Запасный вход

Краем глаза она увидела придворных, что крадучись, пробирались к выходу.

– Э, нет, господа хорошие, никому не уйти от ПРАВОсудия!

Она ударила руку, которая уже открывала дверь.

– Куда, это вы направились, Херр Палкин? Снова побег от ответственности? На этот раз вам придется за все ответить!

Херр, скорее всего не услышал угрозы, от легкого удара девочки, он словно пушечное ядро переместился в другой конец зала, и наверняка от него осталось бы мокрое пятно, как и от Сэра, но он вонзился в своего Хозяина, и они вместе взвыли от неожиданности и боли.

Вервольф, отбросив не сработавшее оружие, ощерив зубастую пасть приближался огромными скачками, намереваясь разорвать зубами и когтями ускользнувшую жертву.

С недоброй ухмылкой, Чан Ми выбросила навстречу опасности руку. Тончайшая липкая паутина окутала зверя в последнем прыжке.

– Вот тебе подвенечное платье, зверюга, смотри, не испачкайся, – она ткнула носочком своей атласной туфелькой монстра, который бился в паутине, словно огромная неуклюжая муха.

– Одна цель обезврежена, отлично, а теперь, ловлю с поличным всех сразу, скопом! – она выбросила комок паутины, что развернувшись, сама по себе собирала перепуганную публику, некоторые из них у которых еще сохранилось присутствие духа, пытались отстреливаться, но пули отскакивая от Чан Ми, как от резиновой куклы, возвращаясь точно в то место, откуда были выпущены.

– Чанушик! Ты, ба этого, того самого, подсобила, чёли родичам, али как?

– Секунду, дедуля, потерпи еще немного! – Чан Ми уже прижимала руки к ране неподвижно лежащего папы, пытаясь влить в него свою силу, насильно оживить мертвую плоть. Оболочка дракона исчезла, безжизненное тело настоящего Лиёна-человека, никак не отзывалось на старания дочери.

– Розочка, не мучай его, это бесполезно, Лютый знает свое дело, пронзенное сердце восстановлению не подлежит. Вот если только…

Глаза Всевладия загорелись надеждой.

– Розочка, мухой тащи его ко мне, есть вариант, скорее!

Дважды повторять на пришлось, и вот уже бездыханное тело лежит возле замурованного в бетон Всевладия.

– Ты что, заштопала рану?

– Да, я думала…

– Ничего, это не страшно, сейчас вскрою.

Всевладий выхватил из-за пояса свой клинок, сделал глубокий надрез посередине грудной клетки и со словами:

– Осторожно раздвинь рану и удерживай руками, я быстро!

И действительно, никто и опомниться не успел, как он ввел клинок в середину раны, несколько неуловимых движений, и вот уже на его руке лежит кровавый сгусток.

– Дядя, что ты наделал? – гневным возмущением выдохнула Чан Ми.

Мертвое сердце и окровавленный клинок лежали на полу, а волосатая рука Всевладия уже погружалась в рану.

– Тихо, детка, тихо, ага, где-то здесь, вот, нашел! Розочка, отпусти рану, смотри за моей рукой, видишь еще одно сердце, оно лишь слегка задето?

– Да.

– Работаем вместе, я беру на себя большой круг кровообращения, ты малый, в правом желудочке, прочищай трубочки, помни, они полые должны быть, поняла?

– Да, дядя, поняла.

– Так, молодец, соединяй с лёгочными венами.

Лицо Валюты исказилось судорогой, когда она увидела занесенный клинок над грудью мертвого Лиёна, а когда окровавленные руки Всевладия вытащили сердце и вовсе зажмурилась, пытаясь вспомнить хоть одну молитву, ей казалось, что эти так называемые Боги сошли с ума и совершают святотатство над покойником. Молитву она так и не вспомнила, зато услышала шепот.

– Гриня, зачем он сердце выбросил, как же он бессердечным то будет жить? – Филипп изогнувшись скобкой, вдувал вопрос в ухо домовому.

– Да, нееее, у него запасное должно быть, уникум человек, это у него от рождения. Севка знает что делает, и с того света вытащит нашего Амператора. А вот у меня радикулит разыграется, к бабке не ходи, вам еще хорошо, по пояс сидите, а я по горло, как еще говорить удается, диву даюсь.

– А с этими рогулями, что в паутине сидят, что делать будем?

– Разберемся, тут хушь бы самим освободится, ох, сил моих больше нету, под мышкой свербит, нога затекла…

– Шшшш, Гриня, Всевладий руку из Лиёна вытащил, закончили, похоже.

