Олимп и пустота

Створки бесшумно скользнули в сторону. Перед глазами Фёдора Андреевича Паскаля предстал холл олимпийской секции. Пол немного пружинил, пластиковое покрытие с причудливой резьбой расстилалось всюду, куда глаза глядят. Речевой информатор что-то произнёс на японском, перед глазами раскрылся интерфейс, продублировал информацию, благо, на русском языке. Фёдор понял, что попал куда надо, если только нейроинтерфейс1 исправен.

Такое тоже бывало, они часто ломались, при переходе от станции к станции, от сети к сети, из-за разных программных конструкций, в приборе копились фрагменты кода, чем чаще путешествуешь по Солнечной системе, тем чаще сталкиваешься с неисправностями. Порой интерфейс забивался так, что реклама транслировалась поверх виденья, приходилось отключать интерфейс и отказывается от помощи виртуальной сети, что значительно замедляло ориентирование на станциях. Фёдор только что прибыл на пятую станцию за неделю и потому питал серьёзные опасения за сохранность техники, первым делом диагностика, ведь иначе плутать ему придется долго.

Ди-ди-семь-пять, подсистема станций Солнечной системы, скопление на орбите Цереры. Половину холла занимали торговые аппараты и интербудки, двухметровые шкафы из стекла, пластика и стали липли к стенам, призывно мигали, подсвечивая товар за товаром. От ассортимента рехнуться можно, еда, напитки, техника, только серьёзные производители, к олимпу других не пускают.

Корейская лапша, рядом с гамбургерами и хот-догами, шаурма и данар соседствовал с печёной картошкой, курица приготовленная на гриле, пакеты с жареной саранчой, тут же тофу с десятью соусами на выбор, салаты на любой вкус, печатное мясо, готовые блюда в пластиковых ёмкостях, этикетки переливаются, надписи скачут с одного языка на другой, кухня мира… Один взгляд на автомат и уже хочется что-нибудь съесть, хотя бы из любопытства.

Если у туриста водятся деньги, в битах2 или фондах3, не важно в чём, тут он их засадит, а четверть уйдёт Олимпийскому комитету, окупая затраты на проведение соревнований и призовые выплаты участникам.

Обычно по станции бродит много народу, кто командируется транзитом, кто возвращается из рабочей поездки, кто в отпуск или просто путешествует. Сегодня комплекс пустовал. Когда створки открылись, Фёдор заметил в дальней части холла девушку, худая, метр шестьдесят – средний рост для станционных, волосы скручены пуком, юбка до колен, плотная кофта, цвет – кислотный индиго, одежда в узорах, ромбы перетекают с кофты на волосы и обратно, эдакими тиками, раз-раз и всё съехало…

Из-за плывущего узора фигура её размывалась. Она что-то купила в автомате и скрылась в проходе к жилому модулю, стуча каблуками. Фёдор слегка опешил от зрелища, мода нынче сбивает с ног, особенно если сам ты облачён в бесформенный костюм Унивёрсал пепельного окраса, дешево и практично.

Пока Фёдор приходил в себя, из глубины помещения выехал резвый дроид, синие полосы на хромированном корпусе, охранная модель. Машина преодолела холл в считанные секунды, Фёдор не успел шагнуть внутрь, как робот перегородил выход из лифта. Полицейский дроид – болванка полтора метра в высоту и столько же в ширину, овальное тело, всенаправленная камера вместо головы, сотни датчиков внутри, восемь конечностей с зажимами вместо ладоней, как у паука, только симметрия иная – четыре сверху, четыре снизу.

– Офицер.

Фёдор сдержанно поприветствовал дроида, но внутри у него всё перевернулось, под ложечкой возникло сосущее чувство, словно москит тянет кровь, сидит у желудка, упёрся лапами, упивается. Дроид сходу отсалютовал верхними лапами и прогремел.

– Запрос, регистрационные документы!

– ФА Паскаль – вот, мой айди.

Фёдор сунул дроиду потёртый токен, овальная пластинка тут же исчезла внутри машины, затем щёлкнул переключателем под шлемом и убрал лицевой щиток и капюшон за голову, упреждая требования дроида. Камера сфокусировалась на лице, внутри дроида что-то щёлкнуло.

– Операция?

– Прибытие с Поточника-одинадцать… дата отбытия – десятое апреля… дата прибытия, сегодня, двадцать первого апреля.

– Цель?

