За горизонт, но не обратно
Маркус первым подлетел к девушке, стараясь растормошить её здоровой рукой:
– Дорогая, что такое, почему ты, гм… плачешь? – он попытался заглянуть ей в глаза, но она отводила взгляд, не желая показывать своё заплаканное лицо.
– Там человек, два. Один внутри Машины, ещё один… труп, позади неё… Я случайно сюда забрела, надо было дождаться вас, знаю…
Трое мужчин напряжённо переглянулись, стараясь невербально согласовать план дальнейших действий. Паззл, тем временем, мало-помалу начинал складываться совершенно не радужный. Недаром база выглядела такой заброшенной с самой первой минуты.
Парис обогнул капсулы и встретился глазами с мёртвым телом мужчины, сидевшим прислонившись спиной к баку. В широко открытых его зенках застыл страх вперемешку с удивлением, а волосы на голове слиплись от запёкшейся крови. Он был одет в типичный для обитателей этого места комбинезон с высоким воротником, – спасатели видели такие же на телах, что вынесли наружу совсем недавно. Из области груди торчал длинный прут, перебивший под углом позвоночник насквозь, выходивший острым концом из спины. Пальцы на руках сжались в последней судороге, тянущимся отголоском неподдельного ужаса. Оставалось только догадываться, что так напугало индивида перед смертью.
– Кто в капсулах? – Парис выглянул из-за криокамеры, наблюдая, как Гйорт пытается рассмотреть содержимое прильнув к материалу лбом.
– Пока не вижу. Внутри всё безбожно запотело, лёд повсюду, – он попробовал провести рукой по стеклу. – Ничего не разглядеть!
– Я пока транспортирую Карину в жилой отсек, гм, разберитесь, что, чёрт возьми, здесь творится, – Маркус попросил девушку подняться и, придерживая за талию, вывел из помещения, пару раз оглянувшись и удостоверившись, что его расслышали.
Парис сухо ответил и снова склонился над телом несчастного. Следов борьбы вокруг не наблюдалось, синяков и ссадин на лице тоже. «Возможно, зацепка имеется под одеждой», – он расстегнул комбинезон, морщась от запаха гниения. Рёбра оказались целы, лишь у правого верхнего соска красовался рубец, еле видимый из-за татуировки белого кролика. «Это старая рана, не имеющая отношения к смерти», – белая кожа трупа почти не имела волос, тонкие вены, густые брови, среднее телосложение… трудно выделить что-то необычное из образа.
– Тут есть блок данных, куда вносят информацию до погружения в криокамеру, – отрапортовал Гйорт, стоявший лицом к двум колбам. – Сейчас дешифратор закончит свою работу, и мы узнаем подробности. Сначала правая, – он нетерпеливо постукивал ногой по полу, ногтями перебирал по холодной обшивке.
– Труп тоже придётся отнести «за борт». Меня настораживает… слишком хорошо сохранились. Судя по виду, обнаруженным покойникам не менее трёх недель. Но при этом – мы даже не почувствовали запах, – он указал перед собой, – добравшись в научный отдел. Его полностью перекрыл аромат цветов и земли. Выглядит так, что вентиляция работает избирательно, хоть я и включил её на полную мощность, – Парис почесал затылок, продолжая озвучивать варианты. – Не помешало бы найти того, кто может говорить, чтобы разобраться в творящемся безумии. Записи с немногочисленных камер отсутствуют. В целях экономии энергии (когда база была переведена в режим карантина), они самоуничтожились через десять дней после происшествия.
– Режим карантина? Многое объясняет… Но зацепок по-прежнему недостаточно. Местные обитатели – лучшие представители вида, элита, учёные умы, инженеры… с чего вдруг они перерезали друг друга, причём – изощрённым способом?
Работа дешифратора была окончена, и голос Евы из динамиков провозгласил:
– Признаков жизни не обнаружено. Отсутствует субъект анализа. Для получения подробной информации обратитесь к дежурному администратору.
– Да ты издеваешься, подруга, – Гйорт достал коннектор из первой Машины, протянул провода ко второй. – Покажи мне, где этот сраный дежурный администратор, я его сам кончу.