– Ну, чаво там Севка? Справились?

– Да, сейчас запускать будем. Розочка, ты отпускай, потихоньку, дальше я сам, а то у тебя силы немеряно, а здесь надо осторожненько.

– Ну, чаво? Стучить?

– Стучит, все в порядке. Чан Ми, штопай давай, а я хоть спину разогну.

– Дядя, почему папа глаза не открывает? Ты проверил, я все правильно сделала?

– Да, все хорошо, дай время, очнется.

– Дедуля, у тебя есть одеяло? Надо папу переложить, холодно на бетоне.

– Ага, щаззз, и перину и подушку пуховую с бантиком.

Чан Ми удивленно оглянулась на домового, она впервые слышала такую раздраженную отповедь.

– Ой, прости-прости, я совсем забыла, надо же как-то и вас вызволять, – она с сожалением отошла от папы, и не раздумывая, кулаком ударила по полу возле Всевладия, решив, что его будет легче всего освободить, он был вмурован лишь по щиколотки.

– Больно, однако, девонька…

– Терпи дядя, видишь, трещинки пошли, – и она размахнулась для следующего удара.

– Погодь, попридержи силушку свою, тут подумать надо, – закричал дядя, предостерегающе выставив руки.

– Кольцо! Все произошло, когда ты бросил кольцо в болото, может его найти нужно? – высказался Филипп Филиппович.

– Что за кольцо? И где вы тут болото увидели? – топнув ножкой, спросила Чан Ми.

– Деревянное колечко, его сняла с пальца твоя бабушка, когда мы тебя спасать летели, а потом тонули в болоте, вот здесь на этом самом месте, Всевладеющий бросил кольцо и все застыло.

– Меня спасать? Шутишь что ли? Это я вас всех спасу, ворон! Деревянное, говоришь?

Она уставилась в пол, замерла на мгновение и вдруг воскликнула, – ага, вижу! – и рукой что мгновенно стала удлиняться, без препятствий прошла сквозь твердую поверхность. Выдернула она уже нормальную, хотя и мокрую руку с кольцом.

Пол снова стал разжижаться. Всевладий первым, хлюпая и чавкая своими сапожищами, выскочил на твердую поверхность, подал руку Валюте, затем Филиппу, который за шкирку волок за собой домового.

Глава 12.

«Душа Лиёна»

– Деда, ты куда? – кричала вслед убегающему домовому Валюта.

– Косточки, косточки размять надобно! – семеня кривыми ножками отозвался Гриня. Обежав вокруг тронного зала, он остановился возле паутины, которая превратилась в полупрозрачный кокон. Изнутри ловушки доносились охи-вздохи, кто-то кричал: «Помогите!».

– Поможем, поможем, придет час, – бормотал Гриня, осторожно трогая белую массу пальцем, – ндааа, тверденькая, прочная, надо будет у Розочки рецептик выспросить.

Бывшая крыса, знаками уговаривала Филиппа, обратится с вопросом к Всевладеющему, – не пора ли возвращаться? Сама она робела перед ним вообще, а уж задать вопрос, напрямую, язык прямо таки каменным становился. Бывший ворон категорически мотал головой, мол, наше дело охрана, «Не суйся со свиным рылом в калашный ряд», на самом деле, он не проронил ни слова, но Валюта именно так восприняла его отказ. А может, прочитала мысли, ведь все здесь на этой планете пронизано волшебством и магией. Возможно, и у нее откроется третий глаз или умение читать или передавать мысли на расстоянии. Хорошо, бы…Правда она не ожидала от Филипыча такого неуважения. Она оставила свои попытки и принялась наблюдать за покойником. Неужели оживет, после такой-то раны, да еще и Всевладий рылся в его внутренностях…

Чан Ми отыскала потрепанный плащ Траяна, укутала им Лиёна и сидела подле него, в тревожном ожидании.

– Ничего не понимаю, организм в отличной физической форме, кровеносная система выглядит намного моложе его настоящего возраста, ни одного фактора риска, я все проверила, почему он не приходит в себя, а, дядя?

Всевладий очнулся от какого-то полузабытья повел вокруг осоловелыми глазами, наткнулся на домового который ходил вокруг коконов и направился в его сторону, на ходу, ни к кому не обращаясь пробормотал: «О душе надобно подумать, о душе заблудшей».