– Командировка, участие в олимпиаде в качестве тренера – регистрационные номера и лицензии у организатора, ответственное лицо, управляющий станции, Эмма Кирстл.

Немного подумав, дроид загрохотал.

– Срок действия айди истёк. Гражданин, вам вменяется административное правонарушение по пункту четыре точка семь, долг обязывает меня передать дело следствию, повторное неисполнение требований повлечёт за собой суровые меры. Переключаю вас на оператора.

По корпусу дроида побежали строчки протоколов и операций, которые вскоре сменило изображение, включился экран на груди, а там – высокая женщина на фоне флага, над клинообразной россыпью звёзд сошлись мечи, три цвета: синий, белый, чёрный. На ней чёрный китель и офицерская беретка, белая блузка, строго по форме, сержантские погоны на широких плечах, на груди медали, одна за храбрость – выделялась золотая эмблема, монохромная лента шла бантиком, она точно не штабист.

На молодом лице отметины шрамов, похоже на шрапнель, вытянутый подбородок и круглые скулы, загорелая кожа, под карими глазами синяки от недосыпа, воронённые волосы закрывают лоб, густая чёлка до самых бровей, но у виска локоны сдвинулись, видно край ожога, вздыбился розовый шрам, где огонь коснулся кожи. Она вымученно улыбнулась, чуть обнажились белые зубы, из динамиков дроида раздался низкий женский голос.

– Единая Федерация! Счастливых сол!

Фёдор покрылся холодным потом, руки дрогнули, однако голос его остался неизменным. Ладонь сама метнулась к виску в извечном салюте, внутренней стороной к собеседнику, а затем по дуге, от виска к поясу и он растянулся по стойке смирно, ботинки глухо щёлкнули, механическое движение, идеальное, даже слишком.

– Вовек едина! Сол неизменных!

Когда грянул ответ, женщина кивнула и представилась.

– Зам. Полицмейстера, Гагарин-пять, Сержант Кейт Висперс на связи, номер айди на экране. ФА Паскаль – верно? Подтвердите личность смартфоном.

Фёдор снял смартфон с ремня, поддерживающем костюм на торсе, чтобы не болтался, стянул кожух с перчатки и приложил большой палец к экрану.

– Отпечаток чёткий, личность подтверждена. Почему нарушаем?

– Запамятовал заскочить, всё время что-то задерживало, дела-дела и слабая память…

– Это как-то связано с инцидентом Шей-Шепард?

– Боже, нет!

Едва офицер упомянул злосчастное побоище Фёдор побледнел и спрятал руки за спину.

– Контрольный вопрос, не переживайте… Паскаль, вы употребляете мелатонин? Смотрите в камеру, сфокусируйте взгляд, хорошо. Моргните два раза, посмотрите вправо… достаточно, теперь влево… достаточно, взгляд на камеру, моргните… психофизическая реакция в пределах нормы. Мало спите?. Сколько полных часов?

– Три часа, иногда четыре.

– Гибер-капсулы используете, как часто?

– Минимум дважды в неделю, до десяти раз в месяц…

– Увеличьте сон до шести часов в сутки и сократите месячную гибернацию до четырёх раз. Будете выглядеть как я, зато не смертельно, ха-ха.

Она засмеялась, но на её лице всё та же улыбка, что в начале разговора, грустные глаза. Кейт покусывает края губ, составляет протокол – тонкие пальцы порхают над клавиатурой. Удивительно, Фёдор не может оторвать от них взгляда, длинные ногти покрыты бесцветным лаком, поблескивают, когда нажимают на кнопки, печатают быстро, движение и отсвет сливаются каскадом.

Дроид извлёк из электронных недр свежеотпечатанный айди, новенькую пластинку из пластали. Смартфон пиликнул и вывел уведомление от Департамента Правопорядка Фёдору на сетчатку, требование об уплате штрафа. Он помрачнел, сумма была заоблачной, но вменяли ему самый минимум. Заметив перемену, Кейт сочувственно кивнула.

– Советом всё же воспользуйтесь, это поможет от головной боли. Гибер-сон вреднее, чем говорят. Четыре месяца предельный срок, сильно опоздали Паскаль – не могу дать поблажку, иначе управление взыщет его с меня. Я бы правда хотела… Предупреждения по месту деятельности не подам, так уж и быть, но штраф назначила, оплатите в местной валюте. Десять бит, по декабрьскому курсу от двадцать седьмого… Могу выдать купон на обмен без комиссии. Вы же не рецидивист?. Придёт платёжный документ от департамента правопорядка, не затягивайте, полторы тысячи йен до конца недели, в случае неуплаты – штраф удвоят! Вину признаёте, с санкцией согласны?. Хорошо, благодарю за содействие, счастливых со…

Фёдор перебил её.

