Юность

Алекс стоял слишком близко, мне пришлось выпить еще бокал. В голову, будто что-то ударило. Я рефлекторно вцепилась в руку Алекса, чтобы не упасть. Он потянула меня за собой, держа за два пальца. Сев на диван, я была без понятия, откуда там был диван, он потянул меня к себе. Я попыталась упереться руками и сопротивляться, но тело было обессилено. Я села к нему на колени лицом к лицу. Алекс приблизился и заправил волосы с одной сторону за ухо. Меня тошнило. Приблизившись еще сильнее, он обхватил мое лицо обеими руками и коснулся губ. Я стала вырываться и попыталась ударить его по лицу, но он крепко сжимал мои руки, сгибая их в стороны и держа, как можно дальше от тела. Он целовал мои губы, целовал мне шею. Из-за алкоголя у меня участился пульс, я не могла нормально дышать, заглатывая воздух ртом.

“Ты должна ему отомстить,”– прошептал он.

“Я н.. не хочу, пусти меня!”

Я уперлась руками ему в грудь, но он так сильно прижал меня к себе, что я не могла встать. Отпустив руки, он развязал огромный красный бант на моих брюках и запустил пальцы мне в волосы. Я изогнула шею, но Алекс был намного сильнее меня. Я напрягала мышцы ног и живота, пальцами сжимала футболку на Алексе, хотя, не собиралась этого делать. Я медленно соображала, поэтому не заметила, как он обхватил меня и резко перевернул на спину, прижимая к себе мою согнутую ногу. Я лежала головой на подушке, а свободной ногой пыталась упираться в подлокотник дивана, но Алекс не останавливаясь целовал меня, не выпуская губ. Я уже по настоящему задыхалась, не могла дышать. Он отвел мои руки за голову, крепко сжимая запястья. Я была обездвижена. Расстегнув другой рукой пуговицу на моих брюках, он попытался их стянуть. В тот момент в меня вселилась неимоверная сила, я пыталась кричать сквозь поцелуи, чтобы меня услышали, но мы были в классе, находящемся далеко от зала мероприятия. У меня не было шансов быть услышанной… Он сильнее сжал мою ногу. Я чувствовала, как глаза становились важными, за ними щеки, нос и губы. Я плакала и больше не могла сопротивляться.

Услышав, каким-то образом, звуки в коридоре, я стала кричать еще громче. Краем глаза я заметила, как ручка двери задергалась. Сил кричать больше не было. Зажмурив глаза, я почувствовала холодок, доносившийся из коридора. Кто-то открыл дверь. Алекс мгновенно вскочил с меня и выбежал из кабинета. Я поднялась на локтях и застыла на месте. Дыхание сбилось, и грудь вздымалась рывками. У меня были заплаканные глаза и потекшая тушь. Вытерев тыльной стороной руки губы, я заметила на ней след от ярко-красной помады. Я поставила дрожащие ноги на пол и встала. Меня трясло, тело сгибалось. Испуганно опустив глаза, я нащупала красный пояс и завязала небрежный бант с лентами разной длины. В дверях стоял Мистер Фримен и Оскар…

“Мистер Фримен, мне кажется, мы зря отвлекли девушку. Пойдемте побеседуем в другое место…”

“Мисс Коннор, я очень надеюсь в скором времени услышать объяснения, а пока познакомьтесь с Мистером Грином – владельцем вашего проекта.”

“Нет,”– на выдохе еле произнесла я.

И Оскар и Мистер Фримен удалились, оставив меня одну. Я спохватилась и выбежала вслед за ними.

“Стойте, прошу..”

“Мисс Коннор, приведите себя в порядок и не смейте появляться на камерах в подобном виде.”

“Мне нужно с вами поговорить, сейчас..!”

“Мисс Коннор, Мистер Фримен скоро освободится. Прошу подождать немного,” -сдавленно произнес Оскар.

“Все не так!”

