За горизонт, но не обратно
«Страх, ты ли явился?.. боюсь хрупкой женщины? – он не мог внятно сформулировать описание чужеродного чувства, испытываемого от прямого её взгляда. – Только этого не хватало. Фарс какой-то происходит».
Сзади послышалось шевеление, а Гйорт моментально выплыл из пучины грязных мыслей, вскочил и молниеносно развернулся на месте, выставив перед собой культю, до боли в костяшках сжимающую скальпель. Это всегда происходило подобным образом, – его тело работало куда быстрее, чем голова.
«Да что я творю-то в конце концов, – подумал он, наблюдая, как Маркус приходит в себя и пытается неловкими движениями, будто младенец тянущийся к игрушке, снять с лица кислородную маску. – Надо поискать здесь мощное снотворное, а то усну я в следующий раз только в гробу».
Доза, введённая капитану внутривенно, была не слишком велика и уже через пару минут он мог мыслить в обычном ритме… Чего не скажешь о координации, – движения тучных конечностей давались с трудом. С помощью Гйорта и тех богов, которым вечно посылались мольба и прошения, пациент стянул с себя маску и перевёл тело в сидячее положение. Пальцы на правой руке сжимались, хоть и с большим усилием, чем раньше, а вот всё остальное (выше предплечья), ощущалось одной большой опухолью. Здоровой «половинкой» он передвинул зеркало таким образом, чтобы видеть своё отражение, и, не увидев там ничего криминального, с облегчением прилёг обратно.
– Да, ты лучше поваляйся ещё какое-то время, – резонно подметил Гйорт, стоявший рядом, – красавица всё сделала по высшему разряду, не подкопаешься. Мы с Парисом тоже поработали на славу, вытащили жмуриков проветриться на свежий воздух и прикопали снежком.
– Вы узнали, гм, кем они были?
– Не-а, столько литров крови размазано… не разобрать. Да и не всех мы можем идентифицировать из той группы самостоятельно, давай на чистоту. Ты же знаешь, наша миссия – колонизаторство и размножение, там не до персоналий. Но Парис пробует выяснить. Взял волоски на анализ и работает с камерами, может, записи какие остались… – он почему-то решил, что сейчас лучший момент чтобы закурить. Но откуда это взялось у него в голове, если про сигареты и табак он знал только из рассказов?
– Уснуть точно не получится, поэтому, гм, будь так добр, – передай мне вещи со стула. Немного приду в себя и присоединюсь к вам, – Маркус старался говорить медленно и чётко, а остаточный эффект анестезии тлел на губах, проваливаясь в трещинки, создавая странный, песочный привкус.
– Не лежится тебе на одном месте. Аккуратнее, а то похудеешь!
– Не дождёшься.
Гйорт переставил стул максимально близко к кушетке, ещё раз глянул на капитана и отправился к остальным, не до конца закрыв за собой дверь.
Застать спутников удалось склонившимися над какой-то блеклой бумажной картой, разложенной посреди стола у местного ресепшена. По виду, она была найдена не цельным полотном, а обрывками. Некоторые элементы (по задумке составителя должны отображать поверхность планеты, расположенную за пределами пещеры) отсутствовали. Также, значительные части оказались либо стерты ластиком, либо замазаны штрихом, пока не ясно, из каких соображений. Парис уверенно ткнул пальцем в самое основание (юг), затем провёл чуть выше:
– Зашли мы, определённо, с этой стороны. Есть пометки «Е» то бишь Entrance, вход. Единственный ли?… предстоит выяснить. «H» – точно холл… приёмная, как вам больше нравится. «M» – ну, вы понимаете, медицинский отсек, – он указал налево, видимо, относя своих попутчиков к классу «особо одарённых». Те лишь поморщились от излишних уточнений. – По другую сторону, напротив операционной, – склад. Наименование удалено, но я позволю себе наглость… – на бумаге появилось новое обозначение в виде буквы S. – Позади нас располагается проход, ведущий в основные части сего прекрасного заведения: жилые отсеки, в количестве одной штуки; научный отдел современной гидропоники; и ещё два помещения, размером не превышающих эту комнату, без обозначений. Перед вылетом я подгружал данные Джексона… не уверен, что это – последняя, актуальная итерация. Но там, в дебрях базы, вполне могут найтись более подробные, свежие чертежи.
