Панихида по разуму
Среднего возраста брюнетка не выдержала и, когда Нэр остановился, задала вопрос:
– Вы так говорите, будто бы развлечение – это что-то постыдное для взрослого человека, но как же иначе отдохнуть после тяжёлого рабочего дня? Почему я не могу прочесть весёлую книжку с неоднозначной героиней, пытаясь скоротать время в поезде? – неуверенно проговорила она.
Нэр воспользовался функцией увеличения изображения в «SFY» и прочитал фамилию на бейджике.
– Прошу прощения, миссис Веллингтон, если мои слова были восприняты так, – как можно более искренне извинился Нэр. – Я никоим образом не хотел такого сказать. Суть в том, что развлечения могут разными. Для кого-то – чтение хорошей книги, а другой вместо этого выберет более простой способ. Например, решит «пять минуточек» посмотреть короткие весёлые видео, а оторвётся только через несколько часов, посреди ночи. Не думайте, что я кого-то осуждаю. Сам грешен подобным. – Инвесторы, казалось, немного успокоились, когда Нэр признал, что, так же как и они, имеет собственные слабости. – В наше время практически невозможно быть независимым от индустрии развлечений. Мы тратим на неё всё своё свободное время, а кто-то и рабочее. Общество буквально превратилось в дофаминовых наркоманов, не обращающих внимания на простые радости.
Если вы оглянетесь, то заметите, что почти каждый продукт в магазине содержит огромное количество сахара и, несмотря на взрыв популярности заменителей, меньше его не становится. Диабет и ожирение превратились в одни из главных болезней современности, но люди, держась за поджелудку и видя на весах цифры, ушедшие далеко за двести, смеются, доедают бургер и заливают его литрами сладкой газировки.
Наш организм быстро привыкает как к хорошему, так и к плохому. Выпивая банку шипучки, ребёнок получает огромное наслаждение. Его дофаминовые рецепторы взрываются от выброшенного в кровь гормона и рано или поздно выгорают, в следующий раз требуя больше и больше. Но это дети, в силу возраста они не способны понять вред, наносимый организму «вкусненькой водичкой». Раньше это объясняли родители, сейчас же они занимаются тем же самым, что и дети. Выжженные рецепторы, в свою очередь, не позволяют нам радоваться таким вещам, как хорошо выполненная работа, чтение сложной литературы или просмотр «скучного» фильма. Человечество выдумало новые правила для мира, но проверить, работает ли он по ним, не удосужилось. – Нэр настолько увлёкся рассуждениями, что едва заметил, как увёл выступление в сторону. Нужно обобщить это своими словами. – Простите за мою многословность. Суть в том, что в погоне за прибылью любая корпорация пытается захватить внимание потребителя, подсадить его на дофаминовый крючок, слезть с которого, в силу обстоятельств, почти невозможно.
Надеюсь, так будет понятней.
– Ничего не понимаю, – устало буркнула миссис Веллингтон, но Нэр её не услышал.
– Возвращаясь же ко второй части вашего вопроса, хочу обратить внимание на то, что просмотр даже самого лёгкого и весёлого фильма или видео, чтение очередной части детективного романа после интеллектуальной деятельности на работе зачастую не приводит к чувству полноценного отдыха, а иногда наоборот растрачивает последние запасы энергии. Происходит это потому, что потребление искусства для нашего мозга – это новая порция информации, которую необходимо осмыслить и записать в нужные отделы памяти. Добавьте к этому постоянные городские шумы, являющиеся раздражителями, повышающиеся требования начальства и скинутые сверху семейные обязанности. Современный человек сделал всё, чтобы мозг существовал в непрекращающемся перенапряжении. Перенапряжение же в свою очередь также влияет на падение интеллекта, раскрывая максимальный эффект после сорока лет. Для отдыха первым делом мозг должен полноценно разгрузиться. Этому помогают прогулки на природе, медитация или «автоматический» труд: мытьё посуды, уборка дома или спорт. А вот если ваша работа физическая, то чтение простенькой книжицы прекрасно подойдёт. Главное – смена деятельности.
– Получается, – неуверенно начал мистер Джонсон. – Что наш мозг не столько занят прокрастинацией, сколько перегружен избытком информации?
