«Жизнь» метро
Порой кажется, что у них все есть, что они всем довольны. Будь то пожилая женщина с сумкой или целующаяся влюбленная парочка, они все всем довольны! Они словно умеют расслабляться в этом вечно сжатом мире, умеют радоваться каждой минутке. Но как? Как им это удается? А может, им уже все настолько осточертело, что они не видят ни малейшего смысла в беге непойми за чем или за тем, что все равно потеряешь, приходящее-уходящее? Или, возможно, они просто-напросто умеют ценить жизнь такой, какая она есть, радоваться каждой минуте, живя по принципу «каждый день как последний»? Что ж, каждый решает это для себя сам и каждому свое…
Глеб медленно подошел к эскалатору, бегущему вверх, к свету. Час пик. Количество людей сравнимо лишь с количеством муравьев в муравейнике. Медленно продвигаясь, он с неохотой и какой-то непонятной жалостью смотрел на уже успевших впрыгнуть на ступеньки людей. По миллиметру продвигаясь вперед, Глеб вдруг услышал странный звук. Короткий и еле заметный он оповестил всех о том, что один из двух эскалатор, что называется, заглох. Интересна была реакция людей. С начала минутная пауза. Ощущение, что весь «муравейник» на секунду затих, словно почуяв опасность. Потом кто-то смелый резко сделал выпад вперед в сторону застывших ступенек, и часть людей, словно по инерции тронулась за ним. Самые «везучие», кто уже поднимался на пресловутом эскалаторе, с паузой немного потянули, но затем нехотя тоже начали подниматься наверх. Так как спешить Глебу было некуда, да и незачем, он присоединился к тем, кто стоял в ожидании своей очереди на работающий эскалатор. Вступив на ступеньку, ему на глаза попалась средних лет женщина. Словно не обращая внимания на то, что находится в самом начале неработающего эскалатора, она мирно читала книжку. Ощущение такое, что ей было глубоко до лампочки, что все ее соседи по несчастью со злыми лицами уже начали подниматься наверх. Поначалу Глеб подумал, что она просто не заметила происходящего вокруг. Но попробуй такое не заметить, да еще в час пик. Интересная книга и даже поврежденное здоровье – все, что он мог предположить на ее счет. Решив, что это попросту не совсем его дело, Глеб повернулся вперед и продолжил путь на эскалаторе. Ехать наверх всегда как-то дольше, чем вниз.. а уж идти пешком?!
Пассажиры работающего эскалатора проехали чуть больше половины пути, постоянно обгоняя поднимающихся рядом людей, как вдруг Глеб услышал уже знакомый звук. Соседний эскалатор заработал, и все вздохнули с облегчением. Оставалось пара секунд, до того, как ему надо было сходить, как вдруг его что-то отвлекло, и Глеб взглянул в сторону еще недавно «бездыханной» машины. Он бросил беглый взгляд в бок, боясь пропустить момент перескакивания ужасных «железных зубов» эскалатора. Успев уловить лишь какой-то образ, который показался ему до боли знакомым, Глеб словно машинально посмотрел в сторону еще раз, уже на более продолжительное время. Это была она. Та самая женщина с книгой. В отличие от окружавших ее выражений усталости и злобы за потраченные силы, на ее лице было все тоже монолитное спокойствие. Она все так же неспеша перелистывала прочитанные страницы. От такого спокойствия у Глеба слегка перехватило дух. Он даже чуть не попался в зубы к монстру. «Вот это безразличие к жизни…» – подумал он, как вдруг она подняла взгляд и улыбнулась ему. И тогда все встало на свои места…
Никогда прежде Глеб еще не ощущал такой ясности в голове. «Нет! – мысленно воскликнул он, – Не безразличие, а счастье!..» Радость жизни, огромное желание жить и получать от нее все. И от этого не спешка, не погоня за Золотым тельцом, а простое человеческое спокойствие… Ведь если ценишь каждую минуту, то необязательно совершать великие дела или торопиться их совершить в такие моменты как этот, когда, казалось бы, тратишь время впустую. Надо ценить миг… Как та женщина на эскалаторе научилась ценить каждую секунду жизни на поверхности и «жизни» метро…
Сердце
Часть первая
«У большинства животных мозг и сердце находятся на одном уровне, и уровень этот, надо сказать, невысок. Да и что за высота – в горизонтальном положении!
