Запасный вход
– Да, поразительно, слов нет, чтоб описать такую красоту. Как она там говорила? Китайская девятиуровневая пагода.
– Кто?
– Что значит, кто? Экскурсовод наша, Госпожа. Ты, что не слушала ее?
– Нет.
– Скушай вот это, похоже на твердое яблоко, но внутри мягкая и сочная перезревшая груша, ты такое любишь. Ты обратила внимания, все съестное у них, как матрешка…
– Не хочу, – резко прервала ее Оленька.
– Ты, что не ощущаешь голода? Я обратила внимание, ты и в столовой ни к чему не прикоснулась.
– Нет.
– Тогда пойдем, мы и так отстали от всех, Госпожа, уже на Эйфелевой башне повисла, гляди расскажет, чего мы не знаем о французах.
– Ты, иди, мама, я еще немного здесь постою.
– Ну, пойдем, пойдем, дочуря, Госпожа так интересно рассказывает, – Ариадна попыталась силком утащить непослушное дитя.
– Оставь, мня в покое! – Оленька резко отдернула руку и зажала ею свой рот, словно пытаясь остановить пламя, которое захлестнуло все ее внутренности, но не обнаружив выхода, вонзилось в мозг и рассыпалось там, мелкими звездочками. Перед глазами заплясали радужные пятна, а на месте взрыва появилось злорадное удовлетворение – инсульт, сейчас потеряю сознание, и все кончится, смерть, вот освобождение от невыносимых мук. Затаив дыхание она прислушивалась к своему организму, но ничего не происходило, и наконец, глубоко вздохнув, вяло произнесла : Госпожа, Госпожа, только и слышу это слово… Она не моя Госпожа…
– Но я ж не в этом смысле, у Шуршеев нет имен, как представились, так и называем. Да не переживай ты так, отыщем мы Лиёна. Главное, что он здесь.
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем его разыскивать, Чан Ми восстановилась. Можно возвращаться.
– Но, ты же сама хотела…
– Да, а теперь не хочу.
– Но, почему?!?
– Странный вопрос, неужели не понятно?
«Да по тому, что он такой же как все, такой же, изменщик, в отчаянии думала Оленька.
Как он мог не узнать ее? Ведь я же сразу узнала, я бы нашла его среди миллионов насекомых, не говоря уже об этой жалкой кучке летучих мышей. А вот, почему он не узнал? Не захотел?
Она прекрасно знала и разбиралась в этой категории мужчин, и на своем опыте и, выслушивая жалобы посторонних женщин, что приходили к ней за помощью в лес.
Жора Быковский был потенциальным изменщиком, красавчик, женщины липли к нему, как мухи на мед, и пианистку свою он бросил, погнался за длинноногой манекенщицей.
Но Лиён не такой, нет. Мало того, что его сложно назвать красивым, он просто из другого теста серьезный, сформировавшийся мужчина у которого есть высокая цель и он стремится к ней во что бы то ни стало. Хотя и там, в его времени, как я поняла, недостатка в возлюбленных у него не было.
Есть еще категория изменщиков – нищие духом, которые по разным причинам не добились успеха в жизни. Те, стараются прицепиться к энергетически сильной женщине, с достатком, без материальных проблем, как сейчас пишут в объявлениях, да еще и самоутверждаются за ее счет, таков был Сереженька.
Нет, это все не Лиён, это все не о нем. Так что же тогда? Неземная любовь, которую нашел за тридевять земель в образе порхающей зубастй уродины? А может просто элементарный секс? Кто их знает этих мышей, что они могут предложить мужчине? А может и не секс, а взамен строптивой, брыкающейся злюки,– она коротко и горестно вздохнула, – он нашел просто внимание, ласку, восхищение, обожание. Ну, конечно! Как же я проглядела в нем Нарцисса? Ведь он благосклонно принимал липучее внимание Даны. Конечно! Самовлюбленный эгоист! Это же так естественно! Не обязательно женщина должна быть красавица умница, ему достаточно восторгов и поклонения.