– И куда ты их подгружал, когда они станут доступны на всеобщее обозрение? – Гйорт криво-косо прищурился, до сих пор изображая героя боевиков, будто во рту у него колыхалась огромная папироса.
– К себе в мозг, разумеется. В условиях полного покоя, расшифровка такого объёма данных занимает не больше часа. Но ввиду того, что мне пришлось совершать очень много телодвижений, а также расчётов, связанных с нашим текущим положением, ожидать их стоит… через пару-тройку часов, – Парис спокойным взглядом обвёл собеседников, на гримасах которых прослеживалось недоверие. – Вы же знаете… стандартная процедура. Мы проходили, обсуждали теорию сотню раз, я объяснял вам, что да как работает, – он выдержал паузу: – Логично предположить, что удивление на ваших лицах должно смениться пониманием.
– Это не удивление, Эйнштейн, це раздражение, – Гйорт с нескрываемым выражением глубокого презрения отошёл от стола и направился к складу, ища, чем бы занять руки.
– И как у тебя постоянно получается доводить окружающих? – изобразила замешательство Карина.
– Ваша беседа в хирургическом отделении тоже прошла не лучшим образом, или мне кажется? – парировал выпад Парис. – С моей точки зрения я объясняю всё максимально доходчиво и просто, без излишнего нагромождения. Прямолинейно и скупо? Возможно. Но это – самый продуктивный способ донести нужную информацию в кратчайший срок. Его же неосознанное желание – поделиться с кем-то колющей болью, ведь он считает, что «откровения» смогут облегчить страдания.
Карина закатила глаза:
– В этом то и дело: ты не чувствуешь колебаний психики собеседника, не можешь вовремя считать мимику или понять подтекст в изменённом тембре голоса. Ты – бездушная машина. Аляповатый биоробот без чипа. Разумеется, я не могу залезть тебе в голову и увидеть, осознать происходящее, но ты то часто залазишь в чужие… – она активно жестикулировала. – Но ничего толком не понимаешь.
– Я анализирую.
– Познание эмоционального фона, – это, блин, не анализ. Обычные люди всегда будут руководствоваться эмоциями и чистым субъективизмом. А ты в этот момент что-то пытаешься просчитать и натянуть сверху скелета свою мантию рациональности… – Карина махнула рукой. – Не хотелось бы остаться с тобой наедине в комнате без окон. Так и задохнуться можно!
– Учту твои замечания, – кивнул он, наблюдая, как девушка удаляется в сторону выхода, виляя бёдрами. Похоже, любопытство пересилило, и она решила глянуть, что же там случилось с разлагающимися трупами.
Парис обернулся и подошёл к большому зеркалу, висящему у прохода, ведущего в основную часть базы. Он повернул голову на бок и провёл пальцем по короткой щетине. Острые скулы и длинный подбородок выдавали в образе того стереотипичного интеллигента, коим можно было бы представить себе учёного или мудрого педагога. Узко посаженные маленькие глаза и широкий лоб… для полной картины не хватало только круглых очков, которые он, разумеется, не носил. Рыжая копна густых, но коротко стриженых волос немного выбивалась из общего портрета, скорее, отсылая к безумным и лихим алхимикам. Самое же главное находилось в голове, – и он это знал.
То, как внешняя оболочка выглядит для окружающих – совершенно не заботило индивида. Дикой и фантасмагоричной казалась лишь мысль о том, что люди фанатично зацикливались на внешности, меняли лицо и тело пластическими операциями, дабы нравиться рандомным соплеменникам. Он внимательно изучал историю возникновения и развития данного пласта культуры, вплоть до самого пика и исчезновения, но так и не смог понять мотивов, двигающих людей в сомнительном направлении. «Вся чувствительность, влюблённость да ненависть… вот к чему привели низменные пороки, доставшиеся от братьев наших меньших. Гламурная обёртка фантика к пустой конфете внутри», – размышлял Парис, впервые попытавшись как-то оценить свою физиономию в контексте общей привлекательности, ныне ставшей обузой и причиной насмешек.
В это же время Маркус с трудом сполз со своей кушетки и ступал тяжёлыми ботинками по идеальному полу медицинского отсека. Мышцы ещё не восстановились и ему приходилось заново учиться ходить. Шаркая ногами, он сумел добраться до дальнего угла комнаты, усесться за стационарный компьютер, вытянув опухшие конечности.