Человек, приняв вертикальное положение, значительно повысил этот общий уровень, но мозг у него оказался выше сердца.
Мозг человека намного выше сердца, и расстояние между ними тем больше, чем выше поднимается человек»
(Кривин Феликс. «Вертикаль»)
«Надо ценить миг! – все, что крутилось у Глеба в голове, когда он шел по туннелям метро, – надо…» Вдруг он уткнулся в чью-то спину и сделал несколько шагов назад. Впереди шел мужчина, причем шел довольно странно. Глеб обогнал его. Спустившись по лестнице, Глеб обернулся.
Мужчина был уже довольно далеко от него, но все же в поле зрения.
Вдруг мужчина слегка пошатнулся и, сделав пару шагов, рухнул на пол в переходе между станциями. Он не был болен и уж тем более не умер. Он был просто пьян. Мужчина средних лет с весьма помятым лицом и в грязной одежде, по которой можно с легкостью определить, что это было его не первое падение за этот день, таким способом пытался пройти по переходу между станциями метрополитена…
А вокруг него жизнь била ключом…
Женщины с сумками разных размеров, деловые дамы, мужчины, спешащие домой к родным, дети и подростки – все куда-то шли, торопились или просто бежали сломя голову.
И никто, абсолютно никто не замечал это уже мало что понимающее в действительности тело у себя под ногами.
А мужчина лежал, еле подергиваясь и что-то бормоча…
Вдруг его плеча коснулась чья-то рука и слегка потрепала.
– Мужчина! Мужчина с вами все в порядке?
Ответа не последовало, хотя и было видно, что он пытался его сформулировать, но градус дал о себе знать и не отпускал…
– Помогите! Кто-нибудь…помогите хотя бы поднять его!
А вокруг только гул, подобный звуку роящихся пчел…
– Вставайте! Ну, вставайте же!
И лишь несвязные звуки в ответ…
– Эй, вы или вы…
Но пчелки пролетали мимо, стремясь побыстрее вернуться каждая в свой улей…
К сожалению, картина, которую Глеб наблюдал в тот день, довольно для него довольно обыденная, а для метрополитена, как это страшно не прозвучит, привычная.
И страшно то безразличие, которое он видел в глазах пробегавших мимо людей, а порой просто призрение, заметив которое так и хочется сказать: «А судьи кто?»
Легко судить посторонних. Легко сказать, мол я таким никогда не буду, я так не поступлю. А ты в этом уверен?.. А сколько раз ты сам совершал поступки, о которых потом жалел и говорил себе, что так больше делать не буду или, что самое банальное, не буду столько пить, а потом все повторялось вновь? Или, возможно, надо для начала подойти, попытаться помочь? Ведь за это еще никого не расстреливали…
Но нам легче пройти мимо чужой, пусть порой и незначительной, беды.
Массовое безразличие. Оно страшно тем, что не всегда является сознательным. Постоянно наблюдая картины, схожие с этим «падением» в переходе метрополитена, мы привыкаем к ним. Находясь среди бурлящей толпы, видя ее схожую реакцию и ее безразличие мы привыкаем к нему. Оно становится частью твоей обыденной жизни, становится чем-то само собой разумеющимся, чем-то в тебе массовом. А как же индивидуальность?
На работе ты решаешь, что тебе делать, в магазине ты решаешь, что тебе покупать, а попадая в толпу метрополитена, решают за тебя…
Великая истинная сила воли и истинная душа нужны, чтобы вырваться из этой массы. Нужно иметь настоящее человеческое сердце, сердце не только для себя, но и для ближнего, для всех…
И речь здесь не о самопожертвовании. Нет. Речь о человечности…
Знаете, что увидел Глеб в тот день в этой просившей о помощи женщине? Он увидел человека! Личность, которая совершает поступки не как все и не потому, что так хорошо ей или потому что она уже насмотрелась такого сполна и уже ни чему и никому не верит. Нет. Он увидел простого русского гражданина, который поступает так потому, что так нужно…потому, что так велит сердце…
Часть вторая
Он был на кольцевой, когда подошел поезд. Глеб чувствовал, что уже плохо стоит на ногах. Единственным его желанием в тот момент было просто посидеть.
Он вошел в первый вагон и тихо сел в уголке.
Людей в вагоне было на удивление мало.