– Это происходит одновременно. Основываясь на множестве работ людей, имеющих доступ к статистике, а также куда умней меня в области изучения мозга, я получил вывод, что современный человек всё больше страдает от того и другого одновременно. Стоящие дела откладываются на потом, а бесполезные с точки зрения умственного развития и долгосрочной перспективы, но более приятные в краткосрочной, наоборот, имеют наибольшую популярность. – Голосовые связки Нэра перешли с усталости на лёгкую боль. – В итоге мы имеем печальную картину – работа не сделана, но человек чувствуем усталость, не позволяющую эту самую работу начать.
– Вы с точностью описываете сына моей подруги, – Вдруг объявила миссис Веллингтон. – Она мне много раз рассказывала, что постоянно обнаруживала его на диване посреди дня, хотя он и не занимался ничем энергозатратным. Просто лежал и смотрел видео, однако на любой позыв встать, отвечал, что невероятно устал и пытается отдохнуть. Уже полгода он в основном лежит. Даже врачи не помогают. Говорят, что все показатели в норме, и, видимо, Клэя держит в кровати какая-то душевная травма. Но какая может быть у него травма? Он молодой и обязан выглядеть энергичным и устойчивым. А он всё лежит и лежит. Бездельник! – миссис Веллингтон вдруг огляделась и покраснела. – Что мне посоветовать подруге, как считаете?
Нэр притворно задумался на пару секунд.
– Ну, для того чтобы побороть недуг, ему придётся встать с кровати. Пересилить себя, встать и заняться физическим трудом. Если слишком тяжело, то можно просто начать ходить. Накручивать километры по улицам города или пойти в поход. Проще лечения, скорее всего, не найти. Передайте подруге, что она может спросить его: «Отдохнул ли он хотя бы немного за эти полгода?» А дальше всё будет зависеть от него. – Нэр выпил воды и прокашлялся. – Однако предлагаю вернуться к изначальной теме разговора. Падение интеллекта вида Homo sapiens не остановить. Вы спросите: почему? Нам же под силу изменить оциальные конструкты? Не совсем так. Поколения семидесятых и восьмидесятых, возможно, согласились бы уменьшить комфорт жизни ради призрачного будущего, но, им рожать уже поздно – значит, они бесполезны в решении данного вопроса. Умный генетический материал, вкупе с неплохим в среднем воспитанием, уже передан поколению девяностых, и теперь, как ни странно, их можно считать свободными. Поколение же нулевых и десятых воспитано в обществе потерянных авторитетов и всеобщего потребления. Религия, политики и «предки» дискредитированы в их глазах. При этом та же самая политика ведущих государств привела к тому, что у молодых людей нет реальных, достижимых целей. Стоимость собственного жилья, к которому стремились поколения девяностых и ранее, невероятно завышена. Автомобили также сильно подорожали. Зарплаты же не успевают вслед за инфляцией. – Нэр развёл руками. – Вот и выходит, что новым поколениям не остаётся ничего, кроме маленьких, но частых радостей. Стало грустно – купил кофеёчек с ванильным сиропом и шапкой из мороженого или новые красочные кроссовки. Также нельзя не упомянуть современное воспитание, главную часть в котором играет планшет и вышедший за последние годы на пик трендов высокодинамичный монтаж видеороликов. Цветастые картинки быстро мелькают и так славно успокаивают малыша, что у того не остаётся даже шанса. Вместо изучения мира и развития мелкой моторики дети тыкают в экран, бездумно впитывая любую попавшуюся информацию. – Нэр перевёл дыхание. – В общем, представьте, что вы подошли к своему чаду и сказали, что ему необходимо перестать потреблять рафинированные сахара, трансжиры. А ещё желательно перестать смотреть короткие весёлые видосики, ведь они приводят, как я упоминал ранее, к неправильному строению памяти и полному уничтожению дофаминовой системы. А всё это по словам вон тех дядей и тёть из лабораторий, которые говорят, что из-за них его мозг, да и в принципе организм, не будет развиваться в полную силу. Мне стоит говорить, куда вас отправит ещё секунду назад спокойный ребёнок? Тем более, учитывая, что сами вы не захотите себя ограничивать в чём-либо. Вы же взрослые, и вкусняшки можно только вам. – Нэр натянул вялую улыбку. Короткие смешки пробежали по залу, а это было очень важно, ведь зал не уснул. – А даже если он сам согласится изменить всё, что мы сегодня обсуждали, мало что изменится с точки зрения вида. почувствуем разницу, только если все дети согласятся на это, а это, очевидно, утопия.