“Еще одна подобная выходка, и я вас отчислю. Убирайтесь с моих глаз!”

Мистер Фримен быстрым шагом удалился к гостям. Еще некоторое время Оскар молча смотрел на меня. На его лице все было написано. Уголки губ были опущены, он напрягал и расслаблял скулы, отводя глаза в сторону. Он жалостливо смотрел на меня, будто все понимал и давно смирился с этим. Но он ничего мне не говорил, просто смотрел. Тем еще хуже было, его глаза говорили больше. Он просто не мог найти слов, не мог говорить. В нем все умерло в один миг. Но он был выше всего этого, он не подал виду, что знал меня, он не унижал и не упрекал. Грустно усмехнувшись, он покачала головой и, быстро поморгав, ушел за ректором. Мысли путались у меня в голове, я не должна была его отпускать, но я не могла… Он бы не поверил, он слишком много видел. Дождавшись, когда он ушел, я схватилась за волосы и согнулась, сев на корточки. Я кричала без слов. Слезы мешали смотреть и дышать. Я умирала…

Саммер нашла меня у колонн. Обняв за плечи, она проводила меня к машине и позвала Дэна. Всю дорогу я смотрела в окно, считая деревья и следя за тем, как изгибалась дорога. Никто из них не решился со мной заговорить и за это я была им благодарна.

К вечеру мы подъехали к дому. Ребята остановились у меня. Отдав им ключи, я затормозила у подъезда.

“Я пройдусь за соком,” – хрипло сказала я.

Я засунула руки в карманы и пошла в другую сторону от ближайшего магазина.

Глава 26

Дорога была вымощена булыжниками, местами виднелся мох. Солнце близилось к закату. Будь я в другом состоянии и при других обстоятельствах, я бы с радостью поехала на пляж смотреть закат, сходила бы в пекарню, поела бы традиционной португальской выпечки, но это были бы другие обстоятельства и другая я. Все, что случилось, уже случилось. Я не хотела, чтобы кто-то из близких узнал. Я бы не выдержала этого психологического давления с их стороны, каждый раз их появление напоминало бы мне о том, как я поступила с Оскаром. Вспоминая его реакцию, у меня наворачивались слезы, никто в моей жизни не повел бы себя так воспитанно, не проявил бы такого уважения, как он ко мне. Он не знал правды, но незнание не освобождало его душу, голову и сердце от увиденного. Он совершил поступок, достойный самого галантного мужчины на всей планете. Я не хотела оправдываться перед ним, по крайней мере, Алекс не успел ничего сделать, значит, даже тут Оскар спас меня.

Я присела на каменный выступ на площади у фонтана. Солнце еще освещало это место. Я находилась практически над целым городом, но от этого одиночество росло, оно заполняло меня изнутри, сжигало до последней клеточки организма. Я не хотела больше чувствовать…

Копаясь в сумке, я искала зеркальце, чтобы посмотреть на этот жуткий ‘макияж’. Моя рука наткнулась на что-то пластиковое с резиновыми вставками. Отложив сумку в сторону, я положила себе в ладонь маленького динозаврика – нашего с Оскаром Алекса.

Алекса между нами.

Я больше не могла слышать это имя.

Убрав ключи обратно, я вскочила и побежала к дому. В моей квартире горел свет, балкон был открыт. Интересно, что делали Саммер и Дэн?

“Простите,” – прошептала я.

Мой шепот разнесся эхом по всей Синтре. Я спряталась под козырьком и тихо пробралась на импровизированную парковку у старого кафе. Здесь стоял мой скутер. Перекинув ногу, я надела матовый шлем, не застегивая ремешок, он свободно болтался на голове. Вставив ключ, я резко повернула его. Раздался звук мотора, зажглись фары. Вытерев нос рукой, я смахнула, вновь набежавшие, слезы и убрала подножку.