Подобрать логин и пароль Евы у него получилось без особого труда, ведь здесь не имелось биометрического подтверждения личности, а значит – не хранилось ничего особенно ценного или конфиденциального. На рабочем столе отобразилось всего две папки: первая содержала научную ерундистику, характеристики планеты, устройство сканера и прочую, дюже полезную информацию; вторая же заинтересовала его куда сильнее, и, помусолив курсором, он запустил единственный видеофайл, которых не видел уже добрый десяток лет…
«…Ева глядела в объектив, пытаясь выставить свет под нужным углом. Её любознательные голубые глаза были преисполнены радостью и теплотой, а бледная кожа отражала редкие фотоны.
– Ура! У меня получится записать сообщение, хотя подобное не практиковалось давненько… внесём какое-то разнообразие, – дама скромно улыбнулась, понимая, что разговаривает с экраном. – Не знаю, буду ли я ещё прибегать к таким эфирам, но ощущения необычные…
Она замешкалась, отвернулась, прокатившись на стуле с колёсиками зарылась в нагромождение шкафов, разбирая пачку бумаг. Наконец, обнаружив искомое в одном из выдвижных ящиков, вернулась за стол.
– Хочу похвастаться! Это – первая в своём роде карта нашей скромной базы, а также ближайших рубежей. В перспективе планирую расширить географию, описать поверхность, но сейчас – проход завалило, что иногда случается, он, потом, расчищается самостоятельно, когда задувают западные ветра. Пока придётся чуть-чуть повременить. Как раз хотела отыскать дополнительный выход с противоположной стороны – не могут же пещеры тянуться бесконечно! – озвучивая грандиозные планы, Ева, поразмыслив, опустилась к более приземлённым вещам: – Что-ж, теперь настало время заняться написанием протокола безопасности.
Пролистав блокнот, лежащий внизу стола, добавила:
– Мы закончили обустройство медицинского отсека, получилось куда лучше, чем я себе представляла. Самое современное оборудование, запас лекарств на все случаи жизни! Конечно, я надеюсь, что препараты не пригодятся, а Ренессанс останется самой здоровой станцией из существовавших… Могу только догадываться, в каком восторге был бы Марки, увидев красоту воочию, – девушка почесала нос тонкими пальцами с безупречным маникюром. – К сожалению, их разногласия с Джеком не позволили нам оказаться здесь вместе…».
Сообщение закончилось также внезапно, как и началось. Маркус пересмотрел его ещё пару раз, касаясь матрицы квадратного монитора кончиками пальцев.
– Я разыщу тебя, чего бы это не стоило… обещаю, – он выключил компьютер, и, не желая задерживаться, двинулся к выходу в холл, разминаясь поочерёдными наклонами. Когда дверь медицинского отсека открылась, а капитан тяжёлым шагом переступил порог, то почувствовал головокружение, – вестибулярный аппарат по-прежнему шалил. Он кое-как сумел натянуть на себя термобельё, скафандр же, разобранный по частям, нёс в левой, рабочей руке.
– Покажешь мне, гм… что у них осталось на складе? – обратился он к Парису, более трезвым взглядом, чем до операции, оценивая помещение, – слышал, Джексон прибрал к рукам немало интересных вещичек, покидая Материнскую Планету. Гм… вот скандал то разразился.
– При всём уважении, думается, тебе лучше отдохнуть ещё немного, пока есть возможность. Выглядишь неважно.
– Надо двигаться дальше, и так сидите тут без дела. Вовсе нет желания, гм… застревать здесь надолго, – разминая шею Маркус ощутил, что давление внутри черепной коробки начинает потихоньку спадать. – За меня не беспокойся, просто исключу физические упражнения из своего обихода на ближайшее время.
– А ты когда-то занимался подобным? – искренне удивился Парис.
– Да уж, самый умный человек в галактике, а элементарный сарказм отличить не может! Гм, дежавю… – капитан разложил части скафандра на стул, – идём, проведаем коллег.