– Постойте офицер! Я хочу отправить запрос. Пробейте по базе, пожалуйста, Амелия Бланшетт, она жива? Если так, где она? Как с ней связаться? Я её брат – Вик Бланшетт… раньше был, понимаете, я вырос в воспитательном доме при военной академии Святого Георгия, а её отправили в пансион… не знаю куда именно!

– Не в моей юрисдикции. Подавали официальный запрос?

– Подавал трижды – бесполезно! Два отказа, один формальный ответ… «невозможно производить сыскные работы» – как-то так. Я собирал деньги на детективное агентство, но теперь, из-за штрафа, их нет!

– Почему не продлили айди вовремя?

– Столкновения гражданского шаттла с Кеплером-одиннадцать в декабре, слышали? Я был на том судне… неделя без связи… подать прошение можно только со станции. Мы провели в открытом космосе двадцать дней, вышел срок, для обжалования нужны деньги, ну вы поняли… Минимальный штраф дешевле адвоката.

Фёдор пожал плечами, добавить было нечего. Несколько минут они провели в молчании. Он лихорадочно перебирал в уме оставшиеся варианты, один хуже другого, и всё больше хмурился. С замиранием сердца он ждал ответа.

Сержант пристально смотрела на него, покусывала губы, взвешивала все за и против. Однако, взор её очистился, усталость отпустила девушку, даже синяки посветлели на тон или два.

– Вик как Виктор? Я помогу, но, ты мой должник!

– Спасибо, мисс Висперс…

– Зови меня Кейт. Перешли данные на электронный адрес… мои контакты уже в твоём смартфоне: телефон для связи, адрес почтамт-терминала, соцсети. Даю тебе один шанс, никаких глупостей. Что до причин… я тоже из сиротского приюта… считай это жестом доброй воли. Мне нужны имя, дата рождения и поступления в академию, хотя бы примерные – всё что у тебя есть, Вик. Через трое суток у меня выходной, я пробью по базе и напишу. До связи!

Кейт кивнула и отключилась, экран погас. Дроид отсалютовал и покатил восвояси, Фёдор ошеломлённо смотрел ему вслед. Помощь – меньше всего он рассчитывал её получить, может быть раньше, года три-четыре назад она была бы в порядке вещей для него… Сейчас его не покидало ощущение того, что он бредит, ну точно! Должно быть подхватил лихорадку или вирус какой…

Когда тебе исполняется тридцать лет, мир теряет прежний шарм, преображается и ты его не узнаешь, процесс начинается раньше, поначалу незаметно, словно из вселенной изымают кусок за куском, какие-то невидимые части без которых смысл существования меняется. Просыпаешься в один день и вот, метаморфоза случилась! Где ты был, где есть сейчас, в чём перемена, ты сам другой или всё вокруг?! Случайный человек решил помочь Фёдору, просто так, а не ради денег, ради идеи.

– Чудеса, да и только.

Однако, на счёте пусто – десять целых и девятнадцать сотых бита превратились в два нуля и сотые доли, половина суммы уйдёт на оплату перелёта, проживание и питание, даже с учётом компенсации выходит негусто. Фондовые запасы, те, что на чёрный день, давно истощены, недавно Паскаль конвертировал их биты. В голове его билась мысль – «Найти Амелию, пока не слишком поздно, ещё есть время». Воспоминания стучались изнутри, одно чернее другого, но был в них и лучик света, намёк на утраченную надежду, голубые глаза, светлые волосы…

Глоток воды привёл Фёдора в чувства, надо поторапливаться. Сунув наполовину пустую бутылку в сумку, он отправился по терминалу. В холе виртуальных объектов было столько, что тот пестрил красками, как выставка абстракционизма, настоящий калейдоскоп из рекламных объявлений, топорной графики, информационных окон, вывесок и указателей. Кругом мерцали маскоты, приветливо помахивали Фёдору из графических окон, посмотришь на них – не отвяжутся!

Проскользнув мимо этого великолепия, Фёдор зашёл в магазин имплантов. Приветливый дроид чуть ли не полчаса пытался продать ему прошивку интерфейса, в итоге сошлись на простой диагностике. Задорная железяка всё порывалась поставить программу по партнёрскому соглашению. Кое-как Фёдор отбился от настырного дроида, но сил ушло немало.

