Дороги выживших. Отсидеться не получится. Они уже здесь

Они сидели в тени сосен, вдыхая запах плавящейся от жары смолы. Сладкий запах лета. Сидя в удобных туристических креслах на высоком, обрывистом берегу, они наслаждались выходным днем, холодным пивом и великолепным видом на Волгу и Жигулевские горы на том берегу. Это был их маленький рай. На выходные. Два дня в идеальном месте. Они сравнивали его со Швейцарией, хотя и не были там никогда.

В тот день он варил макароны с тушенкой на финской свече. Берется бревно. Пенек. Достаточно устойчивый. С одной стороны, с торца делаются пропилы крест на крест глубиной 5 см, как если бы вы разрезали пиццу или торт. Потом пень ставится вертикально, пропилами вверх. Поливается жидкостью для розжига и поджигается. Горит это чудо очень долго без всяких вмешательств и подкладывания дров. Воздух поступает сбоку прямиком в пропилы и поддерживает горение, а благодаря ровному спилу бревна на него можно поставить кастрюлю, как на плиту. Так и варили. В тот день у них было мясо для шашлыков, мангал и целый мешок угля, но почему-то захотелось макарон с тушенкой. Воспоминание из детства.

Что может быть лучше, чем вкусный обед, приготовленный на костре в кругу друзей теплым летним днем.

Он вспомнил их лица и не смог сдержать слез. Макароны застряли во рту, словно стали безвкусными, холодными, как сырое тесто. Проглотить их не было сил. Он выплюнул массу в тарелку. Слезы катились по щекам. Он уже давно привык к одиночеству, но вспомнив те выходные, не смог держать себя в руках. Их глаза смотрели на него откуда-то из угла комнаты, их смех слышался ему, словно они в соседней комнате. Он достал маленькую бутылку из рюкзака.

Помянем.

Где-то в середине июня.

Вначале своего пути Он уже представлял, насколько длинным этот путь окажется, по крайней мере, на карте. Две тысячи километров по федеральным трассам, которых Он старался избегать. Обходя стороной любой крупный поселок, Он делал крюк, что добавляло еще километры в его дистанцию. Городов Он боялся как огня. Он хорошо помнил, что его там ждет. Там некуда бежать. За каждым новым поворотом, в каждом переулке тебя ждет смерть. Куда бы ты ни пошел, тысячи мертвых глаз видят тебя и следуют за тобой. Они словно зверя загоняют тебя в угол, чтобы растерзать тебя на куски и твое сердце еще будет биться когда его будут рвать зубами, а глаза будут видеть как отрываются твои конечности от туловища.

Что будет, если поместить в одну комнату кошку и агрессивную собаку? Пока у кошки есть силы, она будет убегать, пытаться лезть на стену, прыгать, нарушая законы гравитации. Но в какую-то секунду, осознав бедственность своего положения и безвыходность ситуации, она перейдет в наступление. Острые как лезвие бритвы когти выцарапают собаке глаза в доли секунды. Но что будет, если собак будет несколько? Кошка забьется в угол и приготовится умирать? Знает ли она, что конец близок? И что такое конец?

В середине мая.

В начале пути было несколько вариантов. Автомобиль не рассматривался. Все недостатки передвижения транспортом он осознал еще до. Часть пути можно было проделать по воде и значительную часть! Так Он и поступил. Выбрав весельную лодку поустойчивее, он сложил в нее рюкзак, запас еды и воды. Ружье брать не стал.

– Возьми, тебе пригодится!

Он промолчал. Оно слишком тяжелое и когда настанет время идти пешком, придётся избавиться от него, а это будет не простым решением. Уж лучше это сделать сейчас. Тем более столько шума от одного выстрела.

– Ну смотри, как знаешь. Нужно торопиться, они уже близко!

– Даст бог, свидимся – сказал Он и протянул руку.

– Ага. Приезжай к нам в отпуск, через год. Вот увидишь, они все подохнут от морозов!

Он снова промолчал. У него была своя теория на этот счет. Вообще в то время у всех кто еще мог разговаривать была своя теория на счет того, как это началось и что теперь делать.

– Ребята, давайте быстрее, нужно выдвигаться!!!

– Думаешь, сработает? – спросил он.

– Уверен! Да, и спасибо за совет.

– Не за что. И не топите дом до наступления темноты.

Те, кто остались, предлагали ему тоже остаться. Но он не хотел. Он знал, что они обречены не потому что им не хватит дров или запасов еды до весны, а потому что не верил в их теорию о том, что морозы спасут. И потому что они слишком смелые. Не осторожные. Они распрощались на берегу. Он греб на середину большой реки и видел, как они запрыгнули в грузовик. У них еще куча планов. Набить кузов консервами доверху, запастись оружием и патронами, подготовиться к зиме. И главное надежно перекрыть дорогу. Это Он им подсказал. Тихая деревня, с трех сторон закрытая Жигулевскими горами, а с четвертой – Волга. И одна дорога, ведущая в эту деревню и если ее перекрыть, то обойти ее будет трудно – с одной стороны река, с другой крутой склон горы. Идеальное место. И если оно все же не такое идеальное, то можно попытаться спастись по воде.

Он знал, что больше никогда их не увидит. И не знал, увидит ли когда-нибудь еще живых людей. С каждой секундой их становилось все меньше. Он выбрал свой путь в тот день, когда осознал что и он обречен. Никому не выжить. Это мясорубка, только зубы рвут плоть, а не метал. От них невозможно скрыться, они всегда находят тебя, словно по запаху.