Вот как оно вышло, меня забыли, меня не любят, хорошо, а я -то дура, тосковала, мечтала о встрече, мечтала рассказать, как не прекращала поиски Чан Ми все эти годы и нашла ее, вытащила из сумрака, и после этого поставила задачу разыскать и его, единственного, подаренного мне судьбой.
Закипая от гнева и обиды, мелькнула мысль, убить, уничтожить, развеять по ветру эту мышь, что посмела соблазнить папу Чан Ми, но посчитав эти мысли недостойными задумалась, а не покончить ли жизнь самоубийством, и тогда все ее страдания разом закончатся. Ну, да, а он и она будут стоять над моим хладным трупом и с облегчением думать, наконец-то освободились. Нет! Никогда! Забормотала она себе под нос, но я отомщу, еще не знаю как, но непременно отомщу тебе, проклятый изменщик…
Оленька наткнулась на перепуганный взгляд матери, конечно, она видела, все ее мысли. Но ответила коротко и безразлично:
– Горько мне.
– Во рту горько? Так это печень, давай я посмотрю…
– Мама, не делай вид, что не понимаешь.
– Аааа, ты в этом смысле… Но ты же знаешь, что поддаваться этому чувству нельзя, по капельке, по снежинке налипнет, глядишь и ком снежный выше головы вырос. Разложи, горчицу эту на составляющие, найди причину.
Оленька молчала.
– Ищи ее, найди и вырви с корнем. Ты сильная, ты победишь, и все у вас наладится.
– Арина, у тебя, когда ни-будь, возникало желание навестить моего папу?
– Бывалоча, наведывала. Однако эти туманы, тоска зеленая. У нас- то снег, как повалит, как укроет все окрест, красотища! А там, что? Реденькие снежинки вяло падают на серую жижу, бррр…
– А может он просто не любил тебя?
– Любил… И я любила. А впрочем, что ты, вкладываешь в это понятие?
– Да как же ты не понимаешь?!? Когда его нет рядом, вокруг пустота, вакуум. Иногда я думаю, зачем все это? Зачем он появился в моей жизни? Ты знаешь, я никогда не была монашкой. Но папа Чан Ми это другое, без него я задыхаюсь, словно нет половины меня. Это чувство к родному человеку не только по крови, но и по духу, и даже когда его не стало рядом, оно не исчезло, не оборвалось. Но это было, до того, как…
– До того, как ты увидела сон? До того как он превратился в летучую мышь?
– Ты знаешь?!? Ты тоже видела?
– Темное пятнышко на белой шубке слева, как застывший сполох молнии? Да, похоже, это он. Но почему у тебя такая реакция на внешнюю форму? Выходит ты не любила на самом деле…
– Любила, мама, любила! Но теперь у меня появились сомнения. Почему дракон? Почему именно в дракона он превратился?
– В летучую мышь, мышки они милые, не усугубляй ситуацию.
Оленька свирепо сверкнула глазами на маму.
– Ну, да, в принципе они похожи на драконов. Но это случайность, его могло забросить куда угодно, а он всегда мечтал о полетах. Хотя…
– Ты не понимаешь, Арина, или намеренно что-то недоговариваешь?
– Почему?!? Я тоже пытаюсь разобраться.
– Вот именно, почему именно его ты нашла для меня? Ты уверенна, что не ошиблась? Уверена, что у него именно наш ген?
– Уверена, и потом, испытания, что мы для него устроили… Его рана на груди, голубенькая молния, как у Чан Ми, это знак, и потом, ваша любовь на Кавказе. Если бы это был чужак, вы бы вернулись просто друзьями. Одно меня смущает, почему безобидная летучая мышь, а не огнедышащий дракон? По своей сути, он никак не может быть мышкой, ведь он грозный воин, император, в конце концов.
– Какая разница, все равно отвратительная физиономия.