Нэр закашлялся. Мистер Джонсон воспользовался заминкой и задал вереницу вопросов:
– Почему? Разве это не главные причины упадка? Получается, у нас есть возможность всё исправить? Или вы из тех странных людей, что не верят в силу человечество?
Выпив воды, Нэр обвёл взглядом аудиторию. На него смотрело восемнадцать глаз, жаждущих ответа. Десять явно относились скептически. Четверо горели его идеей. Четверо наслаждались представлением в углу. Сейчас!
– При идеальном стечении обстоятельств положительные изменения будут, однако надеяться на столь сильную социальную гибкость не стоит. Я, и правда, считаю себя скорее реалистом, чем идеалистом. Человечество, скорее всего, не сможет разобраться с настолько сильными проблемами без точечного вмешательства. Всё потому, что наш с вами интеллект угнетается всем тем, что мы так ценим. Промышленная революция построила современную цивилизацию, однако привела к ужаснейшему загрязнению планеты. – Нэр указал рукой на график. – Содержание токсичных элементов в почве и воде за прошедший век увеличилось в разы. Ртуть. – Он щёлкнул на кнопку, и появился очередной, стремящийся вверх график. – Мышьяк. – Ещё один. – Марганец, свинец и множество других веществ, и не только металлов, содержатся везде. В почве, в воде и в воздухе. Оттуда они попадают в растения и животных, а следом и к нам на стол. Большинство из них негативно влияют на мозг, угнетая его развитие. Избавиться от предприятий, как вы понимаете, мы не можем. Слишком большая часть экономики государств построена на производстве и потреблении того или иного продукта.
А вот от чего стоило бы отказаться, так это от придумываемых человечеством сотней химикатов, внедрённых везде, не исключая пищевую промышленность. Чтобы вы понимали масштаб проблемы, их счёт давно перешёл на десятки тысяч, и никому не известно, как они влияют на наш с вами организм. Исследований об об этом попросту нет.
Не стоит забывать и о том, что современный мир превратил детей в тяжёлую обузу для родителей. Воспитание ребёнка становится всё дороже и труднее. Это заставляет людей с высоким интеллектом, которые способны контролировать низменные потребности и правильно использовать доступные методы контрацепции, год за годом откладывать рождение первенца. Также многие из них попросту не желают приводить потомство в и без того задыхающийся мир. Когда же они, наконец,собираются и приносят новую жизнь, большинство останавливается на одном ребёнке.
Обладатели низкого интеллекта же значительно чаще поддаются животным позывам, легкомысленно относятся к продолжению рода и имеют куда большее количество случайных связей. Вы справедливо можете сказать, что я просто взял и разделил людей на группы, однако мои слова основываются на многочисленных исследованиях. В том числе выявлены корреляции способности контролировать сексуальную энергию с интеллектом. И несмотря на то, что люди не собаки, и любого, даже самого глупого человека, может родиться гений, нам это не поможет, ведь большинство современных государств, за исключением Китая, отпускает воспитание будущих поколений, давая полную свободу родителям.
Нэр замолчал и, осушив бутылку, выдохнул.
– Это далеко не все причины увядающего умственного превосходства человека. Можно долгие часы продолжать обсуждение этого страшного вопроса, но… Пора показать то, ради чего вы пришли. – Нэр выдержал паузу. – Представляю вам первое поколение «Sapiens».
Софиты осветили небольшой столик, прикрытый сверху синей шелковой тканью. Нэр одним движением стянул её, и перед инвесторами появился чёрный пластиковый короб с электродами, аккуратно сложенными рядом. Несколько человек встали и захлопали.
– Сейчас «Sapiens» увеличивает IQ испытуемых на три-пять, в редких случаях семь, баллов, что уже способно отменить мировое падение интеллекта пары десятилетий двадцать первого века.
Нэр прокашлялся и включил последний график. Он указывал на медленное падение IQ населения планеты.
