Дорога в пустоту

Когда рука мужчины коснулась ее бедра, Лиза, наконец-то, поняла во что ее пытаются втянуть. Испытав такое отвращение к этому человеку, которого она не испытывала прежде никогда в жизни, она не сдержалась. Лиза со всей силы, что у нее была, наотмашь ударила полицейского в лицо. Не ожидая такого поворота, мужчина отшатнулся, ошарашенный, и с перекошенным яростью лицом, схватив Лизу за волосы, сильно приложил ее лбом о металлическую решетку. В глазах у девушки вспыхнула яркая вспышка, а затем резко потемнело.

Лиза с трудом открыла глаза. Она лежала на холодном грязном полу, от которого разило мочой и грязными носками. Перед глазами была все та же решетка и багровая теплая лужа, в которой она лежала щекой. «Что это? Кровь? Это кровь! Моя кровь! Помогите мне! Я умираю!» – хотела сказать Лиза, но лишь жалобный стон вырвался из груди.

– Женек, ты что дебил!?

– Она меня ударила!

– А куда ты грабли свои суешь!? Придурок! Это тебе не с Анькой Свердловской!

– Не ори на меня! Сам ты придурок, понял!?

– Не, ну ты олень… Ты посмотри на нее! А если она вообще малолетка! А если за нее кто впряжется? А? Об этом ты не подумал? Да нас с тобой поимеют натурально! Ты бы хоть в базе глянул сначала прежде чем лезть к ней!

– Успокойся, что ты как баба!? Заладил. Я что, по-твоему, совсем дурак что ли? Конечно, я ее пробил! Никто она! Ясно? И, вообще, сирота! Так что если кто кого и поимеет, так это мы всех!

Раздалось ржание, а затем похлопывание. «Надеюсь, они это руками», – в полубреду подумала Лиза.

– Ааа! Ну ты красава!

– Ну вот! А ты говоришь! Ну, а с ней-то что делать теперь? Как ни крути, а косяк.

– Дай-ка телефон.

– Зачем?

– Дебил! Ты ее видел!? В больничку звонить!

– Э, погоди, братан. Мы так не договаривались!

– Да успокойся ты! Есть у меня одна идея. Дай, говорю, телефон! А ты иди сделай что-нибудь, пока она нам все отделение кровью не залила.

– Братан, а она живая вообще?

– А ты сам не видишь? Вон, глазами шевелит! Хотя приложил ты ее, конечно, будь здоров… Алло? Алло! Александр Алексеевич? Да-да, это я! Дежурите?

Окончание разговора Лиза уже не услышала, слова смешались в монотонный гул, в глазах потемнело, а затем она и вовсе отключилась.

Очнулась она от сильной тряски. Лиза почувствовала, что у нее затекли все конечности, но как ни старалась, почему-то никак не могла пошевелиться. Она хотела было осмотреться, но толи от последствий удара, толи от тряски так и не смогла сфокусировать взгляд. Слышался какой-то гул, а вокруг полумрак, изредка нарушаемый вспышками света, проносящимися мимо. «Я что, умерла?» – вздрогнула от этой мысли девушка. В очередном всполохе Лиза заметила фигуру человека, сидящего рядом.

– Где я! Что происходит? Почему я не могу пошевелиться!?

– Тихо-тихо, деточка! Все хорошо! Ты в машине скорой помощи! Ты этого не помнишь, но ты напала на полицейского! А затем ударилась головой! Ну зачем было так много пить?! Фу! Какая гадость! – раздался звенящий мерзкий голосок.

В очередной вспышке Лиза заметила, как человек достал что-то из кармана.

– Все хорошо! Просто замечательно! Вот, посмотри пока мультики.

Он что-то ей вколол и не успела Лиза возразить, как потерялась в глубинах своего сознания, позабыв даже собственное имя. Время перестало существовать, границы реальности стерлись, и даже само понятие существования ставилось сознанием под сомнение. Картинки сменяли друг друга перед пустым взглядом Лизы, а она не чувствовала себя капитаном этого корабля. Машина, тряска, как весело! Луна… Красиво! Какое-то большое здание. Жуткое… И вдруг внезапная вспышка яркого света. Лиза инстинктивно моргнула.

– Ну вот. Кажется, приходит в себя! Наконец-то! А я всегда говорил, что алкогольное и наркотическое опьянение никогда не доводят до хорошего! Никогда!

Лиза сидела на стуле со спинкой, перед ней сидел мужчина в белом халате весьма преклонных лет и поочередно светил ей фонариком то в левый, то в правый глаз.

– Кто… Где… – промямлила Лиза, язык был как не свой.

– Ну же! Давай! Давай! Просыпайся! – мужчина слегка похлопал ее по щекам. – А, впрочем, без толку, наверное, это. Спи теперь уж до утра! Жива и ладно! Юленька! Будьте любезны, укольчик нам поставьте! И да, санитаров позовите, пусть перенесут ее в палату.

Веки не выдержали и закрылись. Лиза уже не видела, как вошла Юля с двумя рослыми санитарами. Не почувствовала, как игла пробила кожу, и некая жидкая субстанция проникла в вену. Все это время она находилась в прострации. Вне времени, вне тела. Ей было абсолютно все равно на всех и на все. Ее отнесли в палату, раздели и положили на кровать, где она благополучно заснула, а может все это ей просто привиделось. Впрочем, все это было уже не важно, лекарство начало действовать.