Глеб сделал несколько глубоких вдохов и постепенно закрыл глаза.
До этого момента он боялся уснуть. Он постоянно вздрагивал, чуть подступала сладкая дремота. Он отчаянно пытался бодрствовать. Глеб боялся одного – уснуть и больше не проснуться…
Но неожиданно ему стало все равно. Если ему суждено умереть, то пусть уж лучше во сне. Говорят, что приближение смерти во сне даже не заметишь. Хотя кто это может утверждать наверняка… Но вероятность-та есть…
Глеб в полном упадке сил и желания жить закрыл глаза и задремал.
Ему даже что-то снилось. Хотя и это он не мог знать точно. Он уже утратил четкую связь с реальностью. Где сон, а где явь? Неизвестно. Да и зачем теперь это знать.
Может ему снилось ромашковое поле, на которое он так любил смотреть в детстве из окон бабушкиного домика в деревне… А может ему снились слезы матери, когда уходил отец…
А может это были его собственные слезы. Капли жалости к себе, к своей судьбе. Хоть он и привык не жалеть ни о чем, но это получалось лишь на людях… Последние несколько лет, оставаясь один в темной и полу мрачной квартирке, он часто впадал в депрессию… Он жалел себя, жалел о своих поступках, о том, чего не сделал, и о том, что сделал не так… Но каждый раз, выходя на улицу или направляясь в гости, он держал нос по ветру и шел уверенными шагами по городскому асфальтовому покрытию. И каждый раз он оставлял все свои тревожные мысли дома. В конце концов, он всегда сможет за ними вернуться…
Неожиданно Глеб ощутил вибрацию. Нет. Это он сам вибрировал, а вернее вибрировали им.
– Молодой человек, вставайте – конечная.
Он приоткрыл глаза. Силуэт, который видимо дернул его, медленно выходил из вагона.
Глеб протер глаза и осмотрелся. Вагон был пуст. На мгновение ему показалось, что он все еще спит. Но он уже давно проснулся.
Юноша немного удивился, когда заметил еще двух сонь в вагоне метро. Причем сон их явно носил не совсем трезвый характер.
Глеб медленно встал и, выйдя из вагончика сел на скамейку.
Вдруг как бы из неоткуда раздался странный и пронзительный свист. Вернее он был скорее похож на крики мифических монстров.
От неожиданной музыки Глеб проснулся окончательно и огляделся.
По тому самому вагону, откуда он только что вышел, на встречу двум спящим со свистком в зубах и немного бешенными, как Глебу тогда показалось, глазами пробиралась женщина в униформе. Приблизившись к ним, она стала яростно дергать одного, другого. Но реакции практически не последовало. Она свистела, при это умудряясь еще и ругаться на этих «отдыхающих»!
Глеб был поражен увиденным! Но его поражение сменилось изумлением, когда на эту ярмарку звуков и русского неформального языка прибыли два молоденьких милиционера. Хотя это было и к лучшему – женщина со свистком успокоилась и отложила свою симфонию на потом.
Надо сказать, что, завидев стражей порядка, сони немного оживились и уже начали потихоньку молча вставать, как вдруг одного из них угораздило что-то попросту ляпнуть… Это было как красное полотно для быка…
Удар, еще удар…пинок…швырь… Боже, что это? Неужто Глеб оказался в центре гладиаторских боев?! Что происходит?! Полетел один! Следом из вагона вылетел другой! Господи, просто фейерверк из тел!
Глаза Глеба округлились. Он, ничего не понимая, уставился на этих бывших спящих, затем на милиционеров, затем на эту мирно стоящую рядом женщину… Ей что все равно! Наплевать! Да будь они хоть трижды пьяны! Они же люди, живые люди!
– Нет. Нет. Нееееееет!
Глеб кричал, схватившись за голову и закрыв глаза.… А когда он их снова открыл, то увидел лишь изумленные лица стражей порядка и не менее изумленное лицо той работницы метрополитена…
Но эта пауза не длилась долго. Милиционеры медленно опустили дубинки, затем презрительно взглянули на Глеба и иронично улыбнувшись, ушли. А женщина, заметив, что они покидают поле разборок, в припрыжку отправилась за ними…
Молодой человек взглянул на валяющуюся пару, медленно опустил голову и пошел дальше.
– Спасибо… – еле слышный звук уколол его в спину.