В отличие от предыдущего экземпляра, всё прошло на порядок быстрее. Зелёная линия на мелком экране устройства заполнялась кубиками, постепенно выводя данные на прибор, расположенный у двери, а начинавший набивать оскомину голос Евы озвучивал:
– Объект, Джексон С. Порядковый номер колонии 357. Рост 182 сантиметра, вес 78 килограмм. Время анабиоза составляет… – анализатор ненадолго умолк, – … двадцать восемь дней, шестнадцать часов, одиннадцать минут Земного летоисчисления. Требуется повторная активация модулей поддержания температуры. Критичный уровень азота, запитайте расширительный бак и ожидайте дальнейших инструкций.
Парис уже стоял рядом с Гйортом, стараясь не упустить из внимания ни одной цифры.
– Будь добр, верни капитана в эту комнату, и побыстрее. Нам потребуются подходящие коды доступа.
Через несколько минут они втроём организовали небольшой совет, размышляя над последовательностями дальнейших действий:
– Нельзя доставать его, пока мы не разберёмся, гм, что здесь происходит, – говорил Маркус. – Тем более, он кровный брат Карины… а она итак сейчас стрессует по любому поводу. Парис, нужен полноценный отчёт, гм… последнего сеанса Машины.
– И как мы разберёмся, если никого в живых больше не осталось? – возражал ему Гйорт, которого очень нервировала неопределённость. Время от времени он расстёгивал термокостюм и чесал уродливые наросты на груди, да так сильно, что начинала сочиться кровь.
– Нужно проверить состояние тела и мозга… на основе данных принимать решение. Если он сумел протянуть так долго, скорее всего знал, на что идёт. Криокапсулы оборудованы Машиной, и сейчас на винчестер загружено восприятие, – чтобы вернуть когнитивные функции субъекта после разморозки.
Краткосрочное решение было принято. Стоило дождаться, пока двоичный код просканирует области серого вещества и обнародует обнадёживающие (или не очень) сведения. Хоть никто и не смотрел на часы, казалось, что время тянется безумно медленно. В конце концов, это – единственный правдоподобный вариант, чтобы вывезти кого-то живым с планеты, иначе, – ничто не могло оправдать потраченные ресурсы.
В один момент, когда капитан уже стал ронять голову на грудь, путая сон с реальностью, компьютер заговорил:
– Имеется частичный недостаток кислорода в префронтальной части мозга; рекомендуется вывести пациента из состояния анабиоза немедленно. Вероятность успешного сохранения работоспособности после вмешательства – 87%. Подтвердите обратный перелив крови через блок нейроинтефейса.
– Что это значит, гм? – Маркус подбежал к вплотную к криокамере, упершись в неё щекой. – Какой ещё перелив крови?
– Когда мы спускались на планету, я давал вам ликбез по теме, – Парис оглядел спутников. – Если мы запустим процесс, то кровь, хранящаяся в резервуарах, со временем примет свой стандартный вид, постепенно заменяя искусственный раствор, застывший в теле подопытного. Обратное переливание.
– Твою мать! Никто не знает, что получится из подобной инициативы! Тесты проводились на ком угодно, но только не на людях. Сколько по времени займёт «возрождение»?
– Три часа, не меньше. Нам нужно отдохнуть. Будем дежурить поочерёдно, контролировать процесс на случай, если возникнут осложнения. Я пойду на боковую первым. Также следует отправить отчёт и обработать данные из Машины. Возражающих нет? – Парис выдержал паузу. – Отлично, между собой вы договоритесь. Маркус, тебе сейчас требуется приложить свою руку сюда… плотнее к экрану, ага. И подтвердить команду голосом.
Капитан с неуверенным видом, всё время оглядываясь, будто проверяя, не следит ли за ним бог, не накажет ли за грехопадения, снял перчатку с правой руки, и, карикатурно помогая себе левой, приложил ладонь к сканеру:
– Маркус В., порядковый номер, гм… шесть; запустить процесс разморозки.
– Подтверждаю Маркус, команда принята в работу, ожидайте… Рады видеть порядковый номер шесть в нашей коммуне. «Мы вас ждали», – произнёс знакомый голос с ноткой иронии.