– А ты-то, уверена в своих чувствах? Какая же это любовь, если малейшие трудности, и ты струсила, отступила.
– Ничего себе «малейшие трудности»!
– Для настоящей любви, о которой ты толкуешь, нет преград. Да, не всегда этот путь устилается лепестками роз, попадаются и шипы.
– Предательство, для тебя, это просто колючка? Заноза?
– Не швыряйся такими словами, ты еще ничего не знаешь.
– А ты, знаешь?
– Нет. Но я знаю, для чего мы здесь. А ты забыла.
– Он не узнал меня, или не захотел узнавать! Это ли не предательство?
– Ты говорила с ним?
– Нет. Зачем? Чтобы обменяться информацией и разойтись в разные стороны?
– Для этого мы здесь. Отвори, запа̒сный вход, доченька, впусти ее.
– Что впустить, мама?!? – истерично вопрошала Оленька.
– Любовь.
– Есть еще и вход запасный? Не только запасной выход?
– Да, на случай чувственных эксцессов, именно это сейчас и происходит с тобой.
– Зачем? Я не понимаю. Чтобы он посмотрел на меня безразлично? Или боле того, продемонстрировал свою новую возлюбленную с выводком шуршиков? И это отвратительное видение… Оно до сих пор стоит у меня перед глазами.
В груди у нее сдавило, и перед глазами поплыли картинки. Вот он стоит, склонившись над колыбелькой Чан Ми, его лицо озарено блаженством, он протягивает руки, но там оказывается отвратительная летучая мышь, и он ласкает ее, поглаживая по лысой головке, и она улыбается ему отвратительным беззубым ртом. Снова острая боль пронзила все ее существо, и волнами растеклось по всему телу. И, вдруг ее лоб покрылся испариной, ее бил легкий озноб. Впервые она ревновала и, не понимая, что с ней происходит, наполнялась гневом, и обвинениями, которые, впрочем, были не совсем беспочвенными. Ревность. Оленька снова вспомнила женщин, которые приходили к ней в избушку с такими же симптомами, и с легким презрением, она давала советы, но ей самой, это чувство было незнакомо и, вот теперь ей самой нужна помощь. Ее глаза лихорадочно заблестели. – Да, точно, мне нужен психолог! Мама? О, нет, только не мама, с ее тревожным взглядом, словно ее ребенок неизлечимо болен. Дядя Сева? Нет, нужен абсолютно посторонний человек, специалист, он совершенно спокойно во всем разберется, кто прав, кто виноват, – она беспомощно оглянулась, в слабой надежде увидеть здание с вывеской: «Дипломированный психолог. Помощь и поддержка, в любых трудных жизненных ситуациях. Время приема…», но увидела только Всевладия, который стоял неподалеку.
– А ты не подумала о том, что и ему нужна твоя помощь? – Арина пыталась вывести дочь из этого состояния, – возможно, он сам ищет выход. А ты воздвигла стену из обиды, и скрючившись, рыдаешь за ней, как перепуганная зверушка. Так, достаточно разговоров, «лучше ужасный конец, чем ужас без конца», идем.
– Остановись, Арина, не спеши.
Подошел Всевладий, он уже давно с интересом наблюдал за перепалкой матери и дочери.
– Сева, я не понимаю, что с ней происходит, Лёка в корне изменилась на этой планете. Теперь и меня подозревает, будто я что-то скрываю от нее.
– А ты ничего не скрываешь?
– Чтооо? И ты туда же?
– Признайся, ты же слышала еще одну мелодию, параллельно с нашей.
– И что это меняет? Наш ген – это главное, он присутствует, это точно. Яркий, мелодичный, а остальное, мало ли что там было намешено, и потом, она постепенно ушла эта посторонняя мелодия, растворилась…
– А сейчас ты ее слышишь?
Арина растерянно отступила на один шаг.
– В чем вы меня обвиняете?