Проводив его недоуменным взглядом, Чан Ми крепко задумалась. Дядя ей стал напоминать Евгению Александровну, она тоже периодически стоя засыпала. Что с ним творится? Это старость? Или с головой проблемы? А эта последняя фраза, такое ощущение, что он еле ворочает языком. Что он имел в виду? Так, давай разбираться, – приказала она сама себе.

В процессе операции, дядя ей рассказал, что у папы теоретически должно быть второе сердце.

– Давным-давно, когда драконы и люди жили рядышком, у одного дракона и вполне себе нормальной человеческой девушки, случилось, то, от чего рождаются дети. Почему он не сказал прямо – любовь, секс? Ну, да ладно, он все еще считает меня ребенком. От этого союза родился вовсе не дракон, а обычный малыш, но с двумя сердечками, человеческое сердце развивалось, а драконье находилось в рудиментарном, зачаточном состоянии. Из поколения в поколение передавалось это заболевание, так медицина определяют. На самом деле, в человека, был внедрен чужеродный ген, в виде еще одного сердечка, чтобы при определенных обстоятельствах, «а так и случилось с твоим папой, этот человеческий детеныш смог превратится в настоящего дракона. Тетя Ада очень точно поразила драконье сердце, а другое лишь слегка повредила, вот мы его с тобой и восстанавливаем».

– Так, с этим все понятно, два сердца. Тогда получается и две души? Лютый уничтожил сердце и душу дракона. Сердце папы мы восстановили, но почему не возвращается душа? Почему он до сих пор не приходит в себя?

– Душа это бессмертная субстанция, в момент смерти физического тела она покидает его и пребывает в параллельных мирах, дожидаясь возрождения. Заблудшая душа, это душа грешника, которая блуждает между твердью небесной и землей, взывая о помощи. Папа не грешник, ни в каких смыслах, я это проверяла. Следовательно, что? А то, что сторонние силы удерживают его душу и удерживают насильно, с определенной целью. Если моя теория верна, кто удерживает это и так понятно, стало быть, эти мерзавцы не отказались от своих преступных замыслов. Как они собираются их осуществить? Душа это сущность человека, его характер, мысли, личность. Папа уже никогда не обернется драконом. Может, они этого не знают? Или что-то знают, а мы нет? Из этого следует… Так, стоп. Проверю еще раз, на всякий случай.

Отбросив все посторонние звуки, все переживания этого нелегкого дня, она попыталась найти звучание души Лиёна. Не сразу, но она ее услышала, конкретный источник не определялся, было ощущение, что она льется отовсюду, но в пределах этого здания. Чистая, красивая папина мелодия, без посторонней примеси, но как-то очень грустно, словно птица в клетке тоскует о свободе. Так и есть, ее удерживают насильно. Для чего? При малейшей возможности вновь развязать войну, и перетащить ценного подранка на свою сторону, либо уничтожить в отместку.

Она посмотрела на свой непроизвольно сжавшийся кулачок и сама того не ожидая, бросилась на поиски всеуничтожающего клинка.

– Вот как! Они открыли охоту за нашими душами, но и мы умеем держать порох сухим! Истребить, всех, скопом, одним махом. Зло подлежит уничтожению и немедленно. В некоторых случаях, смертная казнь является единственным способом разрешения проблемы, нет возможности договориться? Следовательно, будет действовать жестокая и сильная рука!

Лютый скоро нашелся, он одиноко лежал возле откушенной руки Траяна между двумя сторожевыми псами, которым так и не дали команду «Фас!»

Глава 13

«Лютый»

Всевладеющий крутанул могучим торсом, и позвонки от шеи до копчика устроили хозяину бурную овацию. Дремота улетучилась, но, вдруг ни с того ни с сего появилась икота. «Гикающий Бог», нет, это нонсенс. Он глубоко вдохнул задержал дыхание и направился в ту сторону, откуда взывали о помощи.

– Сеееев? Севка, ты чавой-та? Куды эт ты вупулилси? – Гриня дергал за рукав остолбеневшего Бога.

– Уххххх, – выдохнул Севка, и домовой едва удержался на ногах. – Ничего-ничего, все в порядке. Ладушка привиделась, в баньку приглашала, остов мой попарить, а то все дерёть да дерёть…

– А ты Розочку попроси, пущай глянить, – Гриня выглянул из-за его спины, намереваясь подозвать Чан Ми.

– Не надыть, пущай возле папки сидить.

– Да здоров ли ты, друг мой сердешный? – он взял его за руку, как брал за лапку своих приболевших зверушек, участливо заглядывая им в глаза. Но, по своим параметрам, даже поднявшись на носочки, он, к сожалению, ничего не мог разглядеть.