Дверь, ведущая на склад, предстала куда более массивной, чем те, что соединяли холл с другими отсеками… но на этом меры безопасности заканчивались. Само же хранилище являлось вполне обычным, тривиальным, как две капли воды походящим на аналогичные на Материнской Планете: слабоосвещённое помещение с высокими стеллажами, прочно закреплёнными к стенам, занимающими большую часть пространства и тянущимися от пола до потолка. Все полки покрыты специальным антикоррозийным слоем – устойчивым к вакууму и перепаду температур. На верхних ярусах размещены устройства и запчасти для работы в условиях нулевой гравитации, чуть ниже – запасные детали шаттлов и планетоходов. У самой земли – наиболее часто используемые вещи, вроде контейнеров с частями буровых установок, манипуляторов и захватов, деталей крепления к грунту. Кабеля, крепёжные элементы, листы алюминия и прочая мелочь лежат в отдельном, широком поддоне в дальнем уголке.
– Окружение имеет на порядок более цивильный вид, чем на нашей посудине, дрейфующей на орбите, – их встретил Гйорт, успевший перетащить несколько тяжёлых коробок ко входу. – Джек реально постарался.
– Твой укор в мою персону очевиден, – Маркус нахмурился. – Понимаю, гм… мы бы все хотели что-то существенно изменить в лучшую сторону, но иногда обстоятельства диктуют правила.
– Капитан, капитан, ты просто ленивая жопа, вот и весь секрет. Махнуть вас с Джеком местами – и никакой экспедиции бы не случилось. Мы бы покорно ждали своей очереди чтобы сдохнуть, и никуда не дёргались. Человек нетривиального склада ума… он продумал всё наперёд!
– Я размышляю о людях, особенно… гм, близких мне, стараюсь сделать как лучше для них. В отличие от Джексона, мной не движет корыстная жажда выделиться и прославиться. Можно относиться по-разному к этим подходам, они кардинально противоположны. Но не надо принижать меня только за то, гм, что я не соответствую твоим выдуманным идеалам о храбром и бесстрашном лидере, готовому бросить всех в жерло, лишь бы о нём сложили пару примитивных легенд. – Маркус двинулся рассматривать стеллажи, всем видом демонстрируя окончание очередной бессмысленной перепалки.
Гйорт со скепсисом цокнул языком:
– Я обыскался уже… вылизал каждый миллиметр, обнюхал каждую дырку – ничего полезного. Не знаю, куда местные жители определили знаменитые криокамеры (или криокапсулы?) … в целом как-то похер, ты меня понял. Но здесь их нет.
– Сейчас они нам ни к чему, лучше пару простых баллонов кислорода, притом полных. Станция подзарядки, та, что в шлюзе, имеет кучу ограничений и почти выдохлась, – отвечал Парис, одновременно пересчитывая остатки, разбросанные по полкам. – Будем решать проблемы по мере их поступления. Пусть он спокойно закончит ревизию, и нужно продвигаться дальше. Мы не достигли цели.
– В том то и загвоздка – конкретной цели у нас нет. Мы просто как собаки: гонимся за машиной и не знаем, что будем делать, когда догоним. Или ты снова от меня что-то утаил… – с ноткой грусти в голосе размышлял Гйорт.
– Это ты где такое вычитал?
– Да уж и не вспомню. Сам знаешь, чем нас только не пичкали. Твою голову, моё тело. Что-то сохранилось… но толком и не разобрать, что именно.
Передатчик на груди едва заметно пискнул, привлекая внимание носителя. Парис с интересом поглядел на него, затем взял в руки и прислушался. На той стороне раздавалось лишь шипение помех да гробовая тишина. «Очень странно, ведь мы поймали похожий сигнал, когда только подходили к пещере, но тоже без конкретных зацепок».
– Нам нужно идти. В командном центре получится выслать отчёт и запеленговать того, кто пытается выйти на переговорную линию. Что в этих коробках, которые ты притащил? – Парис остановил на секунду Гйорта, ведь тот уже намылился покинуть помещение.
– Баллоны! О них я догадался и без твоего напоминания… а также мелкая электроника и какие-то старые записи. Может, пригодятся, – он развёл руками и в таком изысканном положении, спиной, двинулся дальше. – А если честно: мне просто хотелось размяться. Скучно с вами, надо подбросить адреналина в печь!
Парис, следуя примеру напарника, провёл собственное расследование. Ничего толком не обнаружив (только запертый сейф в самом дальнем углу), он решил отложить ревизию на неопределенный срок.