– Ни в коем случае, Арина, какие обвинения, просто надо во всем разобраться. Эти превращения, крысы в Деву, Ворона в мужа… Эффектно, конечно, но Дана, вдруг, оказывается клептоманкой, любовь для Лёки – в ненависть, у меня в голове постоянно звучит мелодия, не предвещающая ничего хорошего. И поэтому, еще раз спрашиваю, ты слышала звучание чуждого нам гена?
– Сева, клянусь, я не ошиблась, но, да, как только мы прибыли сюда, я опять услышала двойную мелодию. Но это ничего не значит, у нас уже есть Чан Ми, наша чистая, уникальная девочка, она вобрала в себя всю силу нашего рода. И, потом, любовь Оленьки и Лиёна, она тоже уникальна, и мы все это знаем, для этого мы здесь, чтобы все исправить, чтобы возвратить его в свое время, к моменту изъятия, чтобы не нарушился баланс между мирами, у него своя миссия, он должен построить государство.
– Дядя, Чан Ми рассказывала, о своем путешествии в современную, Южную Корею, так вот, она там тоже слышала какую-то мелодию, и сделала вывод, что это ее папа. Это что-то значит?
– Только то, что наша девочка, как и Арина слышит поющий ген.
– Почему же она не распознала чужого, когда к ней приблизилась Ада?
– С этим, нам еще предстоит разобраться, возможно, Ариадне надо будет позаниматься с Чан Ми, но меня сейчас волнует не это. Почему и я слышу мелодию, которую отторгает все мое естество. А ну-ка, сестричка, хватить дуть губы, Лёка, убери и ты свои обиды, подключайся к нам. Концентрируемся на этой мелодии, нам просто необходимо докопаться до истины. Я даю энергию, девонька, ты ведешь нас по следу Лиёна, Арина ты сторонний наблюдатель, смотри внимательно. Иак, все готовы? Поехали.
Взявшись за руки, они замкнули круг.
– Лёка, что видишь?
– Драконья физиономия. Мерзость.
– Дальше, в глубь истории…
– Чан Ми, Ада, дядя Траян, лаборатория. Ненависть.
– Не то. Дальше…
– Лиён, наш лес, окровавленный меч. Жестокость.
– Дальше…
– Я, Лиён, маковое поле, любовь. Зигота.
– Дальше…
– Лиён, императорский дворец, много сыновей. Удовлетворенность. Пересчитать детишек?
– Не надо. Дальше…
– Лиён, поле брани. Жестокость.
– Отставь от Лиёна в покое, мы не его разыскиваем, иди по его следу, изначальное звучание ищи, зри в корень, ёлкин хвост! – вспылил Всевладеющий, и на мгновение открыл сверкающий глаз.
– Мужчина… Светлокожий… Слабо светится в темноте…
– Стоп, с этого места подробнее.
– Женщина, лицо восточного типа… на полу, пол теплый, циновки, это ложе. Любовь, зигота. Еще раз зигота. Мужчина уходит. Сожаление.
– Арина, ты тоже видишь?
– Да! Близнецы. Я вижу! Но…
– Что там? Арина, что?
– Мужчина, другой, Лёка, ты видишь?
– Нет, у меня ушла картинка, сеанс прервался.
– Но как так? Почему не видела? – с жаром воскликнула Арина, – буквально на секунду мелькнула тень другого человека и накрыла женщину, видела?
– Арина, не приставай к девочке. Мне все ясно.
– Что вам ясно? Что вы видели? – слабая надежда зазвучала в этом вопросе.
– Лёка, девочка моя, ты слишком зациклена на своей любви и ненависти, а в таких путешествиях нужно отстраняться от эмоций. Как только один мужчина ушел, его место занял другой, с той самой мелодией, которая затаилась, но до сих пор живет в Лиёне.
– Мелодия предательства? – ехидно вставила Оленька.
– И в кого же ты у нас такая глупенькая? Наверное в папу…Или в маму?