– Мне кажется, или компьютерный болван порой выбивается за рамки разрешённого? – начиная подозревать подвох в речах Евы уточнил Гйорт.
– Ты прав, очень похоже на искусственный интеллект. Довольно примитивный, не имеющий своего права доступа, но сам факт – грубейшее нарушение протоколов безопасности.
– Лишь благодаря превышению полномочий им удалось создать первый рабочий прототип. Птичка вырвалась из клетки!
– Время всё расставит на свои места.
– Пфф.
Парис, перед тем как отправиться на заслуженный отдых, заглянул в смежное помещение (выполняющее роль командного центра), откуда предстояло отправить вожделенный документ. По самым скромным подсчётам, он затянул с рутинной операцией по меньшей мере на час. Никакого логина и пароля для входа в систему под гостевым доменом, предусмотрено не было. Вряд ли кто-то из тех, кто настраивал компьютеры, мог представить, что сюда заявятся путешественники с другой планеты.
«…Говорит спасательная экспедиция с Denerax-D. Успешно совершили посадку, все члены экипажа прибывают в добром здравии, – он сам не понимал, почему умолчал про травму капитана, – сейчас находимся внутри объекта, именуемого как Ренессанс. База взята под контроль, проводим диагностические мероприятия. Следующий сеанс связи через четыре часа. Отбой», – закончив набор текста и не дожидаясь ответа (ведь только в одну сторону сообщение будет идти порядка сорока минут), Парис закрыл ноутбук.
Собираясь выходить и параллельно изучая пространство вокруг, он на секунду скользнул взглядом по небольшому выдвижному ящику, расположенному в самом низу офисного стола. Тот выделялся на фоне остальных материалов своей невзрачностью, будто выстроганный из некачественного пластика, резал глаза. Кодовый замок отсутствовал, как и ручка. Пришлось поддеть тонкий материал удачно подвернувшейся линейкой. Внутри царил форменный хаос из листков и пробирок, сваленных в кучу. Почти все были пусты, но одна, плотно закрытая сиреневой крышкой, содержала странного вида субстанцию. Парис достал её, предварительно надев белые лабораторные перчатки, внимательно осмотрел. Красноватая жидкость предстала статичной, и лишь изредка на поверхности появлялись мелкие пузырьки, тут же растворяясь. Когда он идентифицировал содержимое, воспользовавшись одним из микроскопов, то немного подумал, а затем убрал малютку во внутренний карман, подальше от посторонних глаз. Неспешным шагом отправился в жилые помещения…
Лишь переступив порог «спальни», он сразу заметил Карину, лежавшую в дальнем углу на нижней полке двухъярусной кровати. Она повёрнута лицом к стене, но по спокойному и размеренному дыханию не составляло труда определить, – девушка крепко спит. Стоит отдать должное: улыбчивая особа не подавала вида и всегда старалась выполнять свою функцию (поддерживать атмосферу), но сейчас стало ясно, насколько сильно вымотался хрупкий женский организм.
Парис тоже чувствовал усталость, но проявлялось сие истощение иначе: одно из полушарий всё время, в фоновом режиме обрабатывало данные из Машины, загрузку которых он произвёл перед спуском на планету. Вопреки тому, что представленный образец, без сомнения, являлся лучшей версией себя (из сохранившихся в галактике), даже для него сложные глубинные процессы не проходили бесследно. Именно с монотонной работой он связывал заторможенность в экстренных ситуациях.