Глеб остановился. Медленно повернул голову, посмотрев в глаза приподнявшемуся слегка человеку. Но в тот момент Глеб просто не смог ничего ответить…
Он шел как в тумане. Единственное, чего он боялся – не упасть. «Нет. Только не так. Не сейчас».
Он впился в толпу у эскалатора. Его кидало от одного прохожего к другому. «Ну, где же заветные ступени? Вот они, все также не заботясь ни о ком и ни о чем движутся по программе вниз».
Глеб облокотился о бегущие перила. «Не отключиться. Главное – не отключится».
Он собрался с духом и изо всех сил поднял голову, которая наотрез отказывалась подчиняться его воли.
«Что это? Кто это впереди?»
Глеб напряг свой взгляд.
«Очередной пьяный. Сегодня что праздник во всей стране или может междусобойчик в метрополитене?.. И куда смотрит милиция? Кстати, о ней…»
К пьяному мужчине, который ехал на пару ступенек ниже подошел милиционер.
«Ну, все. Сейчас повторится история. Пьяный, да еще и кавказец… Не убил бы…»
Но на его удивление милиционер лихо и как-то по-отечески подхватил подвыпившего субъекта.
– Ну, что же ты так?.. – аккуратно одернул он его.
– Люди вокруг, а ты…
Милиционер покачал головой. Мужчина пытался что-то ответить, но что он имел в виду, не знал наверно и сам.
– Давай помогу. Тебе куда? Я сейчас посажу тебя на поезд, и ты поедешь домой. Да?
Офицер еще долго брел с несчастным гуленой под ручку, пока окончательно не скрылся где-то за очередным поворотом перехода.
«А ведь каждый человек в отдельности не так уж плох. Если не сказать больше…»
Глеб припомнил ситуацию получасовой давности со спящими в вагоне и вдруг его осенило, да и туман потихоньку начал отступать.
Все мы от природы хорошие. Но массовость метро ставит нас в такие рамки, в которых просто начинаешь откровенно звереть. Что было такого в этом офицере, чего не было в тех малолетних ментах? Он сам решил, что хорошо, а что плохо. Он, – личность…
А тем… Чуть-чуть власти и человек теряет свою человечность. Я – представитель закона, представитель власти. Я – власть! Это развращает… Из грязи в князи… Из ничего, из вечно забитого или вечного задиры да в силовики. Меня били, значит, я буду. Я бил, а теперь я могу это делать потому, что я всегда прав. Я это делаю потому, что могу! Забыто лишь одно – с воспитанием «грязи», ты и в князьях будешь лишь поросенком…
Но ведь это совсем не правило, а скорее исключение. Хотя грань между первым и вторым так мала…
А вот это милиционер-помощник – офицер! Он умеет разделять хорошее и плохое. Он думает сам. На него не давит толпа, всеподовляющее массовое сознание.
По одиночке мы все добрые, мы все – люди…
Да, у каждого свои проблемы и заботы. Да, у каждого свой путь, своя судьба.
Но главное – не потеряться в толпе. Не поддаться на соблазны власти. Истинная власть не дается просто так. И это вовсе не чин и не должность. Истинная власть, истинное умение управлять, быть управленцем – это умение прежде всего общаться, контактировать со всеми людьми, находить общий язык. Не потому, что это требуется или ты обязан, а просто потому, что так нужно. Кому нужно? Прежде всего тебе самому, твоей душе…
Ведь именно твоя душа и твое собственное сердце, получив миллионы положительных зарядов от собственных деяний, станут в итоге тем фонариком, который будет освещать тебе путь, тем лучом этой подчас странной и мрачноватой «жизни» метро…
«Когда живешь в хороших условиях, когда все у тебя есть – и тепло, и пища, – зачем тебе свет?
Конечно, немного света не помешает: чтобы лучше зеленеть, чтобы листьям, как говорится, была работа. Небольшая работа. Потому что зачем же большая работа, когда есть и пища, и тепло?
Когда все есть, много ли растению нужно света?
Опыт показывает, что немного. Ведь хорошие условия можно создать и в тени, и даже в полумраке. Света нет, а условия есть.