– Всевладий! Прекращай! – однако голос Арины дрогнул, и она виновато опустила голову.
– Ну, ничего, ничего, и на старуху бывает проруха, да, Арина Родионовна? «Что же ты, моя старушка, приумолкла у окна»?
– А сам то, догадливый ты наш, понял он все, после того, как я показала.
– А причем тут Арина Родионовна? Я еще чего-то не знаю? – вконец растерялась Оленька.
– Да, шутит, он, шутит, дочурик, не бери в голову. Сева, рассказывай свою версию понимания, а я подкорректирую.
– Аришь, ты лица первого не рассмотрела?
– Нет.
– А, ты Лёка?
– Нет, только ягодицы, живописать ж-пу в подробностях? Я могу, вплоть до…
– Не надо быть такой пахабной, это был наш предок кто-то из первых переселенцев…
– И что? У первых поселенцев не было задницы и передницы?
– А то, если твоя совесть пошла погулять, не спросившись у мамы, так я ее тебе сейчас верну…
Внезапно разъярившись, Всвладий, вдруг, начал развязывать свой плетеный кожаный пояс, и намерения его были отнюдь, не двусмысленны.
Оленька недоуменно округлила глаза, но Ариадна схватила его за руки.
– Да, ты что, Сева, Лёка не виновата, это все планета куролесит, вот и ты тоже, не припомню, чтобы ты руку на детей поднимал. Опомнись, приди в себя! Объясни, что случилось с близнецами? Родился ведь только один? Я же видела, что со вторым-то случилось?
Всевладий все еще сердито сопел, недобро поглядывая на Оленьку, Ариадна намеренно засыпала его вопросами.
– Да, я виновата, можешь меня ударить, заслужила. Я видела только рождение, но не момент зачатия. Так куда он делся? Рассосался? А тот, родившийся, с ним все в порядке, да?
– Как бы не так! – завязывая пояс на своей могучей талии, недовольно буркнул Всевладий, – не для того он был внедрен, чтобы исчезнуть. А судьба родившегося ребенка проста и банальна, как у многих мужчин той эпохи. Возделывал землю, женился, дети, четыре мальчика и три девочки. Однажды погиб вместе с женой, защищая свою семью от разбойников. Детей забрали уцелевшие родственники. Из всех мальчиков, несущих двойной ген, выжил только один, и вот по его линии, через пару сотен лет появился на свет Лиён.
– Ничего не понимаю, – рассуждала Арина, – если один плод замирает в утробе матери, она не должна была выжить в то время, медицина была на грани архаики, но я точно видела, и мать и дитя были вполне здоровыми.
– Близнец-паразит, – презрительно скривившись, Оленька выдавила из себя слово.
– Что? Как это, доченька? Ты видела его?
– Нет, но я знаю, что в редчайших случаях, зародыш одного близнеца, поглощает второго. И этот второй, может существовать, и даже развиваться, в теле «хозяина». Не делай такие ужасные глаза, мама, медицина уже давно изучила этот феномен. Как правило, тело недоразвито, может отсутствовать голова, или части тела, но оно растет и развивается. Если вовремя не провести операцию, пациент погибает.
– Так, что, и у нашего Лиёнчика…
– Откуда мне знать? У меня нет вашего дара, у меня бывают только вспышки видений из прошлого, да и то редко, а вот дядя у нас «всезнающий», ему и карты в руки.
Но дядя не ответил на провокацию, он уже и сам корил себя за недостойное поведение.
– Да, все верно. По началу, у всех мальчиков в этом роду, была наследственная болезнь, гипертрофия левого желудочка сердца.
Всевладий уже с насмешкой смотрел на великовозрастную девочку, которую, только что хотел ремнем поучить уму разуму, его познания в медицине более глубинные, чем те, которые преподавались в медицинских институтах. Но он тут же убрал у себя эту колкость. Да и не пристало, ему «наимудрейшему», соперничать с глупеньким ребенком.