Одновременно с тем, как группа вернулась в холл со склада, туда вошла и Карина, видимо, закончившая осмотр тел, выброшенных за пределы помещения. Вид у исследователя был на удивление жизнерадостный, будто особа внезапно встретила старого знакомого со школьного выпускного. Заметив Маркуса, девушка моментально оказалась рядом и стала расспрашивать о самочувствии: когда он пришёл в себя, правильно ли она рассчитала дозировку, где болит и насколько беспокоит. Тот лишь с улыбкой поблагодарил её за хорошую работу и ответил, что ещё придётся потерпеть, прежде чем он полноценно восстановится. Вновь воссоединившаяся команда крайний раз осмотрела карту, хотя, ошибиться в дальнейшем направлении было достаточно проблематично. Капитан символически перекрестил всех левой рукой (ну и стыд), и они выдвинулись по туннелю к следующей точке, которой служила стандартная перемычка. От неё в разные стороны расползались три идентичных коридора. Первоочерёдно, проведя внеплановое собрание, коллегиально решили проверить отдел исследований, ведь там, ко всему прочему, находился командный центр.
Туннель или желоб, ведущий в нужную точку, практически ничем не отличался от аналогичных на Аллаисе, ведь человечество пребывало на том этапе, когда места разнообразию и изыскам не находилось, поэтому, стены и потолки любого строения выглядели похожими друг на друга как две капли воды. Добрались они достаточно быстро: даже капитан, ещё не отошедший от наркоза, не тормозил группу, собрав всю волю в кулак и направив доступные ресурсы организма в свои ноги.
– Надеюсь, гм, местные сохранили для нас местечко в райском саду, – с иронией пробормотал он, наблюдая красоту, представшую перед их взором.
– Какой интересный материал, – восхищалась Карина, проводя рукой по идеально ровной, белой стене. Поверхность одновременно тонкая, очень прочная, а наощупь – словно высечена из мрамора. Сразу установить состав сырья, применяемого в изготовлении, не удавалось.
Парис с удовольствием разглядывал окружение. Здесь пища для глаз имелась не только с эстетической, но и с познавательной стороны. Научный отдел обладал комфортной, практически земной (отклонения в пределах 0,2%) гравитацией. Прекрасно воссозданное для исследований в области ботаники, агрономии и изучения пород пространство, в котором поддерживаются условия, способствующие развитию почвы, проводятся эксперименты по адаптации культур к неблагоприятным условиям среды.
Площадь разделена на несколько равноразмерных подкомнат – каждая из них служит в угоду поэтапного исследования. Большую часть занимают гидропонные и аэропонные установки – в них живут специфичные растения, чьи имена списаны с аналогов Земной эпохи. Полки располагаются на многоуровневых стеллажах (высотой около полутора метров), где любая деталь оснащена системой искусственного освещения: светильники и крошечные лампочки с регулируемой интенсивностью, спектром излучения имитируют солнечный свет, обеспечивая фотосинтез и стимулируя рост. В режиме реального времени происходит смена цикла «день-ночь», что особенно важно для биологических процессов.
– Как давно я не видел настоящих цветов, гм… – Маркус с возбуждённым видом дотронулся до листочка одного из растений. – Это помещение оформлено даже лучше остальных!
– Скажу тебе больше: кто-то и вовсе их никогда не видел, – Гйорт принюхивался, отмечая, что и пахнет здесь прекрасно. После гнилого воздуха в холле и искусственной циркуляции внутри скафандра, – невероятно приятное чувство свободы, возникающее у мыслящего человека при единении с природой.
– Там дальше тоже что-то есть, – воодушевлённая девушка давала волю эмоциям. – Такое действительно бывает раз в жизни! Пойдём посмотрим!
Она потянула Париса за рукав, приглашая прогуляться вместе. За небольшим поворотом, плавно перетекающим в смежное помещение, где находилась сама лаборатория, визуальное пиршество не прекращалось. Микроскопы, спектрометры и множество другого оборудования для анализа состава поверхности, выявления патогенов, наблюдения за растениями на клеточном уровне, – всё это в изобилии располагалось на длинных прямоугольных столах. На полу: контейнеры с образцами различных видов почвы и субстратами, добытыми в ходе вылазок на поверхность.
Парис наблюдал красоту опосредованно, боковым зрением, а основной фокус его внимания был направлен на девушку, буквально пустившуюся в пляс.