Он вышел из мастерской, немного повертел головой в поисках указателя. Ага, вот они олимпийские кольца, не перепутать! Едва он двинулся в нужно направлении, как рядом материализовалась антропоморфная лиса в кимоно, пролепетала что-то на японском и потащила его к спортивному комплексу. Интерфейс перевёл её лепет, как: «Усатый дяденька, Фёдор-сан, Кинуко проводит вас к организатору!»

Он поморщился, вечно у них какая-то несуразица. Какие программы продвинутые – прикосновения Кинуко ощущались как настоящие, словно человек трогает! Кто-то потратил на модуляцию огромные деньги… А олимпийский комитет эту трату одобрил, реклама поможет играм, но так ли она полезна спортсменам?.

Станция пустовала, туристов можно было пересчитать по пальцам, если раздобыть путевые листы у администрации. Завтра соревнования, а людей всё нет. Большинство предпочитало смотреть на олимпиаду виртуально – записи и трансляции собирали больше просмотров нежели мероприятия в реальности. Много аппаратуры, мало людей – фактический девиз спортивной ассоциации.

Залы и трибуны наполняли камеры, дроиды-аватары, ретрансляторы во всём возможном многообразии, тогда как посетители ютились в отдельной секции, уступая в численности дроидам, не то, что съёмочной технике…

Небольшое мысленное усилие и маскот исчез. Фёдор установил ограничение на приём графической составляющей станции и холл поблек, вместо мириада изображений прорезались естественные цвета: бирюзовый пластик на стенах, тёмный модульный пол, мозаичный настил на потолках. Пространство вокруг очистилось, он приободрился. Остались немногие вывески, редкие рекламные вставки от организатора и указатели станции.

На одной из них красовалось – «Олимпийская деревня». Фёдор путешествовал налегке, спортивный костюм на теле под скафандром, парадный в сумке, в кармане смартфон-карта, рабочий планшет на поясе, в голове штатный нейропривод – вот и всё. Минута ходьбы, мириады вспышек, пружинит пластик, ботинки скрипят об плиты, он на месте.

Коридор раздавался в ширь, иногда от него отходили проходы поменьше, ведущие к докам и тех-помещениям. Двери в холл Олимпийской деревни виднелись издалека. Массивные створки, метра четыре каждая, от пола и до потолка, а над ними табличка.

Возле дверей его ждал долговязый мужчина. Спортивный костюм из полимеров обтягивал тело, на ногах ботинки до колена, в руках планшет. Он полностью погрузился в созерцании экрана: новости Федерации, дайджест о киберспорте, комментаторы, видеотрансляции, аналитика. Когда Фёдор приблизился, мужчина поднял глаза от экрана и широко улыбнулся.

– Фёдор Андреевич, ну наконец-то! Фух, переживал, каюсь… Как долетели? Обошли бурю?

Мужчина сходу пожал Фёдору руку, хлопнул по плечу, как старый знакомый.

– Лёня, рад видеть. Да, добрый лёт, проскользнули перед грузовым шаттлом, повезло.

– А команда?

– В баре оставил, пусть перекусят по-человечески, отдохнут, завтра первый этап отборочных. Нужно выложиться по полной. Пока летели, я смотрел сводки, не ошибка ли – нет золота?

– Именно… Чёрная полоса, даже в файтингах4 серебро, спидранеры5 гриндят6 как проклятые, тоже в гонках7, всё напрасно – надежда на наш дивизион.

В голосе Леонида звучало неподдельное огорчение, всем сердцем он болел за отечественный комитет.

– Засада! На низкой морали въедем – команде ни слова!

– Как можно?! Вы же меня знаете… я молчком, мне своих к победе тянуть… ребят пугать, это ни-ни!

Фёдор заговорщицки подмигнул, Леонид приободрился.

– Вы же по новой программе работали, да?. Ну и как?

– Как-как, девяносто семь процентов побед и ещё три десятых сверху. Если Кирил свежий, то статистика другая выходит. В утреннее время все девяносто девять из ста!

Леонид аж присвистнул.

– Ого! Лучше, чем у Кореи и Китая, чемпионские цифры. А с кем тренируетесь? Второй состав?

– Комбинируем команды, ставим против ИИ, ротируем роли, работаем как все, да ребята талантливые. Ты же знаешь, самородки! Где я их только не искал… Ян вообще с марсианской колонии мигрировал!