– Маета эта опостылела, однако спор сей должно закончить. Ну? Чего тут у нас, предъявляй, давай.

В тот самый момент, когда Гриня повернулся к нему спиной, он шустро вытащил из кармана плоскую бутылочку, запрокинув голову, влил в себя содержимое и уже пустую спешно спрятал обратно. Гриня ничего не заметил, он снова любовно гладил затвердевший кокон, приговаривая:

– Дык, чё тут предъявлять и так видно, Розочка поработала на славу, чё с ними делать то будем? А?

Всевладий попытался сделать шаг вперед, но нога предательски не послушалась, осталась на месте, и Гриня едва успел выскочить из-под рухнувшего тела.

В отличие от Валюты и Филиппа, которые только наблюдали, как упал Всевладий, и немедля бросились на помощь, Чан Ми слышала весь разговор и, естественно звук упавшего тела. Она уже не искала выхода. В ее мозгу уже не мелькали слайды, папа – полудракон получеловек и его засохшая лапка на уступе, мама- раздираемая ревностью и обидой, чужая мама, мама-зомби, кровь, война, крысы, Ада, Дракула, ядерный гриб. Она оглянулась на шум. Дядя Всевладий распластавшись, неподвижно лежал на полу.

– Вот как, никак не уйметесь? Продолжаете гадить? – она метнула в сторону коконов исполненный ненавистью взгляд. – Желаете войны? Единоличного правления? Устранили дядю, на Земле воцарился хаос и даже на этой совершенной планете разгорелся пожар ненависти и вражды!

От негодования у нее снова полыхнуло внутри, сильнейший толчок в голову, кровавая пелена застила глаза, но она четко видела свою цель. Мразь, которую она сама же и заперла в кокон, посмела ехидно ухмыляться глядя оттуда глядя прямо на нее. Решение было банально простым – уничтожить! Уничтожить, это предательское нутро, только эти слова сейчас торчали у нее в голове. Сначала эту тварь, потом тех, что притаились во втором коконе, с еще более омерзительной начинкой, и все, наконец закончится. Высвободившийся гнев, поднял Чан Ми к потолку, наполнил силой ее руку, крепко сжимающую Лютый и с криком "Сдохни тварь", она яростной молнией ринулась вниз.

Она уже видела, как наносит сокрушительный удар, как вдруг сильнейший вихревой поток остановил ее, закрутил, словно перышко, она опомниться не успела, как оказалась отброшенной и сидящей на своем месте, на троне.

– Зааа-шиии-бииись… – выдохнула Чан Ми, за мгновение до этого, она рефлекторно задержала дыхание, но та небольшая порция, что ей пришлось вдохнуть, привело ее в недолгое замешательство. Это был запах перегара, стойкого, давнюшнего, отвратительного. И вот уже, с высоты императорского трона, она разъяренно взирала на Всевладия, это он изрыгнул мощный поток, в винных завихрениях которого повисла категорическая фраза:

– «К нечистому не прикасайтесь, правовой позитивизм, это наше все».

В полном замешательстве, не вполне еще осознавая, что произошло, Филипп и Валюта, подхватили его, обессиленного, непрерывно икающего под мышки и усадили, прислонив спиной к оболочке, внутри которой даже оборотень насторожился и перестал рычать и царапаться. Все пространство вокруг заволокло едкой хмарью.

И вдруг, завизжал, рванулся кверху противный пилорежущий голос:

– Ты на кого открыл свою помойку, Всевладеющая пьянь???

Этот визжащий звук сформировал, ослепительные искры под потолком и они просыпались на вжатые от недоумения и страха головы, пожирая висевший повсюду туман, превращая его в мелкие колючки.

С трудом Чан Ми поднялась с кресла, казалось, что даже жесткое сиденье удерживало ее от непоправимого действия. Тоненькая фигурка стала намного выше прежнего. Исчезла подростковая припухлость щек, под нахмуренными бровками грозно морщился носик, кулачок намертво вцепился в рукоять клинка и он плоской стороной, похлопывал по ноге. Все прочли ее мысли, или, по крайней мере, считали намерение – «Изрубить всех без исключения на мелкие кусочки, и шваркнуть на съедение голодным крысам».

И во втором коконе прекратилась возня, затихли мольбы и крики о помощи. Зловещее молчание нарушала лишь мягкая поступь дикой кошки, из узкой прорези глаз которой, сверкали зеленые молнии.