– Как вы видите, мы теряем полтора балла за десятилетие. И скорость растёт. К концу столетия средний показатель будет равен восьмидесяти, однако наш некоммерческий проект…
Полные мужчина и женщина, сидевшие в обнимку и слушавшие с искренним интересом, округлили глаза и в один голос вскрикнули:
– НЕКОММЕРЧЕСКИЙ?
Мужчина поднялся и продолжил:
– Вы точно представляете, как хорошо это коммерциализировать? При грамотной рекламе можно оправдать почти любую стоимость. Вы собираетесь упустить миллиарды долларов.
– Да, – спокойно ответил Нэр.
Он понимал возмущение инвестора. Однако ему казалась гнусной попытка заработать на и без того огромной пропасти между богатыми и бедными. Ему хотелось сделать мир хоть чутка справедливым, а не ухудшить и так плачевное положение вещей.
– Ни черта вы не представляете, – с печалью в голосе развёл руками собеседник.
– А вы предлагаете, чтобы финансовый капитал разделил общество ещё больше? Вам мало того, что с каждым годом всё меньше людей могут позволить оплатить своим детям качественное образование? Теперь вы хотите разделить людей по интеллектуальному потенциалу?
Мужчина собрал вещи и, выкрикивая ругательства, удалился из аудитории. Женщина с ненавистью посмотрела на Нэра и ушла вслед за ним. Оба на выходе громко хлопнули дверью.
– Думаю, многих интересует финансовый вопрос, поэтому мне придётся объясниться. Мы назвали проект некоммерческим, потому что заработать на нём вряд ли получится, однако и бесплатным использование «Sapiens» не будет. Я считаю, что в таком случае проект ждёт неминуемый провал. Психология современного потребителя перестроилась под экономическую систему мира. Большинство людей подсознательно считает любой бесплатный продукт некачественным и ненужным. Я, владелец идеи и главный разработчик «Sapiens», вывел идеальную формулу, чтобы рассчитать стоимость одного посещения. Если кратко, то в зависимости от средней заработной платы в каждом конкретном населённом пункте, мы планируем выставлять цену в районе восьми-десяти процентов от оной. Только так, почти каждый человек на планете сможет получить шанс воспользоваться моей разработкой. Для бездомных и семей за границей бедности предусмотрена программа по бесплатному посещению. Подбором кандидатов займутся привлечённые волонтёры.
Нэр умолк и оглядел лица присутствующих. Восторг сменился глубокой задумчивостью, смешанной с неуверенностью.
– Я понимаю любые сомнения, но через несколько десятилетий ваши дети либо будут продавать сладкую водичку, очередной смартфон без изменений или жирные бургеры, либо сделают новый виток прогресса, позволив человечеству добиться вообразимых только будущим поколениям высот. Что вы выберете?
Мистер Джонсон рассмеялся и, оглядевшись по сторонам, неуверенно задал вопрос залу:
– Вам не кажется, что это всё попахивает тухлым коммунизмом?
– А чем так плох коммунизм? – с вызовом ответил Нэр.
Глава 11
В Аллентауне Майкл не задержался. Оказавшись в городе, он бросил клич в чат «Стремящихся» и, отыскав послушника ниже рангом – малыша Вольфганга по прозвищу Копчик, – передал ему коробку листовок. Паренька перестали называть по имени тогда, когда он ни с того ни с сего решил рассказать всем знакомым, что в детстве ломал копчик пять лет подряд. И что самое примечательное, каждый раз это происходило на одной и той же горке на площадке. Вольфганг с щенячьим восторгом в глазах описывал, как семилетний он выходил на улицу в зимней тужурке, доставшейся от отца, выменявшего её у советского солдата в ГДР. Маленькими шажками Вольфганг подходил к лесенке, поднимался на самый верх горки. Перед скатом там была горизонтальная перекладина, от которой было очень удобно отталкиваться. Он хватался за неё и резким движением с максимально возможной скоростью слетал вниз. То ли перекладина была поставлена особенно низко, то ли горку построили по неправильным чертежам, но Вольфганг постоянно бился копчиком о металлический скат. Так происходило каждую зиму. В декабре – сломанный копчик, к осени – выздоровление, а следующему декабрю всё начиналось заново.
