братом и не знала, что со мной будет. Впервые в жизни мне было так страшно. Я думала, что Юкия высадит меня где-нибудь на улице, оставит одну, и я, как дура, останусь босая, без денег на такси, в платье, которое сильно волочилось по земле и буквально требовало для себя высокие каблуки. От накопившегося стресса я истерично закричала, и он вторил мне. Наверное, это был самый безумный момент в моей жизни.

Как в старом голливудском фильме, через несколько минут брат остановил машину возле обувного бутика на Пятой Авеню, вышел из машины и вежливо предложил мне выйти вместе с ним, но я шикнула на него: «Как я пойду, я же совершенно босая!» – откинула подол платья и показала ему голые ступни. Он снова разразился истеричным смехом.

Высокий, стройный и очень худой, с растрепанными черными волосами и смуглой кожей, немного влажной от пота, Юкия был тогда одет в школьную униформу: в белую рубашку, заправленную в черные брюки, – именно таким почему-то он врезался в мою память и теперь всегда, думая о нем, я вспоминаю его тогдашний по-детски невинный образ, – на глаза Виктории навернулись слезы после этих слов, но она тут же смахнула их и, будто ничего не было, продолжила:

– Сиди тогда в машине, я куплю тебе какие-нибудь туфли, – брякнул он и захлопнул дверцу, прежде чем я успела что-либо ему сказать.

После томительного ожидания я в конце концов увидела его выходящим из магазина с несколькими коробками обуви.

– Ты что, купил их все? – воскликнула я и принялась судорожно распаковывать туфли.

– «Дайте женщине пару хороших туфель, и она покорит мир!»1 – улыбаясь, ответил он.

– Скорее всего, ты понятия не имеешь, кому принадлежит эта фраза, – еле слышно пробубнила Виктория себе под нос, будто понимая, какими, должно быть, бессмысленными кажутся Блэйму ее слова.

Девушка замолчала, сверля взглядом своего собеседника, растерявшегося от услышанного. Не дав ему времени на то, чтобы хорошенько обдумать и как-либо отреагировать, она надменным тоном проговорила:

– Ты думаешь, я не знаю?

– О чем? – с тревогой переспросил он ее.

– О том, что вы живете вместе как любовники, – вдруг как бы невзначай проговорила она.

– Откуда…

– Неважно, – грубо перебила она. – Неважно, откуда я это знаю. Единственное, что меня поражает в этой ситуации, это как у тебя только духу хватило решиться на столь отчаянный поступок, начать жить с человеком, который убил твоего отца?

Блэйм побледнел.

– А я думала, что это Юкие пора в сумасшедший дом, – она нервно перекинула одну ногу на другую. – Ты что, думаешь, он исправится? Что бремя за тот грех, который он совершил, со временем станет легче? А ты сказал ему, что Лэсли Хаббард умер и что ты похоронил отца?! Или он до сих пор думает, что твой отец в коме? – уже почти крича, закончила она.

– Нет, – тихо прошептал Блэйм.

Предательский ком подкатил к его горлу.

– На что ты надеешься? Думаешь, он изменится? Станет рядом с тобой другим человеком? Опустись с небес на землю, Блэйм. Он никогда никому не откроется! Как я ни билась! Как ни пыталась! Что только ни делала, он все равно держал меня на расстоянии, совершая одну ошибку за другой. Юкию ничто не изменит, он так и будет жить в этой пустоте и окружать себя тьмой, потому что ему так комфортно…

– Прекрати! – вскочил Блэйм, прикрикнув на нее.

Люди за соседними столиками начали вопросительно оглядываться на них.

– Сядь, – приказала она ему.

– Нет, ты не можешь быть такой бессердечной!

– А что можешь ты? Насколько я помню, вы со своей мамой лишились ежемесячного пособия, которое выделял мой отец на лечение Лэсли Хаббарда и на его благотворительный фонд, и остались практически без средств к существованию, – она с презрением посмотрела на него. – Почему бы тебе не вернуться обратно в Англию и не начать помогать матери? Окончить школу, для начала.

Блэйм не стал ничего отвечать ей.

– Забудь про Юкию, он не твоя забота… Точнее, он не по зубам такому юному и глупому мальчишке вроде тебя. В попытке помочь ему ты только загубишь свою жизнь.