– Так вот кто оказался предателем на самом деле! – Чан Ми остановилась в двух шагах от кучки бывших родственников, а беспощадный Лютый указывал на Всевладеющего.

– Розочка, деточка, ты ошибаешься, – промурчал домовой, – ты все не так поняла, Севка дело говорит…

Валюта и Филипп Филиппович обменялись недоуменными взглядами, казалось, они спрашивали друг у друга: Встать на защиту? Бежать, спасая свои шкуры или провалиться от стыда сквозь землю.

– «И ты, Брут»! – клинок сверкнул над головой Домового.

– Ой, смотри-ка, птичка, – взвизгнул Гриня, указывая пальцем на потолок.

Чан Ми вздрогнула и непроизвольно подняла голову. Но, даже во имя собственного спасения лгать нельзя, особенно детям. Особенно девочке, на которую не так давно свалилась недюжинная сила и сверхчеловеческие способности. Оскорбленная таким дешевым обманом, но еще больше от того, что она повелась на этот всеми известный трюк, она опустила глаза, чтобы привести в исполнение свой жестокий приговор. Но Домовой уже исчез, а на его месте сидел малюсенький котенок, когда-то белый, но сейчас грязный, всклокоченный, несчастный. Он открывал свой зубастый ротик и душераздирающе кричал, призывая на помощь свою маму.

Долго смотрела Чан Ми без всякого выражения на бедного потеряшку.

Не в силах пошевелиться, с ужасом смотрели на нее Валюта и Филипп, понимая, что только что избежали смерти.

Икота, наконец, перешла на мифического Федота, и Всевладеющий блаженно прикрыв глаза, почивал, а на губах его играла загадочная улыбка.

Брякнулся об пол уже никому не нужный клинок, и тут же исчез в неизвестном направлении.

Жестокая маска пала, состраданием озарилось лицо настоящей Чан Ми, и пушистый комочек обрел защиту на таком же испачканном сажей, как и он сам, когда-то белоснежном лифе покоренной принцессы.

– Розочка! У твоего папки Дух пробуждается, дуй сюда, скоренько!

Глава 14

«Как трудно открыть запасный вход»

Нехорошее предчувствие до боли сжало сердце Ван Ли Ёна, он нанес еще один разящий удар и обернулся. Его военачальник, верный друг и соратник, Син-Сунгём, медленно падал с лошади, обратив застывшее лицо к небу. Поднырнув, он вонзил свой меч в спину нападавшего и, отпихнув его в сторону, крикнул – «Держись! Я мигом!». Не обращая внимания на раздирающую боль в груди, он спешил на помощь, оставляя позади трупы поверженных повстанцев.

– Лекара, лекаря ко мне! – изо всех сил закричал Император, перекрывая шум битвы.

– Друг мой, брат, – прошептали мертвые губы друга, – седлай Сметанку, ты им более пригодишься….

– Что? Что ты сказал? – удивляясь странным словам, Ван Ли Ён оглянулся вокруг. Поле битвы заволокло густым туманом, посреди которого, раздувая ноздри, стояла белоснежная лошадь и нетерпеливо била копытом об землю. Он схватился за сердце, невыносимая боль буквально разрывала его на части.

– Сметанка, Чан Ми, Оленька – с трудом прошептал он, и нежная ладошка ребенка коснулась его щеки, и воспоминания заставили его, преодолевая навалившуюся немощь двинуться к лошади.

– Аппа, аппа, ты меня слышишь?

Концентрированная боль постепенно отступала и разжиженная, нехотя расползалась по одеревеневшему телу, усилием воли он заставил разомкнуться, казалось, навеки застывшие веки.

– Живой, живой, вишь, како дело, ишь ты бедолага…Трясучка напала? Тихо, тихо зефирчик мой сладенький, нут-ко, отцепляй свои дряпалки, да скоренько возвертайся в зад, послужил отечеству и будя.

Добрый-предобрый дедушка Гриня умильно запахнул полу своей волшебной душегрейки, в недрах которой затихли истошные вопли котейки-потеряшки. Туда же отправилась до краев наполненная плоская фляжка, которую из чистого любопытства прихватил с собой Всевладеющий, обедая в столовой.

Чан Ми уже не сыпала гневными искрами, она лишь строго погрозила пальчиком деду и склонилась над Лиёном.

Напряженная атмосфера предыдущего часа вновь снова стала относительно спокойной.