Случайностью это, однако, было только вначале. Как объяснял сам Копчик, после первого перелома его оставили доучиваться дома с мамой в качестве учителя. Мягкая по своей сути натуре, та не могла достаточно журить Вольфганга, поэтому учёба велась по облегчённой программе. Кроме того, дома не было одноклассников, так и норовивших поддеть маленького Копчика за любой проступок. Вот Вольфганг и бился пятой точкой о горку из года в год. Закончилось это лишь тогда, когда его семья переехала из Германии в США, оставив злополучную горку в прошлом.
Копчик обещал расклеить листовки по всему городу за два дня или в крайнем случае до конца недели. Майкл передал Всематери, что оставил Вольфганга ответственным за Аллентаун, и в полном спокойствии уехал в Нью-Йорк. У него всё ещё оставалась пара коробок листовок, которые было поручено расклеить на улицах Бруклина.
Отстояв небольшую пробку у моста Верразано, Майкл въехал в Бруклин. Спустившись с эстакады, он медленно двинулся по Белт-Паркуэй. Справа простирался залив Лоуэр, слева остался Парк Дайкер Бич. Морской бриз проникал в машину через открытое окно, ласкал лицо и сбегал через люк в крыше.
Майкл думал о ночлеге. С одной стороны, ему давно был нужен душ, с другой – позволить себе номер в мотелях Нью-Йорка он не мог, а добраться до штаба «Церкви Великой Всематери» не успевал. На первый взгляд Дилемма казалась нерешаемой. Майкл решил сперва прочистить мозги, пропустив пару стаканов пива в баре «Индюшиная ножка», и свернул с автомагистрали.
Парковка перед баром была забита, словно кладовка у выживальщика, рьяно готовящегося к апокалипсису. Майкл оставил машину на обочине неподалёку и, кивнув вышибале, зашёл внутрь. «Индюшиная ножка» принадлежала Грэгу – одному из сочувствующих движению церкви.
Когда-то Грэг подумывал стать одним из «Стремящихся», однако, посетив несколько встреч новичков, понял, что староват для активного участия сразу в двух, как он сказал, «клубах по интересам». Грэг выбрал «Свидетелей НЛО», ведь и сам в детстве похищался инопланетянами, однако остался в хороших отношениях с однокашниками по «яслям» в «Церкви Великой Всематери» и всегда наливал Майклу пару бесплатных пинт.
Посетителей было немного. Столики в центре помещения пустовали, лишь угловые оказались заняты большими компаниями, обсуждавшими новости или празднующими победу команды по футболу. Майкл кивнул бармену и устало рухнул на стул у барной стойки.
– Одно светлое, пожалуйста.
– Привет, Майки. Как поживаешь? Всё в разъездах? – наливая пиво, с живым интересом спросил Грэг.
Расплывшись в улыбке, он поставил стакан с толстой пенной шапкой на бирдекель. Майкл снял пробу и довольный качеством лагера заёрзал на стуле.
– Ага. Вернулся из очередной командировки. Устал, как «приближённый» в жаркий день, но зато развёз листовки по всему штату. Приятно, когда тебе доверяют столь важную задачку. – Майкл сделал ещё один глоток. – Пиво, как всегда, вкуснейшее. Как ты его варишь?
– Тут главное сырьё и ещё раз сырьё. Хороший солод и хмель, а остальное с опытом приходит. – Грэг был явно доволен оценкой. – Как поживает Всемать? Видел её недавно. Какая же всё-таки горячая штучка! Иногда даже жалею, что не вступил в вашу компашку. – Он рассмеялся.
– Горячая, это точно… а если бы не горячая, то зачем оно всем нам? Все мы стремимся к лучшему, и Всемать олицетворяет это самое лучшее…
Грэг понимающе хмыкнул.
– Тут я с тобой согласен полностью. Хочется каких-то идеалов в нашем мире, хочется найти хоть что-то прекрасное.
Майкл знал эти слова. За пару лет знакомства, он не раз слышал их и поэтому, когда Грэг в снова начал рассказ о том, как его в детстве украли инопланетяне, лишь кивал в нужных местах и строил гримасы удивления, когда бармен ожидал их в ответ.
