Выжить любой ценой. Другая история

– Ваня, тупой придурок, прекрати стрелять! – закричал я, сорвав связки и чувствуя щекой холод кафеля и бетона под ним.

Оружие прекратило изрыгать смертоносные пули. Иван, стоящий в паре метров впереди, покачнулся и медленно повалился набок. Я вскочил на ноги, перехватил висящий на ремне пистолет-пулемет и напичкал свинцом пытающегося подняться с пола санитара, который чудом сумел избежать очумелой очереди напарника.

В коридорах оказалось пусто. Проверив их, я быстро запер двери, убедился в безопасности со стороны лестницы и вернулся к бьющемуся в конвульсиях на полу Ивану.

Перевернув его на спину, открыл рот и забыл, как дышать. Кусок нижней челюсти, вместе с щекой, костью и зубами у Ивана просто отсутствует, снесло пулей.

– Что за бешенная стрельба? – рявкнул Арсений. Прыжками забежав по лестнице, он в миг оказался рядом со мной. Посмотрев на Ивана, Сеня недовольно покачал головой и пробормотал:

– Не жилец, однако. Как так-то? Рикошет?

Я кивнул, не подняв взгляда. Взгляд прикован к умирающему Ивану, к его страшной ране, из которой мощными пульсациями выходит кровь.

– Ты голову набок поверни, – спокойно посоветовал Арсений. – Он кровью захлебывается.

Я осторожно повернул голову набок и тут же пожалел об этом. Изо рта вышел короткий хрип, вперемешку с пенящейся кровью. Иван попытался что-то сказать, но вышел еще один, более длинный, хрип.

– Первый этаж зачищен и закрыт на все засовы, – крикнул взбежавший по лестнице Пашка. Затормозив рядом с нами и увидев Ивана, он заверещал: – Да ну нахрен! Как-такое-возможно-то? Вы совсем идиоты? Кто его подстрелил?

Даже Арсений не успел среагировать, потому что никто не ожидал, что Пашка выхватит пистолет, направит его в голову Ивана и выстрелит. То, что рядом на корточках сижу я, его ничуть не смутило.

– Паша, ты ублюдок… – крикнул я и упал на колени. Горькая желчь наполнила рот, рвота на пустой желудок неприятное явление.

– Сука, да я тебе жизнь спас! – огрызнулся Пашка.

– Заткнулись оба! – рыкнул Арсений.

Мои внутренности снова скрутило. Дождавшись, когда тошнота пройдёт, я подполз к стене и прижался к ней спиной, вытянув ноги.

Прибежали старлей, Вахтанг и Костя. Сеня жестом приказал им молчать.

– Сильно раненых и укушенных нужно убивать на месте, – сказал Пашка. – Вирус действует быстро, а укус означает смерть. Я поступил правильно, не позволив Ивану превратиться в монстра.

– Да никто и не говорит, что ты не прав! – психанул Арсений. – Просто замолчи и все, не до тебя сейчас.

Пашка опустил взгляд в пол и буркнул:

– Молчу.

– Это моя вина, – сказал Сеня. – Не стоило давать гражданскому оружие. Кто знал, что он будет палить во все стороны и подстрелит самого себя. Хорошо, что Руслана не зацепило… Да, Руслан?

Я нехотя кивнул. В голове занозой сидит глупая смерть Ивана, не хочется мне в неё верить.

– Но ты тоже хорош! – глядя мне в глаза рявкнул Сеня. – Сам не мог зачистить этаж? Решил обучить напарника стрельбе? Хреновый из тебя инструктор, больше мне нечего сказать. Все свободны, расходимся…

Отыскав пустую и не воняющую палату, я бросил оружие на тумбочку и рухнул на кровать. Расслабившись, уставился в потолок. Мысли терзают голову.

Иван умер по причине моей халатности, я мог включить голову и действовать по-другому. Учить человека стрельбе можно сотней других способов. Из окна, с крыши и даже в поле, на худой конец. Не по тварям, а по бутылкам, если всё настолько плохо.

Как с этим жить? Как сбросить с плеч груз вины? Как простить себе смерть человека?

Пашка вошёл в палату минут через сорок, к этому времени в моей голове не осталось ничего. Захотелось спать.

– Я знаю это чувство, – сказал товарищ. – Не нужно винить себя, иногда такое случается. Люди погибают, можешь быть уверен, Иван не последний, кто погибнет. Будут и другие.

– Кто ты? – спросил я, продолжая смотреть в потолок.

– О чем ты? – не понял вопроса Пашка.

– Ты так хладнокровно убиваешь живых людей. Паша, скажи честно, кто ты?

– Я солдат, – ответил товарищ. – Война научила меня убивать людей. Таких как я, много…

– А совесть?

– Больно, но привыкаешь. Убить человека трудно, но, если это твоя работа, придётся привыкнуть. Или представить, что враг давно не человек.

– Как зараженные?

– Да, можешь представить живого человека кем угодно. Самой жуткой тварью, которой нет места на белом свете. Поможет, многие так делают.

– Мне это не нужно. Люди больше не убивают друг друга.

– Ты ошибаешься, Руслан…

Пашка бесшумно покинул палату. Мой вопрос остался незаданным…

Глава 7

Я уснул и проспал пару часов. Парни не стали будить, разбудила вибрация планшета.

Стряхнув остатки сна, мгновенно вспомнил всё произошедшее. На душе стало тоскливо. Планшет во внутреннем кармане костюма чихал на моё настроение и продолжил нервировать вибрацией.

«Входящий видеозвонок» – большая надпись на экране. Кто звонит, и зачем, неизвестно. Движение пальца и начало устанавливается соединение. На экране появилось лицо незнакомого мужика, суровый дядя лет под сорок. Внимательный жесткий взгляд заставляет нервничать, игра в гляделки длилась секунд пять, молчание нарушил неизвестный.

– Приветствую тебя, боец. Назови своё имя.

Голос у собеседника жесткий и натренированный, таким голосом раздают приказы. Приказы, которые выполняются беспрекословно.

– Здравствуйте, – ответил я на приветствие и представился: – Ситдиков Руслан.

– Теска значит… – пробормотал собеседник и тоже представился: – Майор ГРУ Руслан Уфимцев.

Я зачем-то кивнул. Уфимцев посмотрел куда-то в сторону, картинка стала мелькать. Послышались глухие пистолетные щелчки, после седьмого выстрела картинка стабилизировалась и на экране снова возникло лицо майора.

– Неспокойно, твари досаждают, устал отстреливаться, пора мне выбираться из этого города, иначе сгину тут. Ты как, боец? Звание не подскажешь?

– Старший сержант ППС, – отчеканил я и добавил: – Нормально, у нас относительно спокойно. Засели в здании психушки, устроили зачистку, держимся.