На скорую руку Парис расстелил матрас, свёрнутый словно коврик в углу постели, и, не особо заботясь о комфорте, не снимая одежду, лёг на верхнюю полку. Расслабив пальцы и прикрыв веки, его тело, получив указание отдыхать, моментально перешло в режим предельного энергосбережения. Он уже не ощущал лёгкого покалывания в конечностях, когда начал проваливаться в сон. То, что он там наблюдал, являлось очень специфической итерацией памяти и переживаний других людей, фигурально именуемое Восприятием. В отличие от бесконтрольных человеческих сновидений, – он сам выбирал последовательность воспроизводимых «пластинок». Задача – подвести специфические воспоминания и чувства под стандартную модель, дабы иметь шанс обособленно сконструировать некое подобие прогноза по отдельно взятому индивиду…
Машина Восприятия аккумулировала воспоминания в удобный для постороннего наблюдателя код. По нему (даже простой обыватель) мог определить темперамент, намерения и отклонения индивида, прописать необходимое лечение или иным способом воздействовать на сознание. Но Парис, входящий в число уникумов (благодаря очень развитым когнитивным способностям), имел счастье не просто читать расшифровку с листочка, но и загрузить эти данные «в себя», тем самым, в прямом смысле слова – сопоставить «Я» с другим человеком, но не персонифицировано, а осознанно наблюдая со стороны. Когда его спрашивали, «как именно он это видит и ощущает?», то описать словами представшую картину было проблематично, ибо каждый норовил имаджинировать сохраняя субъективизм оценки.
«Карина постоянно нервничает. Почти мгновенно отсеивает, избавляется от негативных воспоминаний, нынче подконтрольных. Эмоциональное состояние нестабильное, заметны глобальные перепады настроения в отдельно взятом сегменте. Однако, чётко осознаёт задачу и идёт к ней… притом оная не представляет особой ценности по внутренней шкале. Достижение результата вызывает у неё неимоверное удовольствие. Лишь одна мысль о предстоящем успехе провоцирует колоссальный выброс гормонов. Она упивается своими победами и желает их беспрерывного потока. Умеет конкретно и внятно формулировать направление и выделять ресурсы для скорейшего триумфа». Последние сферы, представшие «взору», показались наиболее разросшимися, предвещая прогрессирующую эмоциональную нестабильность на фоне нескончаемого стресса. При чём, стресс необязательно должен быть внешним, – девушка успешно выдумывала его сама, даже когда обстановка благоволила к спокойной деятельности. Раньше бы это назвали мышлением творческого человека, которое в данных обстоятельствах мешало выполнению заранее предписанных требований, ведь в обществе закрепилось понятие о коллективном труде на всеобщее благо. «Любые, самые мелкие задачи максималист возводит в абсолют, представляя себя Македонским на поле битвы. Но если что-то не получается, то поражение порождает такого же уровня фрустрацию, какой была бы эйфория от мнимой победы…».
Время поджимало, поэтому Парис, не зацикливаясь на одном пациенте, в скором времени перешёл на анализ портрета Гйорта. Куцая картинка была гораздо проще, или, можно сказать, примитивнее: один клубок из тонких нитей, где переплетались красные и синие провода, извиваясь, скрещиваясь в непрерывную форму. Овал пульсировал и подпрыгивал, как молекула ДНК под микроскопом. Вспыльчивость и нетерпеливость, холодный расчёт и долгосрочное планирование – здесь сочетались прямо диаметральные черты и направления, образуя нестандартного и чётко мыслящего человека, который, при этом, постоянно отключал разум и повиновался древним инстинктам, плыл по течению. «Организм очень устал от физических нагрузок, выпавших на его долю. Он всеми силами старается экономить энергию, чтобы не развалиться уже завтра. Меня сильно тревожат последние показатели, свидетельствующие о том, что перекос становится всё более осязаемым… скоро пациент вообще перестанет пользоваться периферийными областями мозга. Индивид не контролирует чрезмерные выбросы гормонов. На активацию весомого количества нейронов тратилось слишком много энергии… на протяжении многих лет. Сейчас защитные образования готовы сдаться».