– Вот возьми меня в пример. Я восемь лет как выпал из мамки, лежу себе в кровати и не могу заснуть. Помню, ворочался-а-а… Часа два не меньше, представляешь? – Удивлённая гримаса. – Вдруг я почувствовал, что не чувствую ничего, прикинь? – Новая порция удивления. – Тело прилипло к кровати, только и вышло веки раскрыть и глазами ворочать повсюду. Сначала будто всё было спокойно. Лежу и думаю – что делать? Пытаюсь кричать, зову мамку, но рот не слушается совсем. Ну никак, даже губы не шевелятся… – Майкл широко распахнул глаза и выпил. – Вдруг меня ослепил яркий свет. Он заполнил всю комнату… Он был «жидким», что ли? Когда глаза привыкли, я даже перестал моргать. То ли от ужаса, то ли надеясь ничего не пропустить, уже не помню. Свет распахнул одеяло, моё тело поднялось вверх. Свет обернул меня, будто бабушка пледом, медленно развернул меня… – Майкл кивнул. – В общем, вытащили меня через распахнутое окно, и передо мной появилась огромная летающая тарелка. Она была серебристая и блестящая. Ни одной царапинки, ни одного углубления. Я завис в воздухе, несколько секунд ничего не происходило. И тут… – Грэг хлопнул ладонью по столу. – БАЦ! В центре тарелки появилась дырка, что ли, а меня рывком затянуло внутрь. – Майкл ахнул и прикрыл рот рукой. Он уже допил, поэтому попросил обновить пиво, и тут же получил стакан. – Так вот. Меня затянуло внутрь ногами вперёд и повело по очень тонкому скользкому жёлобу. Он всё сужался и сужался, пока меня не сжало настолько, что я перестал дышать. Казалось, ещё секунда, и всё, смерть, но тут я вылетел маленькое помещение и оказался на операционном столе. Я был весь в слизи, но металлические манипуляторы быстро отмыли и дезинфицировали моё тело…
Майкл по мере сил отыгрывал заинтересованность, однако всё это начинало ему надоедать. Без третьей пинты я отсюда не уйду. И платить я за неё также не намерен. Он выпил залпом половину стакана и попросил добавки, незамедлительно получив третью пинту.
– Так вот, лежу я, значит, на столе и слышу звук… Знаешь… – Грэг наслаждался, наматывая слова на пальцы. – Шипящий, будто резко спустили воздух из кислородного баллона. Дальше был топот маленьких ножек, а после… – Лицо Грэга исказил ужас. – Меня окружили крохотные зелёные человечки… Трое встали около моей головы и долго и пристально смотрели мне в глаза. Ещё четверо осматривали ступни и вставляли мне между пальцами какие-то холодные железяки. После они достали огромный шприц и воткнули его в живот. Инопланетяне откачали из меня жизненную силу, я уверен. Когда игла вышла, полный моей души шприц светился синим ореолом…
Майкл устал подыгрывать, поэтому просто молча пил пиво. Он напряжённо думал. Как уйти и не обидеть старика? Бесплатное пиво терять не хочется. Что-то меня мутит. Так бы Майкл и сидел, в очередной раз угрюмо слушая историю Грэга, однако с улицы донёсся сначала визг шин, а следом лязг металла. Вот оно! Пойдём узнать, что случилось, а там я слиняю.
Грэг обогнул барную стойку и подошёл к окну. Рядом с ним собрались любопытные футбольные фанаты.
– Нехило впечатался, – объявил высокий и широкоплечий паренёк и рассмеялся. – Как он только права получил? Вот вылезает… Так идиот ещё и в «глазках» катался!
Раздалась новая порция смеха. Майкл в это время спокойно попивал пиво, наблюдая за столпотворением со своего места. Его не заботила подобная мелочь. Какая разница, кто там и в кого врезался? Сейчас у него было только одно желание – сбежать до начала рассказа про анальный зонд.
– А ведь, и правда, нехило впечатался, – объявил Грэг. – Эй, Майки, а это разве не твоя тачка? Бордовая такая?
Сердце у Майкла забилось. Нет, нет, нет. Только не моя тачка. Это не может быть правдой. Он вскочил, одним махом осушил стакан и выбежал из бара. Убью!
Примечания
1
КПП – кран портальный перегрузочный.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
