Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник)

– Черт! – выругался Пошта. – Горючее! Совсем забыл!

Авиационный керосин нашелся в подвале, в громадных двухсотлитровых бочках. Тяжелее всего было выкатить их по рампе и затащить на крыло. Потом Зубочистка открыл крышку бензобака и, отсосав чуток керосина из шланга, заправил самолет.

Пустые бочки небрежно отшвырнули в стороны: возвращаться к подземному аэродрому Пошта не планировал. Пускай мутанты разорят это проклятое место!

– Ну что, полетели? – предложил Зубочистка. – Только коняшку придется бросить. Не влезет коняшка-то!

Глаза его горели азартом и злорадством: Одина Зубочистка недолюбливал с тех пор, как Пошта пообещал, что конь откусит ему уши.

– Сейчас, – сказал Пошта. – Минуточку.

Он спрыгнул с крыла, подошел к Одину, погладил его по могучей шее:

– Ну что, дружище, – сказал листоноша, – вот и пора прощаться. Скачи домой, в Джанкой, к Бандерольке и Штемпелю. Дорогу найдешь?

Один фыркнул и затрепетал ушами. «Конечно, найду», – читалось на его морде презрительное выражение.

– Вот и славно! – Пошта хлопнул коня по крупу и отвернулся, чтобы Один не видел выступивших на глазах листоноши слез.

Ржание и топот копыт возвестили о том, что Один отправился в Джанкой самостоятельно.

– Полетели! – решительно сказал Пошта, забираясь обратно на крыло.

– Не туда, – сказал ему Зубочистка, когда листоноша решил сесть во вторую, заднюю кабину. – Там мое место. Второй пилот сидит спереди. И ничего не трогай! Понял?

– Понял.

Пошта устроился поудобнее в тесном кресле, пристегнул ремни, проверил под сиденьем наличие парашюта, с резким хлопком закрыл колпак. Сзади возился Зубочистка.

Пошта не видел, что делал пилот, но самолет вдруг чихнул, приборная доска засветилась, как новогодняя елка с довоенной открытки, мотор прокашлялся. Зашевелились со скрипом закрылки и элероны. Дрогнул, потом сорвался с места и бешено завертелся пропеллер. Завибрировал фюзеляж. И – наконец-то – «кукурузник» стронулся с места.

Медленно-медленно он выполз на взлетно-посадочную полосу и начал разбег. Ускорение постепенно вдавливало Пошту в спину кресла. Степь за окном колпака слилась в одну мутную полосу, мотор взревел, нос самолета задрался в небо, качнулись крылья – и «кукурузник» оторвался от земли.

Впервые в жизни Пошта полетел – как птица.

«Не обманул, и впрямь пилот», – подумал листоноша, глядя как завороженный, как уменьшается земля и приближаются облака. Страшно ему не было – напротив, неземной восторг охватил Пошту, когда на его глазах степь превратилась в плоский рисунок, а облака стали объемными, рельефными, выпуклыми.

– Мы летим! – проорал Пошта, сам того от себя не ожидая.

Сзади счастливо расхохотался Зубочистка.

Самолет нырнул в облака – на миг все вокруг стало темным, сырым и влажным, будто мокрую перину проткнули – а потом воспарил к чистому, начинающему розоветь на востоке небу.

Близилось утро, и если на земле еще царила ночь, то тут, над облаками, розоперстая Эос уже вступала в свои права.

«А ведь когда-то люди летали, – подумал листоноша, – и видели такую красоту регулярно. Пока не стали убивать друг друга в промышленных масштабах. После Катаклизма мы потеряли не только небо – мы потеряли себя».

– Что это? – спросил он, завидев слева клин мелких точек.

– Ах ты ж твою мать! – разволновался Зубочистка, заваливая «кукурузник» на крыло и круто уводя в сторону. – Это удоды!

– Кто-кто?

– Степные попугаи! Мутанты! Они нападают стаей на любую птицу больше себя!

Пошта захохотал.

– Ну и что они сделают самолету? – спросил он.

– Бросятся под винт! Забьют турбину и воздухозаборник! Тогда нам крышка!

Стая удодов стремительно приближалась, двигаясь наперерез «кукурузнику».

– Расчехляй пулемет! – приказал Зубочистка.

Пошта послушно сдернул брезентовый чехол, под которым обнаружился древний пулемет «Максим» – хорошая, надежная машина для убийства. Плохо только, что ствол с водяным охлаждением – вода в кожухе закипит, и пиши пропало, как пить дать заклинит.

Лента нашлась под сиденьем, возле парашюта. Пошта откинул крышку ствольной коробки, заправил ленту, захлопнул крышку, передернул затвор и положил пальцы на гашетку.

Оставалось только надеяться, что спуск пулемета синхронизирован с вращением винта – устройство, известное с Первой мировой войны, патент не кого-нибудь, а самого Антона Фоккера – иначе Пошта отстрелил бы к чертям лопасти и превратил бы «кукурузник» в летающую торпеду-камикадзе.

– Давай! – заорал Зубочистка.

Пошта поймал стаю удодов в прицел и нажал на гашетку. «Максим» затарахтел, как сварливая старуха. Раскаленные, дымящиеся гильзы полетели по кабине. Удоды порскнули в разные стороны, но лишь для того, чтобы зайти на новый круг.

– Не отобьемся! – прикинул Пошта, оценив скорость расхода боеприпасов и их изначальное количество. – Патронов не хватит!

– Тогда надо прыгать!

Зубочистка бросил «кукурузник» в штопор, вывел его из пике, крутанул «бочку», потом «иммельман» и исполнил еще пару фигур высшего пилотажа в тщетной попытке стряхнуть с хвоста разъяренных удодов – но все было тщетно. Чертовы птички не отставали.