Скутер несся стремительно. Мимо пролетали дома, магазины, рестораны. Я вспоминала, как Оскар подарил мне его, как мы вместе летели по трассе, когда ветер с сумасшедшей силой бил в лицо, когда, точно также, как сейчас, садилось солнце, город погружался в дымку, когда запах океана наполнял легкие и когда после той поездки случилась самая главная ночь в моей жизни… Управляя и, одновременно, вытирая слезы и размазывая окончательно тушь, я на скорости объезжала по встречке машины, к черту нарушала все правила и пересекала двойную сплошную. Мои всхлипы казались громче звуков трассы. Я плакала, облизывая соленые губы. Щеки и веки начинало щипать. Волосы трепало прямо в лицо, я ничего не видела, не видела дорогу. Перед глазами все плыло. Я убегала. Убегала от себя самой. На край света. В прямом смысле этого слова..!

Затормозив у мыса Рока, где каждый вечер собирались байкеры, я спустилась на скутере вниз по скалам, переехав обвисший забор со знаком ‘Stop’. В этом месте ощущалась настоящая сила ветра, океана и стихии. До воды оставалось несколько метров вниз.

Я слезла со скутера, скинула шлем и немного прошлась. Присела на корточки, вытерла лицо и на секунду остановилась. Остановилась в жизни. Замерла. Вернувшись к скутеру, я нацепила шлем и крепко взялась за руль. Пальцы впивались до боли. Прикусив губу со всей силы, я максимально надавила на газ и закрыла глаза. Скутер несся с максимальной смертельной скоростью. Он несся вниз. Несся с обрыва в бушующий океан. Я не знала, сколько проходил полет, но я успела открыть глаза и понять, что летела в пропасть, что слышала, видела, дышала, любила, жила… в последний раз. Но я так хотела жить! Чем дольше я летела, тем сильнее сжимала руль. У меня было критически мало времени, чтобы продумать малейшие шансы на выживание. Под конец, я отпустила скутер и обхватив шлем руками, прижала его к голове, зажмурилась и подтянула колени к груди. У меня не было времени думать..! Услышав треск, разбившегося о скалы скутера, я почувствовала боль, я должна была разбиться точно также.

Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите…

Я слишком хотела жить. Решая покончить с собой, мы делаем хуже только себе. У себя в голове я статично повторяла одни и те же слова. Я просила прощения за то, что решила временную проблему вечным решением. Мне было уже все равно, но здесь, на Земле, я оставляла всех, кто любил меня. Я была виновата в том, что сломала жизни 5 человек.

Мама…

Папа…

Итан…

Саммер…

Дэн…

Оскар…

Я сделала последний вдох. Холодная вода обволокла мое тело, как прочная пленка. Я попала в вакуум, в аквариум, в вазу, в зеркало. В какой-то момент я расслабила тело. Крошечные пузырьки воздуха облепляли мое тело, а затем стремительно поднимались на поверхность. Я погружалась все глубже и глубже. Меня тянуло ко дну, как бездушный камень. Вода проникала внутрь меня. В рот, в нос, в уши, в глаза. Я не дышала, не чувствовала. Я просто закрыла глаза…

Я хотела жить.

Глава 27

Мне надоело писать отчеты. Они этого больше не стоят. Я не могу писать. Не хочу.

Не исчезай. Дай мне свою ладонь.

На ней написан я – я в это верю.

Тем и страшна последняя любовь,

что это не любовь, а страх потери.[5 - Евгений Евтушенко, “Не исчезай”.]

Мэгги,

Я пишу тебе это письмо, потому что не знаю, что еще сделать, чтобы ты услышала меня. Как еще я могу прикоснуться к твоему, разбитому на кусочки, сердечку..? Я подумал, прости, если ошибся, что большей близости, чем та, что была между нами, не способен иметь никто, даже самые влюбленные, раздирающие от страсти друг друга, люди не достойны того, что было между нами. Именно поэтому, я имел наглости сказать, что Ты часть меня, а я часть Тебя. Именно поэтому, я пишу письмо.