– Думай, как тебе угодно, – прошипел он. – Но неудивительно, что, как бы ты ни билась и не пыталась прорваться к его сердцу, он так и не подпустил тебя к себе.

– Да, и почему же? – с наигранным удивлением спросила она. – Или ты считаешь, что путь к сердцу лежит через постель?

– Потому что ты кукла, – выпалил он. – Жалкая марионетка, которой управляет твой отец. Вами всеми. И только Юкия пошел против системы, и один Бог знает, почему он все еще жив! Ты знаешь, что случилось с ним в Саудовской Аравии?! – он кинулся к Виктории и навис над ней, вцепившись в ручки кресла.

Она невольно отпрянула от него, вжавшись в бархатную спинку стула.

– Его там чуть жестоко не убили! Это твой отец медленно, но верно сводит вас всех с ума. Этот сноб, для которого превыше всего рационализм. Это он фанатик! Он как раковая опухоль, от которой не избавиться…

– Прекрати, – зашипела она на него. – Ты жалок, если думаешь, что виноват во всем Эйден. Ты и половины не знаешь, чтобы иметь право судить моего отца.

Блэйм отошел от нее.

– Тот факт, что ты сейчас здесь и не знаешь, где он, лишь подтверждает мои слова. Ему уже ничто не поможет. Мы все старались в меру своих сил, и не тебе судить нас. Отец женил Юкию на Хадидже, чтобы обеспечить ему лучшую жизнь, в надежде, что, может быть, брак изменит его. Он бы до конца своих дней ни в чем не нуждался. Мухаммед аль-Мактум полюбил его, как своего родного сына, и что сделал он? Убил в наркотическом бреду сына очень влиятельного шейха на одной из вечеринок.

– Убил? – ужаснулся Блэйм.

– Да, мой брат – убийца!

– Я не верю тебе, он не мог так просто убить кого-то!

– Да, неужели?! – видимо, снова намекая на Лэсли Хаббарда, возразила она. – Возможно, и тебе опасно находиться рядом с ним. Кто знает, может ему что почудится, он и тебя пришьет. Пойми ты, наконец, ему нужно серьезное лечение.

– Нет, – Блэйм замотал головой. – Мне очень жаль, что ты так думаешь.

Она начала смеяться.

– Прости за то, что отнял у тебя время. Мне нужно идти. Прощай, Виктория, – еле сдерживая свой гнев, прошипел он и, не дождавшись ответа, поторопился выйти из зала, не желая больше ее видеть и признавая свое поражение.

Но он не смог пройти и пяти метров, как его ноги подогнулись, и он бы упал, если бы не ухватился за стену. Держась за нее, он добрался до мужской уборной и заперся в кабинке.

Ноги окончательно отказали, и он упал прямо на пол.

– Черт бы тебя побрал! – начал плакать он и бить себя по ногам.

Блэйм не мог встать, поэтому весь оставшийся день просидел в туалетной кабинке, уговаривая себя, что все хорошо и что он просто перенервничал. Уже ближе к вечеру он услышал, как на телефон пришло сообщение.

У него защемило в груди, когда он увидел, что это было сообщение от Юкии, но после того, как он прочитал: «Прости меня, Блэйм», – он чуть не потерял сознание.

Изо всех сил он попытался встать. Ноги ходили ходуном. Вывалившись в вестибюль ресторана, он попросил швейцаров, чтобы они помогли дойти ему до машины.

Блэйм не помнил, как доехал до квартиры. Как прокричал каким-то людям на улице, чтобы они помогли ему выйти из машины и подняться на этаж, и как белой вспышкой, словно в замедленной съемке, он вошел в квартиру, поддерживаемый двумя парнями, и увидел открытую дверь в ванной комнате, откуда текла вода.

– НЕТ! – закричал он, увидав Юкию в ванной, совершенно бледного и всего в крови.

Парни, не раздумывая, кинулись к Юкие и вытащили из ванной. Один из них прокричал, чтобы Блэйм немедленно вызывал скорую помощь. Они наскоро, кое-как, перевязали ему руки полотенцами, чтобы остановить кровь.