– А разве не с полукольца?

– Чёрт знает, помню, что из колонии, а с какой именно…

– Ну да неважно… Как думаете, возьмёте МОБА8 в этом году?

– А твои ФПС9 возьмут? Вот там и увидим! Данные для победы есть, а там как карта ляжет… Фортуна! Не будем тут – давай, Лёнь, мне бежать надо, размещать орлов, пока все места не заняли, потом в игровую – тренировочные проверять, аппаратуру, программное оснащение, полный набор. Держу кулаки за тебя!

Попрощались и Фёдор двинулся дальше. Администратор, приветливый мужичок средних лет, всё подготовил. Жилой модуль был оборудован по первому классу, из расчёта десять квадратных метров на человека, рядом игровая, столовая, медцентр, зал физиотерапии – всё что только можно пожелать. Интерьер синтетический, но добротный, кругом пластик, сталь, стекло, электроника, без графики ни единого шага, молодёжи привычно.

Команда расположилась без шума, отметили первый день в комплексе газировкой, сходили в клуб, успокоились. Фёдор перекусил едой из автомата, дождался игроков и отправился на боковую – спал как убитый, впервые за долгие годы.

Вставать пришлось рано, суетное утро. Деревня гудела как осиный улей, по коридорам сновали дроиды, организаторы, волонтёры. Командам разнесли буклеты с планом мероприятий.

Фёдор поднял ребят в седьмом часу. Завтрак доставили в номер, здоровый рацион: фрукты, каши, молоко и соевые заменители, соки, кофе, чай – ассоциация щедра на продукты. Разложили столы и сиденья из стен, команда взахлёб обсуждает вчерашний поход, игровые новинки, какой-то сериал, но по лицам видно, уже сосредоточились на соревнованиях, морально готовятся.

Фёдор вскользь пожурил их за поход в клуб, больше для вида, чтобы успокоить. Смели со стола съестное, оделись в парадную форму, в запасе немного времени. Фёдор провёл летучку, подчёркивая очевидное, приободряя ребят. Они знали своё дело, последние года два МОБА была их работой и увлечением.

Ян, Сириус, Генри, Коул, Кирилл – самому молодому семнадцать, самому старшему девятнадцать, они обеспечивали себя и семью с юности. До совершеннолетия гонорары переводили родителям и опекунам, так что деньги не кружили голову.

Ребята немного задирали носы, часто хвастались перед сверстниками, но то юношеское, навёрстывали упущенное. Пока их погодки получали образование, им пришлось учиться самим. Тренировки по особой программе, тысячи игр с любителями и профессионалами, десятки тысяч часов в четвёртой Доте10 – ребята сделали себя сами.

Дело Фёдора – организовать процесс, он выполнял функции менеджера, бухгалтера, наставника, всё вместе. Торжественная речь, слегка банальная, выпустить пар, какую обычно произносят тренеры, Фёдор начал напутствовать.

– Без долгих разговоров – вы лучшие и вы это знаете. Максимум вложений, максимум отдачи! Девяносто семь процентов – только цифра, куда важнее то, что вы уже чемпионы. Интернешнл11 вы взяли легко… даже слишком! С олимпом придётся постараться и он того стоит. Сливки игрового сообщества, сильнейшие игроки поколения – будоражит, правда?. Слава, богатство, билет в лучшую жизнь?. Есть те, кто прибыл сюда за этим. Они тащат проблемы в спорт. Для нас подобные дилеммы в прошлом, вам ничего не нужно доказывать миру или мне… доказывайте себе! Если побеждать, то не ради мнимых лавров! Если проигрывать, то достойно! Мы здесь потому, что любим игры, правда, Кирилл?.

Ребята прыснули, Кирилл смутился, Фёдор сделал паузу, немного помолчал, чтобы добиться нужного эффекта.

– Готовы показать себя?. Заряжены на победу?! Или мы ещё сомневаемся? Ладно, давайте боевой клич и ходу.

– «O-RLY12»!

Клич короткий и звонкий, насмешливый, он же название команды. На форме красовалась сова и знак вопроса, символ российского комитета. Ребята вскочили с мест и на выход. Перед отправлением в холл, Фёдор остановил капитана.

– Кирилл.

– Да, тренер?

– В прошлый раз мы всё выяснили?. Ставки не делал?

– Нет, тренер. Я играть хочу, заработать успею!