Опыт показывает, что лишь те растения, которым чего-нибудь не хватает – пищи не хватает или просто тепла, – только те растения по-настоящему тянутся к свету»
(Кривин Феликс. «Много ли растению надо света»)
Выбор
«…абсолютно безвыходных ситуаций не бывает…»
(Барон Мюнхгаузен)
Глеб вновь услышал до боли знакомый лязг колес о рельсы метрополитена. Очередной поезд. А куда он едет? Он слегка усмехнулся. «А куда мне надо?»
Миллионы самых разнообразных маршрутов, множество веток, каждая со своей судьбой и своей историей… Но куда надо ему – Глебу? Человеку, который еще вчера строил планы счастливой будущей жизни, а уже сегодня… Сегодня он, увы, не мог даже точно сказать кто он теперь, зачем все это было нужно. Может это чей-то умор, чья-то небесная сатира, превратившая его жизнь в пустоту… Но зачем? За что?!
Он ведь всегда, вернее почти всегда, делал только хорошие вещи. Он всегда, как ему казалось, поступал правильно… Или воистину за добро всегда надо платить?..
Глеб прекрасно помнил утро.
Он ни о чем не подозревая, пришел за результатами анализов. «Грипп, простуда – ерунда, не впервой. Подумаешь где-то побаливает. Отосплюсь и все пройдет. В конце концов абсолютно здоровых людей уже нет. Все болеют…»
Глеб улыбался во все тридцать два зуба, когда получил свою карточку у довольно симпатичной медсестры в окошке регистрации. Он даже не думал спешить. Слегка позаигрывав с девушкой, Глеб направился к своему лечащему врачу.
Ведь тогда он даже не заметил, что лицо этой медсестрички кардинально переменилось, стоило Глебу отвернуться. Улыбка моментально сползла с ее лица и на глаза навернулись слезы.
– Господи, какой молоденький…
Она опустила голову, не замечая, что ее уже одернула старшая медсестра
– Ничего. Не он первый, не он…
Неожиданно она словно сама услышала то, что собирается сказать. Ей стало больше не стыдно, а страшно. Она с тоской взглянула в спину уходящему парню. Затем немного встряхнулась, словно выйдя из небольшого транса и повернулась к девушке.
– Привыкнешь… Продолжай работать.
Глеба был в таком прекрасном настроении, что его даже не насторожило то, что врач захотел поговорить с ним в своем кабинете с глаза на глаз. Глеб даже ни о чем не начал догадываться. Хотя о таком разве догадаешься…
Доктор внимательно прочел карточку. Затем он пристально посмотрел на молодого человека и снова окунулся в чтение. В глазах врача Глеб увидел что-то, что испугало его. Его лицо переменилось. Он почувствовал что-то неладное.
– Все нормально, доктор?
В ответ Глеб не услышал ничего. Он не знал, что ему делать…
Доктор резко закрыл карточку и небрежным движением откинул ее в стороны. Он сложил руки вместе и уперся в них подбородком.
Глеб не понимал происходящего.
– Ну, что там? Грипп, ОРЗ или как вы это там называете…
Начал было вновь шутить он, как вдруг врач его прервал.
– У вас есть семья, дети?
– Нет, мне всего двадцать три… Какая семья, доктор? И зачем такие вопросы? Что там написана, в вашей карточке?
– Это не моя карточка, а ваша…
Доктор встал из-за стола и подошел к окну.
– Док, прекратите этот театр. У меня завтра День рождения, мне еще кучу дел надо успеть сделать…
– Все дела можно отложить.
Врач развернулся и, сделав несколько шагов сел на стол, напротив Глеба.
– Док, вы меня серьезно пугаете…
– У тебя рак, юноша… Последняя стадия…
Глеб застыл… Его губы начали медленно дрожать…
– Но…но у меня же завтра День…. День рож…
Он не смог закончить фразу. Поперек его горла встал ком. Глеб не мог ни вдохнуть не выдохнуть… Он уже не слышал все те слова, которыми его пытался утешить врач. Его начало лихорадить. Его бросало из жара в холод, мурашки бегали по его телу без остановки, на лбу пробился холодный пот…
– Сколько?..
Доктор взглянул на юношу и перестал болтать.
– Сколько мне осталось, доктор?..
– День, может два… Максимум неделя…
– Всего день…
Глеб усмехнулся.
– Я даже не встречу свой День рождения… А я ведь всех уже пригласил, заказал ресторан, составил меню… Я ведь уже все распланировал… Что я им теперь скажу?..
Он словно говорил сам с собой. Словно в бреду бубнил он себе под нос.