Это было в мае. Он лежал в лодке, подложив под голову рюкзак. Солнце сильно пекло и грести веслами не осталось сил. Позади остался город, в котором он прожил всю свою недолгую жизнь. Буквально пару дней назад там полыхали пожары. Над городом стоял черный смог. Периодически слышались взрывы. Сейчас все стихло. Издалека казалось, что город не изменился. Все те же пики новостроек, трубы заводов и синее стекло купола вокзала отражало солнце. Но что там внутри? На улицах, во дворах. Может кто-то еще пытается спастись. Что с ними будет?

Несколько часов он не брался за весла. За это время лодка не приблизилась к берегу. Наоборот, она оставалась на фарватере, там, где самое сильное течение. Это хорошо. Значит ночью можно спать, не боясь оказаться у берега по утру.

За последние дни ему почти не удавалось так вот спокойно сидеть и ничего не делать и лишь глазеть по сторонам. Он постоянно бежал. Спасался.

Лодка плавно раскачивалась на волнах, убаюкивала его.

Первые дни усталость не чувствовалась. Был шок и он не проходил. Он не мог спать, не мог есть. Голова разрывалась от непонимания того, что происходит вокруг. Где спрятаться? Как спастись? Сейчас стало спокойно, в первую очередь от того, что пришло понимание. Нужно добраться до моря. Найти остров не далеко от берега, очистить его, если понадобится. Там он будет в безопасности. Можно будет делать вылазки на материк в поисках чего-то полезного. Если остров будет достаточно большим чтобы заниматься земледелием, то можно выращивать все необходимое, завести скотину. На юге, на Средиземноморском побережье не бывает холодно даже зимой. Говорят, что урожай там собирают круглый год. Еда теперь взлетит в цене. Пусть и некому за нее платить.

И, может быть, ему удастся найти других выживших. Может быть.

Он просунул руку в рюкзак, чтобы достать что-нибудь из еды и почувствовал незнакомый предмет.

– Ну привет, сеньор «Мартелль»!

Алкоголь не его история, но в тот момент уже измотанный стрессом организм, будто сам просил антидепрессант.

Русло реки изгибалось, и город вот-вот скроется за поворотом. Серое пятно на горизонте. Но как он дорог. Как много с ним связано. В тот момент он думал, что раз он покидает этот край навсегда, то и воспоминания о нем тоже сотрутся из памяти. Казалось они, эти воспоминания, дороже всего на свете! Воспоминания о былом. Друзья, близкие. Родные. Он открыл бутылку и сделал первый глоток.

Воспоминания

Сколько мне тогда было лет? Не помню. На отцовской лодке мы зашли в какой-то затон, больше похожий на озеро почти круглое по форме. Тихая стоячая вода. Солнце в зените. Штиль. Много кувшинок. Бабушка всегда ругалась, если я срывал одну, ведь они занесены в красную книгу. Что это за книга и почему она красная я плохо понимал, но расстраивать бабушку не хотел. Мы оба рыбачили на спиннинг. Он с кормы, я с носа лодки. После обеда подул легкий ветерок и лодка начала двигаться вслед за ним. Нас слегка разморило на солнце. Отец снял бейсболку и зачерпнул ею воды. А потом одел ее на голову вместе с водой. Теплая вода потекла по его могучим плечам и спине. Его кожа была такой загорелой, что казалась фиолетовой. Он никогда не прятался от солнца, закрывал только голову. Бывает, плаваешь и чувствуешь, что поверхность воды прогрелась на солнце и стала теплее температуры тела. Как парное молоко. А внизу холодная, остужающая. Блесны летали от лодки. Одна на север, другая на восток. Бульк. Бульк. И треск сматываемых катушек спиннингов. Снова бульк, бульк. Треск катушек.

– Паааап…

– Чего?

– Паааап, смотри…

– Куда?

– Вон, смотри… это… рыба?…

Я показывал пальцем на воду, стоя на краю лодки и боясь упасть, а шея вытягивалась вперед, чтобы разглядеть то что было в воде.

– Да какая рыба, бревно это.

Отец уже почти отвернулся, но тут же кинулся за веслом, единственным предметом способным ранить это «бревно». Огромный сом грелся на солнце у самой поверхности воды, и лишь шевеление передних плавников выдавало в нем признаки жизни. Сказать что он был большим – ничего не сказать. Может просто я тогда был намного меньше, но рыба длинною с лодку впечатлила меня на всю жизнь.

В следующее мгновение отец уже поднимал весло двумя руками над головой, чтобы изо всех сил резко опустить его на хребет сома.

Удар!

Брызги воды во все стороны! Сом напоследок вильнул хвостом, окатив отца с ног до головы, и исчез. Все произошло за половину секунды. Отец стоял с веслом в руке, весь мокрый и с ошарашенными глазами. Зачем он его ударил? Понимал ли он в тот момент, что эта затея бессмысленна? Думаю, нет. Какая-то внутренняя сила, какой-то инстинкт ловить все, что живое и убивать все, что можно съесть находится внутри нас. И включается этот инстинкт под действием адреналина и он же отключает здравый смысл. Я всегда восхищался умением отца бегать по палубе лодки не спотыкаясь обо все подряд, перешагивать через ветровое стекло, нырять в люк на носу, доставать оттуда тяжеленную канистру с бензином и с нею же перелезать обратно, на корму, чтобы заправить бак. И при этом держать равновесие в раскачивающейся на волнах лодке посреди Волги. Где и я сейчас.

Где-то в середине мая.

Он зачерпнул двумя руками воды за бортом и умыл обгоревшее лицо. Кожа горела и, холодная, почти ледяная вода сначала остудила лицо, а потом все стало гореть еще сильнее. Он повторил. Помогло. Но, не на долго. Вода в Волге пахнет арбузами.

На большой воде намного холоднее, чем на берегу. Ночь предстоит тяжелой. Придется выбирать чем греться – веслами или коньяком. Выбрал коньяк.

Холодно.

Куда?