Юкия был весь синий.

– Он умер? – постоянно спрашивал Блэйм хриплым голосом. – Скажите, что с ним?

Он так и не мог встать, продолжая сидеть возле входа в квартиру и дожидаясь приезда скорой. Медицинская бригада забрала его вместе с полуживым Юкией в больницу.

В машине на Юкию надели кислородную маску и начали делать ему массаж сердца.

– «Ты не представляешь, сколько раз я уже умирал», – наблюдая за этим кошмаром, откуда-то издалека Блэйм услышал его слова.

Год назад, где-то в это же время, Юкия говорил с ним у отца в палате, когда тот еще был жив, и показал страшные раны на руках. Сейчас они опять были вскрыты, и врачи пытались остановить кровь.

Блэйм закрыл лицо руками.

– Это снова повторяется, – прошептал он. – Человек, который мне дорог, снова умирает… Она была права – я ни на что не способен… Я не смогу ему помочь!

Заметив, что состояние молодого человека находится на грани нервного срыва, врачи сделали ему успокоительный укол, и на время его сознание притупилось.

Пирс Брайтон

Помню сильный ветер, сбивающий с ног, и тревожный голос отца, который, пытаясь меня догнать, кричал, чтобы я остановился. Но тогда мне показалось, что следует его наказать, поэтому я рванул что есть мочи. Только сейчас я понимаю, насколько метафоричным было «падение в бездну», чуть не произошедшее на краю меловой скалы Бичи Хед, недалеко от курортного города Брайтон. Мне было шесть или семь лет. Родители о чем-то спорили и не заметили, как я побежал к самому краю скалы, за ограду, в сторону красного маяка. А за ним свинцовое небо сливалось на горизонте с проливом Ла-Манш. Я не мог остановиться, мне казалось – это ветер толкает меня.

Каждое лето мы ездили отдыхать в затерянную деревушку Финдон неподалеку от города Брайтон, который находится в графстве Суссекс, в частный загородный дом старого знакомого отца Саймона Уилкса, и никогда не упускали возможности посетить популярный курорт Пирс Брайтон.

Я очень хорошо помню вкус солоноватых рыбных чипсов и сладкой газировки. Помню, как просил родителей пустить меня прокатиться на каруселях, видя, как дети верещат от удовольствия, и каждый раз начинал плакать перед самой посадкой на аттракцион. Из-за меня всегда создавалась сумятица и неразбериха в очереди, так как контролеры начинали искать моих родителей, чтобы вернуть им обратно заплаканного и трясущегося от страха ребенка. Но еще больше меня пугал старый кирпичный дом мистера Уилкса, расположенный на самом отшибе деревни среди густых зарослей деревьев и кустарников.

Деревушка с миниатюрными, почти игрушечными домиками из белых камней и красного кирпича, с черепичной крышей, по сравнению с которыми даже минивэн казался гигантом и мог в высоту достигать второго этажа, в детстве производила на меня впечатление самого загадочного места на земле. И хоть я до жути боялся этой деревни вместе с ее вросшими в землю лачугами, мне всегда хотелось вернуться туда как можно скорее, и каждый год я с нетерпением ждал каникул.

Странно, но с годами я осознал, что мистер Уилкс был мне как дедушка. Каждое лето и все праздники мы проводили вместе с ним, даже ездили пару раз на охоту. Я точно не знаю, как они сдружились с моим отцом, но примерно догадываюсь. Люди, которые знакомились с отцом, будучи его пациентами, всегда стремились завести с ним более близкое знакомство.

За всю жизнь я виделся всего несколько раз со своими настоящими дедушкой и бабушкой. Со временем я понял, что мой отец был в плохих отношениях с ними и поэтому всячески избегал встречи. Они жили в Ирландии и сами особо не стремились к общению, были людьми крайне замкнутыми и необщительными. С родственниками по линии матери я виделся только в рождественские праздники. Пару раз мама отправляла меня к ним после того, как отец впал в кому, пытаясь хоть как-то отвлечь меня от мрачных мыслей, но я каждый раз сбегал от них обратно в Лондон, чтобы быть рядом с отцом в случае, если он все же проснется. Тогда я еще надеялся, что это могло произойти в любую минуту…