Юность

“Вот поэтому я и не хотел идти. Это наше с тобой первое свидание, а не вечер глупых воспоминаний.”

“То, что касается тебя, не может быть глупым, к тому же, оно, ведь, не последнее, так?”

Оскар остановился и тормознул меня. Он часто дышал и испуганно смотрел на меня, стало видно ключицу. Обхватив мое лицо руками, он подошел ближе, между нами было 3 сантиметра. Его взгляд был направлен мне на губы. Он сглотнул.

“Я никогда тебя не оставлю. Ни на минуту своей жизни, слышишь?” Прошептал он.

Его пальцы поглаживали кожу на шее и щеках, едва надавливая. Я коснулась его головы, волос и уха. Все, что я видела, это большие красивые глаза с глубоким нежным взглядом, в которых отражались огоньки. Улыбнувшись, я дотронулась губами до его губ и закрыла глаза. Он ответил. Наши поцелуи были короткими, но другими, не такими, как раньше. Будто, это были совершенно другие губы. Я таких еще не целовала. Мы стояли посреди парка, около тира, не выпуская друг друга. Мне было холодно, вся кожа покрылась мурашками, но мне нравилось стоять здесь и быть рядом с Оскаром, слушая, как шелестят деревья.

Глава 20

0 дней до урожая моркови

Я лежала на животе. Натянув на плечи одеяло, я засунула руки под подушки и, согнув левое колено, прижалась щекой к подушке. Солнце светило и грело, даже, через тент. Я высунула стопы из под одеяла и нащупала прохладное место на кровати. Перевернувшись на спину, я вытянула руки и ноги и приоткрыла глаза. Оскара рядом не было. Я поднялась на локтях, сонно оглянула часть комнаты, видную из палатки, и села, подтянув колени к груди. Потерев голые плечи, я сдвинулась на край постели и выглянула. Я была одна. Перекинув распущенные волосы на другую сторону, я сползла и поднялась на ноги. Сонно доковыляв до ванной, я захлопнула дверь и открыла кран. Набрав холодной воды, я брызнула в лицо. Капельки воды стекали с носа, губ и ресниц. Я услышала, как захлопнулась дверь. Сняв с крючка полотенце, я вышла в коридор. Передо мной стоял Оскар.

“Доброе утро!”

“Д.. доброе, где ты был?”

“Кое-что готовил. Собирайся, завтрак начинается через 7 минут!”

Я забралась с ногами на кровать и провела рукой по складкам смятой постели, в которой еще осталось тепло тела. Она хранила мои сны, которые, благодаря Оскару, перестали быть кошмарными. Он мельтешил по комнате, что-то собирая в большой рюкзак. Кинув мне мою одежду, он вышел на террасу, кому-то звоня. Я переоделась из длинной футболки в горчичный комбинезон с вышитой ромашкой и надела белые кеды. Выглянув на террасу к Оскару, я наклонила голову набок, держась за дверной косяк и вопросительно на него посмотрела.

“Готова? Идем на завтрак,” сунул телефон в карман, зашел в комнату, а затем вышел в коридор.

“Я тебя не понимаю, куда ты собрался?” Догоняя его у лифта и натягивая тонкий бежевый кардиган, спросила я.

“Зато, я все понял…”

Мы позавтракали. Я взяла мятный чай, тосты и йогурт на миндальном молоке с кокосом и кукурузными хлопьями. Людей, также, было мало. Мы пришли к самому началу.

“Тебе нужно что-то собрать с собой?”

“Я не знаю, а куда мы едем?”

“Не могу сказать. Это сюрприз,” он улыбнулся.

“У меня все с собой..”

“Отлично, жду тебя на улице!”

Я доела и, отряхнув руки, вышла из отеля. Оскар стоял рядом с оранжевым такси. Он кивнул головой, чтобы я садилась, и открыл дверь. В салоне опять пахло, на этот раз, гвоздикой. Оскар сел рядом и положил руку мне на голое колено.

“Долго нам ехать?”

“Несколько часов.”

“Что?! Ты мог меня предупредить?”

Я откинулась на сиденье и уставилась в окно. Дорога так быстро менялась: то большие, то маленькие деревья, разной формы и цвета дома. Я открыла окно и выставила руку, пытаясь поймать воздух пальцами, но он ускальзывал. Через несколько минут я погрузилась в глубокий сон. Сама не поняла, как заснула. Видимо, запах лета, солнечное тепло и прохладный ветерок усыпили меня.

Машина затормозила, и я открыла глаза. Оскар взял вещи и выбрался на улицу, я, сев ровно, нащупала ручку и открыла дверь. Под ногами был горячий красно-коричневый песок. Мне казалось, что я ощущала землю сквозь толстую подошву кед. Когда я ступила на землю, вокруг меня разнеслась мелкая пыль, и моя обувь моментально стала розовой. Как же было жарко и душно, я пожалела, что надела комбинезон. С трудом захлопнув скрипучую дверь, я потопала к Оскару, высоко поднимая ноги, чтобы не загребать пыль.

“Где мы?” Жмуря глаза от солнца, спросила я.

“На горе,” он смотрел вниз.

“Какой горе?”

“Морковной.”