Парис с привкусом горечи, что был обусловлен тёплыми чувствами испытываемыми к «собрату по несчастью», перешёл к последнему образцу, – самому разностороннему, непохожему на предыдущие. Маркус – извечный капитан и лидер. И всё в кавычках. Его время не пощадило наравне с остальным людским родом. Здесь всё было структурировано и разложено по полочкам, а каждому действию и решению находилось рациональное объяснение и последующий скрупулёзный анализ. Гремучая смесь из переживаний, эмоций, работы на пределе возможностей, уступила место спокойному и размеренному повествованию. Да, он нынче стар, лучшие годы остались далеко позади, но он ещё мог принести пользу ближним. Во всяком случае, носителю удавалось пользоваться самовнушением. «Мужчина скромен, никогда не хотел быть лидером, не жаждал выделяться из толпы. Оставался честен с собой и окружающими. Маркус – добрейшей души человек, ему просто не повезло родиться не в то время и не в том месте. Всегда, когда я заглядываю в его голову, вижу одно и тоже: он не меняется, оставаясь верным своим принципам, построенным на осколках некогда процветающей, добропорядочной империи. Воззрения тянутся от поколения, которое не суждено застать ныне живущим. Доблесть, забота, опека – фундамент и основа „правильного“ характера. Хороший отец, любящий муж… таким запомнят добряка. Нам стоит сохранить наследие и передать» …\\>
Завершив анализ, Парис «схлопнул» остаточные воспоминания, чтобы они не нагружали систему в фоновом режиме. Сколько он спал? Открыв глаза, посмотрел на Карину, по-прежнему лежавшую лицом к стене на том же самом месте. Вокруг стояла гробовая тишина и темнота. Аналитик неспешно сполз с кровати, подошёл к рубильникам, потянул один из них вверх. Желтоватый свет озарил комнату, – заработала половина из предусмотренного инженерами освещения. До сего момента он не обращал внимания на окружение, поэтому, сейчас постарался разглядеть убранство получше.
Комната с рядами двухъярусных кроватей выглядела строго и компактно, но в ней чувствовалась определённая уютная упорядоченность. Каждая кровать встроена в металлические рамы, закреплённые к стене, окружена невысокими перегородками, создающими ощущение уединения для тех, кто отдыхал здесь после тяжелого рабочего дня. Матрасы оказались вполне удобными, с серыми одеялами и узкими подушками, аккуратно сложенными у изголовья. Напротив спальных мест параллельно расположились ряды личных шкафчиков – невысоких, компактных, но достаточно вместительных. Каждый из них – пронумерован и заперт биометрическим замком, – отголоском прошлого, с отсылкой на времена, когда личные вещи стоило оберегать от посягательств клептоманов. На дверцах порой виднелись наклейки, фотографии или маленькие сувениры, придавшие помещению чуточку домашнего тепла. Освещение ощущалось мягким, с регулируемой подсветкой у каждой кровати. В глубине имелась дверь, ведущая в уборную, куда и направился Парис, отрезвев окончательно.
Ванная комната прямо у выхода из «спальни» – совсем небольшая, но функциональная и продуманная до мелочей. Свет включался автоматически при входе, освещая гладкие, светлые узоры из матового пластика. Глубокая раковина с сенсорным краном встроена в стену, а под ней – узкая полка для предметов первой необходимости: мыла, дезинфицирующих салфеток, спиртового раствора и прочих гигиенических принадлежностей. Несколько душевых кабин с дверьми из покрытого тонировкой стекла устроились вдоль левой стены, ровно напротив также огражденных друг от друга тёмными пластиковыми перегородками унитазов. Пожалуй, уборная, – единственное помещение в периметре базы, где был легкий беспорядок: насколько грязных белых полотенец в корзине, банки, расставленные в порядке очереди на полке над раковиной, зубные щётки, бесцеремонно скиданные в общую кучу. Кто-то явно покидал это место в спешке…
Парис неторопливо умылся, даже смог почистить зубы нормальной пастой, а не тем, к чему они привыкли за время полёта. Тут же – фен для волос, убеждавший в присутствии женщин в группе колонистов (но такие вещи всё равно выглядели пережитком). «Нельзя допустить, чтобы команда узнала правду до того, пока я сам не буду в ней уверен», – осмотрев как следует каждый угол и не наткнувшись на интересные открытия, что могли бы пролить свет на происходящее, детектив вытер руки о единственное чистое полотенце и вернулся в жилой отек. Девушка мало-помалу начинала просыпаться, ленно потягиваясь с натянутой улыбкой.
В эту секунду дверь отворилась, а в комнату влетел взбудораженный больше обычного Гйорт:
– Парис, он приходит в себя, тебя ждут в научном отделе прямо сейчас!
– Конечно. Я продиагностировал ваши данные, но обсудим результаты позже. Сколько времени прошло с момента начала переливания?