– Новообразование, появлялось в момент полового созревания, тихонько увеличивалась, и человек к сорока годам умирал, от злокачественной опухоли. Но, благодаря нашей сильной крови, этот паразит постепенно ослаблялся, и вот наш Лиён, практически здоровая особь, и лишь слабый отзвук, на который не обратила внимания Арина, напоминал о том, что Погане, задолго до войны подсуетились, сохранив тем самым, свое поганое семя.
– Сам собой напрашивается вопрос, для чего? Хотя и ответ на поверхности. «Казачок то засланный», – в раздумьях проговорила Ариадна, и со страхом посмотрела на дочь. Но та уже равнодушно взирала на окрестности.
– Вот и я задаюсь вопросом, зачем?
– Ну, и?
– Думаю, летучая мышь это стадия перехода, и не обошлось здесь без братца нашего. Как думаешь, Траян мог вмешаться в тот момент, когда Лёка взъерошила стихию?
– Вполне, да, точно, так и было. Горюч камень не ошибается. Лиён точно должен был вернуться на поле боя, по тому и Лёка вцепилась в Чан Ми, как кобель в краюшку, она боялась за нее, и это естественно. Шестилетний ребенок посреди кровавой битвы, ужас! Получается Оленька не так уж и виновата, ее можно понять. Тут появляется наш братец, Траян, на фоне сильнейшего эмоционального перенапряжения, сбивает Путь и забрасывает – Лиёна на Фабулу, а Чан Ми, вообще, в капсулу безвременья. Вполне возможно все так и было. И что?
– И, то, одним махом до поры изолирует Чан Ми, а Лиёна на переплавку, на курорт. Летучая мышь это только стадия перехода в дракона, а они, как сама знаешь, наши враги, изначально.
– Один дракон? Да ерунда, ну, попугает население, ну сожжет пару деревень, и все.
– Ну, не скажи… Дракон это мощнейший символ, стимул, для подземного мира. Рагульё на одной наркоте долго не продержишь, а война нам предстоит страшная, вот и поднимет он знамя не только с изображением, но и с живым подтверждением, своей якобы исключительности. И взвоют от восторга миллионы поганичей, и ринутся уничтожать народ наш светлый, под знаменами черными.
– Сева, а как же Чан Ми?
– Не волнуйся, она наша, у них, ген передается по мужской линии.
– Получается, мы зазря примчались спасать Лиёна? – с ужасом шептала Ариадна, время от времени поглядывая на Оленьку.
– Ээээ, нет, зазря и кошка не родится. Во первых мы без папы Чан Ми не вытащили бы ее из забытья. А во вторых и с императором нашим, не все потеряно, не зря же он задержался у нас на шесть лет, к дочери он сильно привязан, да и любовь его к Лёке, истинная, такая сквозняком не сдувается.
– Нет, ну ты посмотри на нее, посмотри, у меня сердце кровью обливается, она уже бормочет себе под нос, что-то надо делать, помоги ей, Сева, ты можешь.
– Если бы я мог исправить, то и без твоих просьб уже давно вернул бы ее, она мне не верит, никому не верит. Послушай, сестрица…
– Да, слушаю, говори.
– Откуда у братца нашего Траяна сила такая, чтобы Горюч-камень перебить? Случайно ли он отправил Лиёна именно на Фабулу?
– Незнаю. Это твоя епархия, братка, а я помогу, чем смогу, ты только скажи.
– Я вот думаю, нет ли у него тут союзников, вот, что надо выяснить но, пока понаблюдаем, время у нас есть.
– А я, вот еще что мерекаю, почему его к летучим мышам отправили? Проще было бы сразу к драконам…
– Да это просто, вначале унизили, превратив в безобидную мышку, затем подарочек – дракон всемогущий, психология это тебе не хухры-мухры, как говорит Гриня.
– Даааа, многоходовочка…
– А вот теперь, идем, зови Лёку, пусть на виду у нас будет.