Я вздрогнула, может, от его слов, а может от перегрева. Сделав неуверенный шаг вперёд, я схватилась за Оскара и глянула вниз, в пропасть. Мне открылся невероятный вид. Никогда не думала, что буду стоять на краю Гранд Каньона и смотреть в бездну. Колени были согнуты, я боялась пошевелиться. Две громадные стены ущелья, между которых со скоростью 20 километров в час текли красно-коричневые воды Колорадо, тянувшиеся изящной извилистой линией прямо к горизонту. Они катили по дну огромные валуны, гальку, неся с собой столько песка и глины, что хватило бы на целый небоскреб. Все сливалось в один цвет. Красно-коричнево-бордовый. Почва лежала слоями. Я подумала, что попала на Марс. У меня кружилась голова, ветер сдувал с ног, солнце палило со страшной силой. Я выпуская руки Оскара, я посмотрела на него. Он гордо стоял, всматриваясь вдаль. Кофта свободно развевалась на его стройном теле, волосы трепались во все стороны, лезли в глаза. Он не шевелился, неподвижно смотрел. Я прижалась ближе к нему. Дрожащими ногами подступила к краю.

“Как тут красиво…” Я прошептала на одном дыхании.

“Я чувствую себя свободным. Знаешь, никогда не думал, что смогу вновь вернуться в Америку. Но я смог. Никогда не думал, что снова смогу чувствовать и любить. Но я.. смог…”

Оскар произнес это так, будто, так было всегда, будто, эти слова были обыденностью. Почему он был спокоен? Что все это значило?

“Что т.. ты сказал?”

“Я сказал, что способен любить,” Оскар повернулся ко мне лицом.

“Как это?”

“Я люблю тебя, Маргарет,” он смотрел в упор и говорил с полной уверенностью.

“Откуда такая уверенность в этом? Неужели, в тебе что-то изменилось?” Я не верила его словам.

“Ты можешь описать любовь? Вот, что в тебе происходит, когда ты целуешь меня, когда..” он глубоко вдохнул. “Как ты понимаешь, что любишь меня? Что для тебя любовь?”

“Это уважение, доверие, забота; когда ты понимаешь, что не можешь жить без этого человека, как бы ты не пытался. Когда человек становится для тебя всем…”

“Ты нужна мне больше жизни, Мэг. Я люблю тебя, слышишь? Я.. тебя… люблю..!”

Оскар сел на корточки и взял меня за руки, проглаживая кожу. Он повторял одни и те же слова. И, чем больше он их повторял, тем больше я не понимала, что происходило во мне. Я привыкла к нему другому. Мне становилось страшно. Оскар смотрел так, как никогда прежде не смотрел. Рассматривал меня с ног до головы, вглядывался в глаза, пытаясь увидеть и оценить реакцию. Прищурившись, он облизал губы и повернулся к пропасти. Я видела, что он собирался что-то сказать.

“Все время, пока мы знакомы, ты была для меня основным человеком в жизни, который делал меня счастливым, возможно, не в той форме, в какой все люди счастливы, но в моем понимании, я был счастлив. Я хотел быть с тобой, хотел видеть и ощущать тебя рядом, где бы я не находился. И ты была рядом. Я понимал, что никогда не причиню тебе боли. Я любил тебя особенной любовью, той, что жила внутри меня, была другой и непонятной миру. Именно она делала тебя моей тайной, частичкой меня, чем-то личным и глубоко хранимым. Ты была мной. Я нуждался в тебе. Сейчас… я хочу дать тебе то, что ты дала мне. Ты отдала мне себя, теперь моя очередь. Я хочу делать тебя счастливой каждую секунду своей жизни. То, что происходит во мне сейчас, в эту минуту, я не могу описать. Не потому, что у меня алекситимия, а потому, что любовь неподвластна объяснениям; любовь – это ощущение себя. Я тебя люблю!”

Я потеряла всякую возможность говорить. Мне казалось, что я стала той красной горячей почвой, что была у меня под ногами. Стала песком, который сдувал ветер и разносил на тысячи километров отсюда. Стоя на вершине каньона, я, мы правду, чувствовала себя песчинкой. Случайно глянув вниз, у меня соскользнула нога. За долю секунду перед глазами пролетела вся жизнь. Это был не первый раз, когда я чуть не свалилась в пропасть. Спустившись к Оскару, я взяла горстку красного песка и медленно высыпала его, взяла ещё одну и ссыпала в ладонь Оскара. Это была земля, заставившая меня поверить в то, что Оскар будет счастлив; заставившая его поверить в то, что любовь возможна. Он совершил своё самое несбыточное безумство. Любить меня. И он меня полюбил. Сжав ладони в кулак, чтобы не испачкать пылью его кофту, я бросилась Оскару на шею и крепко обхватила. Мы сидели на корточках, друг напротив друга, на самом краю Гранд Каньона, на краю Морковной горы. Для нас это стало больше, чем место. Это было начало следующей главы нашей истории..!

Любовь – это ощущение себя. Звучит эгоистично, хотя, вовсе не является эгоизмом. Ведь, мы же можем сказать, что, когда влюблены, счастливы; нас никто не наругает. А ощущения себя – равно счастье. Когда мы любим, мы начинаем ощущать себя совершенно с другой стороны,  с той, что не доводилось видеть никому, даже, самим себе; начинаем чувствовать то, что хранится глубоко внутри нас, настолько глубоко, что мы сами не догадывались о его существовании. Мы не узнаем себя и своих чувств; становимся камнем, который не успели огранить; выворачиваемся наизнанку, становимся настолько уязвимыми, прямо, как крылья бабочки, но, все же, позволяем прикасаться к себе чужим сердцем, чужой душой, чужими руками и телом. Которые, уже не кажутся такими чужими.

Любовь – это абстрактное искусство, которому невозможно научиться, у каждого своё видение. Если мы хотим любить и быть любимыми, то должны работать. Работать над собой всю жизнь.

Отношения – это труд.

Мы сидели, свесив ноги в каньон. Я взялась рукой за обрывистый край, Оскар положил свою ладонь поверх моей.