– Три с половиной часа. Мы с капитаном устроили небольшую пересменку между собой, решили дать тебе отдохнуть как следует, ты нужен группе во всеоружии и бодрым, – он запнулся на полуслове, будто желая что-то добавить, но передумал. – Хотел с тобой лично обкашлять один момент, но это подождёт. Идём же.
Вновь воссоединившаяся двойка, не теряя времени, двинулась проверенным маршрутом к помещению с криокамерами. По дороге Парис не уставая подмечал, насколько же продуктивно поработали люди, занимающиеся здесь обустройством всего и вся. Пространство выверено до миллиметра, но при этом – ничего лишнего. На фоне разношёрстных, в основной своей массе, убогих помещений на Материнской Планете, команда Джека знала, что и для чего они делают, даже в условиях дефицита кадров создавая чёткие, структурированные помещения. «Ода грамотному управлению».
Быстро миновав служебный туннель, они прошли мимо по-прежнему прекрасных цветов, завернули за угол и оказались в отделе крионики. Капитан стоял посреди комнаты, а возле него, на скамейке, расположился человек, плотно укутанный в плёнку из фольги. Он медленно попивал крайне горячий кофе и даже не обратил внимания, когда кто-то ещё оказался рядом. Его слипшиеся волосы блестели от инея, посиневшие пальцы отстукивали мелодию по поверхности кружки, а глаза беспорядочно метались.
– Как прошло, что я пропустил? – поинтересовался Парис, присаживаясь на корточки перед человеком. – Мне требуется провести банальные тесты и с точностью диагностировать состояние субъекта.
– Да погоди ты, гм… дай ему прийти в себя! Джек месяц пролежал в этой штуке, а ты лезешь сразу на амбразуру, – остудил его пыл капитан. – По скромным подсчётам, гм, нужно дать человеку сутки на адаптацию, чтобы мышцы там нормально заработали, нейроны туда-сюда подвигались. Да и ещё, гм, неизвестно, насколько хорошо сработала Машина, восстанавливая когнитивные способности. Ты же сам всё слышал – 87%… гм, а это риск.
– Конечно. Но с оговорками. Такой порядок действий я описывал, отталкиваясь от тепличных условий. Наша ситуация вносит коррективы. Отставание от графика не наверстаешь, следуя разрешённой скорости.
– И ты предлагаешь допрашивать его, гм… со всей строгостью прямо сейчас? Да он и двух слов связать не может!
– Никто никого не собирается допрашивать. Ты же помнишь: номинально он является главным на базе. И мы должны быть благодарны за самопожертвование, которое он и другие люди совершали здесь во имя науки.
– Но если не поторопиться, то мы можем и не успеть помочь тем, кто, возможно, в этом нуждается в данный момент! – вмешался Гйорт. – Я голосую решение всех вопросов на месте. Узнать, хотя бы опосредованно, что и по какой причине пошло не по плану. Кто успел забыть – у нас спасательная миссия, а из живых мы нашли только Джека, да и то…
– Смотрю, вы времени зря не теряли, успели избавиться от тела, – Парис по кругу обошёл капсулы и не заметил там никаких следов покойника. – Давайте только не впутывать Карину, ей тяжело приходится после увиденного. Прибавьте недюжинную фантазию…
– А мы то кайфуем, не иначе. В последнее время, ты стал как-то особенно её защищать… – насторожился Гйорт, то ли в шутку, то ли всерьёз.
– Так всё, вы оба – завязывайте. Нужно, гм… найти компромисс, – Маркус похлопал себя здоровой рукой по ноге, привлекая внимание, – никого не прельщает возможность просидеть здесь ещё несколько суток, но следует впредь действовать рационально, отталкиваясь от имеющихся данных. Гм, не будем искать жертв и виновников, мы все в одной лодке.
Джексон аккуратно поставил кружку с кофе перед собой, устав наблюдать перепалку «дружной» команды, прошептал холодными губами:
– Я в порядке. Почти. Десять минут. Поговорим… – он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Пара простых и бессвязных предложений хрипом отзывались в гортани. Привкус раствора не желал выветриваться, и человек принялся мокро кашлять, роняя влагу.