Глава 7
«Легенды Шуршика»
Чан Ми улеглась на мягкую траву под деревом, забросив руки за голову. Шуршик, висел вниз головой, зацепившись за ветку.
– Ну, хушь шматок кусани, – он держал в своих лапках круглый, зеленый плод, его пупырышки напоминали огурец, но аромат, который от него исходил, был похож на запеченное в духовке мясо.
– Хорошо бросай, но попробую попозже, сейчас в меня не войдет даже один пупырышек, – она ловко поймала фрукт и с удовольствием погладила свой животик,– ты обещал рассказать…
– Ах, да, слушай, коли тебе интересно.
Однова, в бывалошные времена, Вселетающий, проводя ревизию в своих владениях, обнаружил крошечную неучтенную планету. Вооружившись мелкошкопом, узрел он растительность буйную и воды прозрачные, и одну единственную сущь, с хвостом ухватливым и цепким. Манишка на ней белая, пушистая, а чешуя твердюща. Зубъями шипастыми шевелила она землю щедрую, образуя шурфы, кои не видимы на поверхности.
– Не дело это, в одиночестве проживать, каждой зверушке по полушке, должно быть, – подумал своими же словами Вселетающий. Нажал он на рычаги, токмо ему ведомые, и зародились на планете механические руки и соорудили они приемник-определитель сущности.
Во вселенной полно особей, внешне имеющие признаки, свойственные одному виду, но внутренне тулмачут про себя иное. Вот, например, появился на свет Божий обычный мальчуган, и вырос в мужчину, а внутри его живет прекрасная дева, и плачет она и тоскует денно и нощно. А еще бывает, пахарь, руки его огрубели от тяжелого труда, а по ночам, во сне, с кистью в руках создает он прекрасные полотна. Но, что же делать, если и отец его и дед и прадед все возделывали землю. Не поймет его родня, не отпустит на вольные хлеба, остается только мечтать. Кто-то стремится к свету, парить в необъятных небесных просторах, а кто-то наоборот, спрятаться, в норку под землей затаиться там. Кто-то мечтает в глубины морские нырнуть, и сидеть там тихохонько, аки ёршик в засаде.
И нарек Вселетающий планету – Фабула, что означает суть, и шепнул на ухо страждущим: мол, вот, где можно обрести мечту, а заодно покой и благодать.
А тем временем животинка бедная, все металась в одиночестве и испускала такие отчаянные призывы во вселенную, что незамедлительно появилась ей пара. Оказавшись в приемнике, сущь инопланетная, обратилась под стать несчастной, и зажили они и плодились, и принимали в свои ряды всех желающих. Это были первые поселенцы, гнезда свои они устраивали под землей.
Кого тянула к себе водная стихия, обращались в рыбок, но они у нас особнячком, молчуны. И в какой-то момент, скучно с ними стало Создателю, напало на него мушесонье, такое с ним иногда случается, и чтоб встряхнуться, стал он придумывать птичку. Перышки он ей дал разноцветные, клювик хищный, интеллект вдохнул соответствующий оперению.
– Попугай получился? – не выдержала Чан Ми.
– Не знаю кто такой попугай. Но птичка вышла болтунья и трещётка – засмеялся Мышь, – дело в том, что, на самом интересном месте, когда характер нужно было создавать, отвлекли его дела вселенские, остальное сформировалось из исходных данных само по себе, а затем, похоже, он и вовсе забыл об планете нашенской.
– А представители вашей колонии, кто здесь первым оказался?
– Да, есть и такая легенда. Предок, наш, как бы это по мягче выразится, слыл эдаким шуршиком, не таким, как все. У него напрочь отсутствовали инстинкты к продолжению рода. А это самое главное для любой особи, любого представителя на любой планете, иначе этому виду, сама понимаешь, грозит полное исчезновение. И, вот в то время, когда представители его вида жили группами, размножались, строили себе убежище от хищников самым простым способом, он жил особняком.