Кирилл усмехнулся, но глаза спрятал, смотрел в пол, щеки покраснели от стыда.

– Молодцом, правильный настрой… никакие деньги не стоят отстранения! Влезешь по ставкам, проиграешься в пух и прах, вынудят сдать игру, чтобы откупиться, а там уже дорога только вниз… Да даже за сам факт тебя исключат, а обратно могут не пустить. И кем тогда будешь – тренером? Как я?

До арены шли молча, перед входом собралась толпа. Участники подходили группками, ждали разрешение на вход. Тренеры перекидывались любезностями и улыбками, формальная вежливость. Люди мялись и метались перед дверьми, словно сотня взведённых пружин, воздух такой тяжёлый, что резать можно. Казалось, дай искру и холл взорвётся от напряжения, это ничего, скоро ударит кресало.

Двери приоткрылись, тощая женщина высунула голову и скомандовала.

– Господа-участники выстройтесь согласно буклету, заходите по одному…

Толпа разразилась недовольными криками, началось.

Отборочные проводили в стадионном зале, команды расселись по трибунам, игроки настраивались. Тренеров собрала администрация, организационный комитет Олимпийских игр. Председателем выбрали Люсьен Эйфель – пухленькая женщина низкого роста, лицо круглое, щеки подушечками, седые волосы, но кожа гладкая, морщин нет, олимпийский чемпион в прошлом, три золотые медали и пять серебряных в составе французского комитета, отличный игрок, капитан «Nigma Galaxy» в прошлом.

Организационные процессы отняли много времени. Планёрка растянулась на целый час – очерёдность командных боёв, правила проведения соревнований, поведение игроков, олимпийская хартия. В конце концов у некоторых сдали нервы, тренерская пустела на глазах, люди покидали планёрку под разными предлогами и присоединялись к командам, донося сведения до игроков в ужатом виде, иного не требовалось. Фёдор улизнул в числе первых, вернулся к трибунам, осмотрелся.

Стадион представлял из себя просторное прямоугольное помещение сто метров в длину, пятьдесят в ширину и около десяти в высоту. Вдоль стен подвижные трибуны в десять ярусов, перекрывают половину зала. Участникам отвели едва ли четверть, остальное пространство присвоила пресса. В центре овальная сцена, с одной стороны кафедра и тканевые флаги стран участников игр, над которыми реет флаг федерации, с другой стороны десять нейрокапсул для полного погружения. Проекторы транслируют видеовставки с прошлых олимпиад, перечисляют спортсменов, мир уже наблюдает за церемонией. Над ареной сияют олимпийские кольца, поднимешь глаза и тот же образ вспыхивает в голове.

Мысленное усилие, графика исчезает, Фёдор прибыл сюда не за ней. Обыватель ликует перед чувственными узорами, восхищается ими, заслуженно, художники постарались на славу. Но для спортсмена это лишние впечатления, отвлекающий фактор. Скоро соревнования, дело всей жизни, испытание воли и тела, разума, всего тебя. В играх лежит цель, равно как и сам путь, они неразрывны – прочее можно отринуть. Фёдор в своё время так и сделал.

Атлеты отдали себя взамен на право участия, теперь его надлежит отстоять. Одиннадцать часов по Токио, играет музыка, зал затихает, начинается представление. Олимпийские кольца переливаются над трибунами, миллиарды смотрят, таят дыхание, ревут в азарте, восхищаются, вздыхают, но кольца лишь символ, да и тот уже вышел.

Люсьен произнесла короткую речь в духе олимпиады и предоставила слово Такеши Ватанабэ, третий раз он принимает участие в соревнованиях на таком уровне. Японский атлет тушевался поначалу, но клятву произнёс без запинки, интерфейс переводил слова на лету, но и без перевода всё было понятно, звучала олимпийская клятва.

– От имени всех спортсменов я обещаю, что мы будем участвовать в этих Олимпийских играх, уважая и соблюдая правила, по которым они проводятся, в истинно спортивном духе, во славу спорта и во имя чести своих команд…

Такеши запнулся, сказано верно, но последнюю часть он вымолвить не сумел. Свежа память человеческая, Япония примкнула к Федерации не так давно, и были станции, не признавшие поражение в войне. На границе Солнечной системы кипели бои. Не прошло и года, как Японский флот оттеснили за пределы системы.

Люсьен мягко отстранила юношу и заняла место у кафедры, склонилась к микрофону. Её лицо ни капли не изменилось, словно заминка была естественной частью церемонии.