– Но почему??? Почему, дядя? Ведь зло должно быть наказано? – и снова возмущением задрожали все фибры ее души, гневно будоражился мозг под презрительно-ехидной улыбочкой Ады, которая вновь обратилась в невинно-прекрасную деву рядом со своим одноруким возлюбленным.

– Кхххххх… – раздался характерный звук, означающий, что питательный бульон, изготовленный лично Чан Ми для восстановления сил возвращенного папочки, выпит до дна.

Обернувшись к Лиёну, она заботливо промокнула салфеткой его вспотевший лоб.

За ее спиной, на импровизированной скамье подсудимых, послышалось движение, и даже у кого-то вырвался вздох облегчения. На стульях, что были выставлены в линию, с опущенными головами сидели обвиняемые. На «малом семейном совете» решалась судьба преступников, готовивших насильственный, незаконный захват власти. В роли обвинителя, и одновременно пострадавшей выступала Чан Ми. Верховный судья – Всевладий. Валюта и Филипп Филиппович охраняли подсудимых. Лиён не принимал участие в процессе, он все еще приходил в себя, вернее, его душа только-только начала осваиваться в обновленном теле. Защитником, единогласно был назначен Домовой, но единственную фразу, которую он смог выдавить из себя: «Строго не судите сирых и убогих, у них у каждого была мама», утонула в гневных обвинениях Чан Ми.

– Цивилизационный вопрос должен быть решен здесь и сейчас! Преступные деяния, которые они совершали из века в век, категорически подлежат наказанию. Взгляните на эти руки, что по локоть обагрены кровью наших соотечественников, наших родных и близких! Прости, дядя, но ты большой, слишком большой гуманист. Почему я должна разбираться, как и почему произошло размежевание наших цивилизаций? Они первые нанесли удар, что очень важно, а если уж проиграли, извольте отвечать господа хорошие!

– Ты, права, Великая Ведунья…

Что-то в этом новом имени не понравилось Чан Ми, возможно тон, которым это было сказано, и в который раз проверив биение сердца Лиёна, она испытующе посмотрела на говорившего, требуя объяснений.

– И нам до̒лжно ответить, ты права. Однако, вспомни, дорогая, что мы одна цивилизация, они так же несут в себе наш культурный и генетический код, немного иной, немного заблудший я это признаю, но уничтожение не наши правила, пойми это детка.

– Именно! – Чан Ми поспешила перебить дядю. – Я понимаю, к чему ты клонишь! Но, – она сделала упор на это слово, – наши поконы не предполагают стремление к мировому господству, любой ценой, ценой кровавой жатвы. И именно этим они отличаются от нас. И, если уж на то пошло, кому, как не тебе известно, что треть населения нашей планеты несут в себе наш, поющий ген, невзирая на цвет кожи и разрез глаз. Мы справимся с балансом, а Нижний Мир, пусть отдыхает, пусть очищается от скверны, и чтобы не только дух, но и воспоминания исчезли на веки вечные об этих тварях! – и она в упор посмотрела на Аду, надеясь увидеть в ней хоть искорку испуга или раскаяния.

Но, нет, прекрасноликая дева, также насмешливо поглядывала на ораторов, казалось, что она знает намного больше Великой Ведуньи и Всевладеющего. У Чан Ми вдруг зачесалась ладонь и сожаление о том, что ей помешали изрубить ее на мелкие кусочки. Но сомкнулся только ее пустой кулак, и чтобы «выпустить пар», она ударила им о столешницу. Лиён вздрогнул и его взгляд просветлел, наверное, с минуту он рассматривал свою взрослую дочь, и затем тихо произнес:

– Ури эги…(моя малышка, моя крошка)

– Нээ, аппа, тебе плохо? Где болит? Что, сердце? Тебе холодно?– Чан Ми поправила плащ, в который был укутан Лиён, и в который раз проверила пульс, давление, работу всех внутренних органов, а он, ласково глядя на нее продолжал говорить:

– В таком случае, и я подлежу уничтожению, но ты права, и я полностью на твоей стороне, поступай, как считаешь нужным, не оглядывайся. Моя маленькая взрослая девочка… – казалось, от этого усилия, силы покинули его, он в изнеможении откинулся на спинку стула и закрыл глаза, но Чан Ми успела заметить слезу сожаления, что мелькнула между его ресниц.

– Нет, папа нет, это ни в коей мере не касается тебя…

И, вдруг, впервые за все это время послышался слащавый голос со стороны скамьи подсудимых.

– Касается, еще и как, ведь твой папенька, хотя и на половину, но все еще наш, как, впрочем, и я наполовину ваша, ведь мой отец…