– Но мы можем положить вас в больницу. За вами будут ухаживать, наблюдать. Мы проведем еще пару тестов и тогда возможно…
– Нет… Мне ведь остался всего один день… Один, понимаете вы это?!… Один день и все!..
Глеб приподнялся со стула еле покачиваясь и направился к выходу.
– Но мы можем…
– Нет! Я могу. И я так хочу… Это мой день! И это мой выбор!
Одно из наибольших богатств «подземного мира» – выбор пути.
Здесь ты с легкостью можешь закрыть глаза и довериться судьбе.
– Но ведь мне надо на конкретную, мою станцию…
– Зачем? Что там тебя ждет?
– Моя обычная жизнь… Рутина…
– Так может рискнуть? Просто закрой глаза и выбери станцию наугад.
– Но зачем?
– Ты совершенно случайно выберешь станцию. Ты сядешь в случайный поезд. Ты приедешь в случайное место…
– Но какой в этом смысл?
– А разве во всем должен быть какой-то смысл?.. Может быть именно на этой случайной станции, выбранной наугад, тебя ждет твое настоящее счастье…
Но сегодня Глеб возможно впервые в жизни сделал выбор сам. Это был его день. И это был не всего один день, а целый день. Время, которое ему отведено неумолимо заканчивалось. Но он сделал свой выбор.
В эту секунду Глеб очень четко понял, что такое этот самый выбор. Он осознал, что это главное не только в его судьбе, но и в жизни любого. Право выбора, сама возможность выбирать – вот основа. И абсолютно неважно стоит ли выбор между станциями метрополитена или между жизнью и смертью. Нет. Важно для человека то, что он есть, надо лишь научиться им пользоваться.
Выбор есть всегда. Радуясь жизни на поверхности или заканчивая жизнь в метро, спасти кого-то или погибнуть самому, жить свой последний день с капельницей в руке, надеясь на несколько лишних минут или просто его жить… Все это лишь доказательство тому, что в каком бы ты не был времени, в каком бы ты не был месте и к какой жизни ты бы не принадлежал (жизни на поверхности или «жизни» метро), но выбор есть всегда…
Любовь и ненависть
«В сердце человека борются два волка – любовь и ненависть. И победит тот, которого лучше накормишь»
(Древняя индейская мудрость)
«Что это за свет? Где я?»
Глебу снова стало не по себе. Он уже не различал ни приближающегося поезда, ни гудевшую вокруг толпу.
Его потянуло вперед.
– Стой! Куда же ты…
Глеб с большим усилием повернул голову.
Рядом стояла женщина с взволнованным выражением лица и что-то повторяя держала его за руку.
– Тебе что плохо?..
Раздался привычный звук, двери открылись, и толпа как на волнах внесла Глеба в вагон, оставив эту женщину где-то там, позади, может даже и на перроне. Его буквально впаяла в стекло немыслимая коллективная сила. Глеб не сопротивлялся. Он дал себя «расплющить».
Его руки не могли пошевелиться, на его ноге кто-то стоял, его грудную клетку сжали так сильно, что он еле ловил затхлый воздух, который делился на всех пассажиров переполненного вагона.
Но Глеб не сопротивлялся. Зачем? Он лишь один раз попытался немного подвинуть своих соседей, за что на него обрушилось несколько этажей литературных и не очень слов.
– Что … стоять не можешь спокойно?!
– Осторожнее …
Тоже когда-то говорил ему отец, во время их редких поездок в метро.
– Стой спокойно! Слышишь?!
Он постоянно одергивал Глеба, хотя мальчик не понимал за что. Ведь вокруг все такое интересное и разнообразное! Лампочки за окошком, голос непонятно откуда, стук колес – все было для Глеба тогда новым. Целый новый Мир открыл перед ним свои врата!
Каждая поездка в метро была как приключение, а он этого не понимал.
Он вообще редко что понимал, по крайней мере так думал Глеб. Да и что, черт возьми, он мог понять! Да у него просто нет фантазии!
Глеб редко видел отца, а после развода тот вообще пропал. Первое время он еще присылал открытки на День рождение, а потом… Видимо дела были поважнее, чем рождение собственного сына…
«Интересно, а может именно завтра он очнется наконец от дремы и поздравит меня? Хотя кого найдет его открытка завтра?.. Да и нужна ли она будет?..»