Кромешная темнота окутала Лизу. Она посильнее зажмурила глаза, в надежде, что, когда она их откроет, мрак рассеется. Но этого не случилось. Более того, тьма стала еще плотнее. Чернота стала сковывать движения, заволакивать легкие, даже проникать в мысли. Лиза явно почувствовала, как чья-то холодная рука опустилась на плечо. Мурашки побежали по спине, а на лбу выступили крупные капли холодного пота.

– Лиза, – раздался будто бы изнутри басовитый голос, – не бойся меня!

От дикого нечеловеческого крика ужаса проснулась половина психиатрического отделения. Все вокруг словно взбесились. Кто-то вскочил и начал носиться по палате, спотыкаясь и падая, в темноте натыкаясь на стены и разбивая лица в кровь, другие принялись неистово вопить, вторя Лизе. Начался сущий кошмар. Санитары метались, как угорелые, без разбора вкалывая всем успокоительное и, не стесняясь, отбиваться кулаками от особо буйных пациентов. Досталось и Лизе, успокоительного. Она резко перестала кричать. Потупилась, глядя на оскалившееся лицо санитара, соображая, кто же из них все-таки псих и вырубилась.

– Это она? – сквозь пелену услышала Лиза сердитый голос.

– Да, – ответил ему другой, спокойный.

– Мелкая, а проблем… Что вы ей вкололи?

Спокойный назвал что-то неразборчивое. Снова провал в пустоту, но совсем не на долго. Лиза почувствовала, как у нее чешется нос, хотела было его почесать, но рука, словно набитая ватой, лишь слегка дернулась.

– Говорите на долго вырубилась? Ну-ну… – тот же сердитый голос.

– Простите, доктор, вы сказали Центральная Психиатрическая Клиника? Но…

– Никаких но! Она мне все отделение на уши поставила! Ничего! Полежит месяцок и выпустят, если с ней действительно все в порядке. А нет, так и поделом! Ты лучше о себе беспокойся! Или ты думаешь нам все просто так с рук сойдет?

– Да, доктор. То есть, нет. Вы совершенно правы.

– Бумаги я уже приготовил. Приехать должны через час. Подготовьте ее! И да, вколите ей еще чего-нибудь посильнее!

– Да, доктор.

«ЦПК… О, нет!» – было последнее, о чем успела подумать Лиза, прежде чем снова погрузиться в безмятежную блажь

Про центральную психушку ходило много разных баек, в которые Лиза, конечно же, не верила, но убеждаться в их неправдивости лично она не хотела ни при каких обстоятельствах. Но, как оказалось, байки были всего-навсего детскими выдумками по сравнению с тем, что происходило в тех стенах на самом деле. Как Лиза туда попала она конечно же не помнила, но первые дни пребывания в ЦПК нестираемым пятном отпечатались в памяти. Именно тогда у нее начались кошмары, слишком похожие на реальность. Лиза рассказала об этом врачу, но лучше от этого не стало. Кошмары продолжились, а ее посадили на более «действенные» препараты. И тогда все стало еще хуже.

Кругом обшарпанные стены, в глазах все плывет. Что происходит? Зачем все это нужно? Куда ее тащат? «Отпустите меня домой! Я не хочу здесь быть!» – отчаянный крик души. Но ее все продолжают тащить, а безвольно повисшие ноги больно бьются о порог каждый раз, когда они проходят очередную дверь. Наконец, коридор заканчивается, и ее встречает комната с ярким светом, от которого в глазах начинается резь. Веки инстинктивно зажмуриваются, но чья-то грубая рука в резиновой перчатке насильно открывает их. Под маской лица доктора не видно, но воображение каждый раз дорисовывает зловещую улыбку. Холодное кожаное кресло с ремнями для рук и ног, которые тут же впиваются в плоть, не давая возможности пошевелиться. Шприц с большой страшной иглой. Укол в вену, крик, а затем все стихает и наступает покой. Как она попадает обратно в палату, Лиза уже не помнит, но просыпается уже там, вся в синяках и ссадинах.

Все, что происходило в стенах больницы, Лиза помнила фрагментами. От препаратов, которые ей кололи, названия которых она даже не знала, мир вокруг то расплывался яркими красками, то растворялся в кромешной темноте. Неизменным оставалось лишь одно – желание выбраться. Лиза стала просто одержима этой мыслью. Может это и стало той спасительной соломинкой, благодаря которой она окончательно не свихнулась и не осталась в этих стенах на всю оставшуюся жизнь. Хоть Лиза и не понимала, зачем ей это нужно, но отчаянно рвалась на свободу. А для этого нужно было стать «хорошей девочкой», признавать то, что нужно было признавать и отрицать то, что нужно было отрицать. Кроме того, посещать процедуры, терапии и бла-бла-бла. Это превратилось в забавную игру, правила которой ты либо принимаешь и идешь к своей цели, либо пытаешься сломать систему, доказывая, что твоя правда ближе к истине. Лиза видела здесь тех, кто шел по второму пути, обычно они становились пациентами клиники на долгие годы.

День за днем Лиза совершенствовала свои навыки в понимании того, чего от нее хотели. Пока однажды, спустя почти месяц заточения, не услышала заветные слова.

– Хмм… Не думаю, что есть смысл держать ее у нас дальше. Подготовьте бумаги.

Была ли она действительно здорова? Конечно же нет.