– Ты выглядишь очень счастливой, поразительно. Уловив надежду, преображаешься. Будто не случилось всего того ужаса…
– Просто чувствую вкус жизни. Ты улавливаешь, что значит жить здесь и сейчас? Не в вероятностях и расчётах, не думая о том, что будет завтра, не стараясь кому-то угодить, понравиться… – она цвела как первый яркий стебель, пробившийся через весенний снег и получивший всё внимание мира. Её губы были слегка приоткрыты, длинные и тёмные ресницы колыхались при повороте головы. – Знаю… не понимаешь. Но я постараюсь сделать из тебя человека. Не ради себя, это не эгоистичное желание, не подумай. Ради нас всех! – он хотел возразить, но девушка приложила палец к его губам, смотрела так, что вот-вот – и в голове образуется отверстие от испепеляющего взгляда чёрных бездонных глаз. – Ты поймёшь позже. Но никому не говори, пусть это станет нашим малюсеньким секретиком, идёт?
Не дожидаясь ответа, она выскользнула из комнаты, оставив Париса в недоумении и одиночестве наслаждаться белыми безупречными стенами да потолками. Все знания человеческой цивилизации сконцентрировались здесь, где кучка отшельников начала новую веху не побоявшись сбежать от тлеющего и разлагающегося осколка общества, обосновавшегося на Материнской Планете, именующего себя Церковью… И лишь он один из команды, отправленной на спасательную миссию знал, что цель визита – вовсе не спасение жизней отколовшихся людей, самостоятельно выбравших свою судьбу, бросивших родной дом ради призрачной возможности в холодных, острых песках, вдалеке от глаз.
Парис настолько глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил и не услышал, как мимо него уверенной и отточенной походкой прошагал капитан. Похоже, его окончательно отпустило, раз движения снова стали отдавать армейской выучкой. Однако, остаточный эффект препаратов иногда проявлялся в резких, дёрганных перемещениях лиловых зрачков.
– Очень много полезных инструментов, ценной информации… – попробовал вернуться в обычный ритм Парис, хотя перед его глазами на белом холсте ровных стен по-прежнему витал силуэт девушки в чёрном, танцующей медленный, завораживающий танец. Её кудрявые и длинные волосы спадали до пояса, создавали узоры из следов, оставленных полосами на молочного цвета фоне. – Вижу, все в восторге от здешнего фэншуя.
– Думаю, гм… мы совершаем непозволительное количество ошибок, – Маркус вытер губы о салфетку и заметил, что никаких отметин на ней не осталось. – Нужно сосредоточиться, особенно тебе. Не просто так я лоббировал именно твою кандидатуру на эту миссию, – он бросил бумажку в мусорку, – а с одной единственной целью, – мне нужны твои знания, гм, твоя концентрация.
– Ты не будешь разочарован, уверяю.
Парис не стал спорить с капитаном, который очень сильно заблуждался в своих суждениях по поводу того, кто и по какому принципу набирал спасательную команду. Но в текущих реалиях его незнание, скорее, являлось преимуществом.
Маркус расхаживал по комнате, что-то вымерял и глазел по углам, создавая видимость крайне занятого человека. Наверное, он ждал от Париса какого-то более осмысленного ответа, но пока тот думал, их из размеренного состояния вывел громкий крик, доносившийся откуда-то из-за угла.
Бросив обсуждение проблем насущных на полуслове, они устремились к источнику звука, напрочь позабыв контекст беседы. Бежать пришлось недолго: буквально у входа в соседнее помещение парочка едва не столкнулась с Гйортом, подоспевшим в ту же секунду. На первый взгляд, картина, представшая их взору, сбивала с толку: посреди овального вида комнаты на коленях стояла Карина, закрыв лицо руками и плакала. Подняв голову, интрудеры увидели всю картину целиком: длинные трубки тянулись вдоль потолка по периметру всей полусферы, штифтов фиксации явно не хватало, поэтому в некоторых местах провода провисали, норовя ускользнуть вниз; упитанные каналы, словно прилипшие черви, предназначенные для передачи азота, брали своё начало от горизонтально установленных баков, спрятанных у дальней стены. Обволакивая пространство и нависая над посетителями, они присоединялись к двум криогенным капсулам, расположенных ровно на экваторе зала. Эти монструозные по своему виду изобретения занимали много места, вытянувшись от пола до самого верха, цепляя макушкой идеальную по форме крышу.