Война мага. Том 1. Дебют

…Сохранились лишь обрывки той давней истории. Немногочисленные свидетельства выживших очевидцев да рабочий журнал Фадара, главного мага «аррасской четвёрки». Волшебник скрупулёзно записывал все свои действия, все ощущения, он понимал, на что идёт и что его ждёт – как в случае успеха, так и неудачи. Он и его товарищи (вместе с палачами-добровольцами) предали мучительной смерти свыше трёх сотен невинных дев от четырнадцати до шестнадцати лет. Высвободив чудовищную силу, маги ударили всё сметающей огненной волной по наступающим боевым порядкам дуоттов, от их заклятья осталась мёртвая, выжженная полоса без малого в пять лиг шириной и пятьдесят – длиной, где погибло всё живое. Закатная армия дуоттов исчезла с лица земли, их чародеи ничего не смогли противопоставить неистовой человеческой ярости и предсмертной муке, принявшим облик пламенного облака.

Фадар и его товарищи погибли в страшных мучениях. Откат оказался поистине ужасным. Лёгкие чародеев оказались пробиты их собственными рёбрами, внезапно начавшими расти с невероятной скоростью, пронзая плоть, точно когти неведомого хищника. Вместе с магами смерть настигла и почти всех обитателей Арраса, победе смогли порадоваться немногие. После этого на Кинт Ближний и Эбинский полуостров обрушились неисчислимые бедствия. Землетрясения, опустошительные эпидемии неведомых болезней, появившихся невесть откуда и потом ни разу не повторившихся, нашествия крыс и саранчи, пожары, штормы, ураганы, страшные засухи, почти обратившие в пустыню весь полуостров, как следствие – голод… Время Волка оставило по себе долгую память.

Однако усилия и жертвы не были напрасны. Именно под Аррасом людская воля превозмогла напор дуоттов, гибель западной армии словно ужасом парализовала восточную, и та принялась в панике отходить обратно, намереваясь, очевидно, укрыться в тайных убежищах на восходе. Люди преследовали отходивших. Выжигали на пути траву, отравляли колодцы, устраивали засады. Из кольца вырвалось лишь несколько десятков дуоттов – многие тысячи так и остались лежать в степях на поживу хищным птицам…

Так, может, замирая, думала Мегана, невидящими глазами смотря на точёный антрацитовый конус Башни, острым, смертоносным копьём вонзённый во плоть Эвиала, так, может, стоит попробовать магию крови и здесь? Да, нам уготована будет страшная гибель. Но что такое наши жизни по сравнению со всем миром?..

Это получилось у неё несколько театрально. Словно бы она, как и в юности, вновь стояла на театральных подмостках, исполняя роль Тархии, Себя Поразившей Магессы в античной трагедии. Мегана поморщилась. Слишком пафосно. На жертву так не идут. Да и хватит ли у неё силы повторить подвиг чародеев прошлого? Магия Крови такая вещь, что, раз начав обряд (или, как говорят Тёмные, «гримуар», хотя на самом деле это слово означает сборник заклинаний), уже не остановишься и не повернёшь назад. Тебя всё равно ожидает смерть, но на сей раз – бессмысленная и оттого стократ более мучительная.

Анэто, конечно, не откажется помочь, думала Мегана, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки. Он ни за что не откажется, потому что для магии крови надо самое меньшее два исполняющих обряд аколита. А Этлау… на самом деле хорошо бы, чтобы присоединился и он. Где-то это даже лучше – старые соперники уходят, а с ними – и вражда, и неприязнь… Для Эвиала будет лучше, если раз и навсегда прекратится соперничество между магами и Церковью Спасителя, если священник и чародей рука об руку станут врачевать бесчисленные раны и язвы несчастного мира…

То есть выбор невелик, однако он всё-таки есть. Штурм – или магия крови. Ни одно из средств не гарантирует успеха. Одно не исключает другого. Но кто знает, чем обернётся приступ, потерпи неудачу с самоубийственным ритуалом лучшие, сильнейшие волшебники Белого Совета, и кто знает, уцелеет ли вообще хоть один человек, если рати Эвиала дерзнут взять проклятую Башню на меч.

Чародейка вздохнула, покачала головой. Насколько ж было легче в старые времена… когда ещё существовал обычай передачи посохов… А теперь она стоит на самом краю Сущего, смотрит на чудовищное оружие злой Тьмы, пробившее её родной Эвиал, и не знает, что делать. Только и остаётся, что молиться Спасителю…

И Мегана действительно опустилась на колени.

За спиной послышались мягкие шаги. Анэто. Его аура. Не прячется, хочет, чтобы его заметили. Деликатен.

Волшебница с досадой поднялась. Вот так. Только сердце твоё созреет для настоящей искренней молитвы – непременно помешают. Не вовремя ты, милорд ректор, прости, но не вовремя.

Надлежит заметить, что когда-то Академия Высокого Волшебства и Волшебный Двор соперничали, и дело порой доходило до стычек. Во всяком случае, ни милорд ректор, ни хозяйка Волшебного Двора не упускали случая посадить друг друга в лужу перед коллегами, обвинить перед всем Белым Советом и в неправильном использовании магии, опасных экспериментах или вручении посоха недостойному носить оный. Сейчас всё это если и вспоминалось, то лишь с горьким смехом. Не знали настоящего врага да настоящей беды, забавлялись, подпуская друг другу шпильки. Как говорится, и смех, и слёзы. Общая опасность сплотила, заставила забыть все и всяческие раздоры. Это раньше, что называется, «посохами мерялись», всё пытались выяснить, кто ж сильнее, ночей не спали, переживали, втайне подуськивая молодых учеников к дуэлям… Сейчас и вспомнить-то стыдно.

Мегана вновь вздохнула и повернулась навстречу вошедшему.

Милорд ректор осунулся и похудел. Не жалея ни себя, ни других, он мотался по изогнувшимся дугой позициям от одного крыла до другого, вытянувшихся далеко на торосистые льды и охвативших плотным кольцом весь проклятый остров. Ни один воин Света ещё не ступал на подъятый тёмными силами из глубин океана остров. Даже колдуны и чародеи. Разведка доходила только до края, не дерзая его перешагнуть. Никто не знал, чем может ответить зловещая Башня, на что она окажется способна, и, чтобы хоть как-то приготовиться к отпору, пришлось перетряхнуть все архивы, мобилизовать всех до единого хоть сколько-нибудь сведущих волшебников, не исключая и знатоков архаичной рунной магии (в том числе из небытия вытащили самого старика Парри, с чьей недоброй руки все это началось), адептов магии ритуальной, и так далее и тому подобное.

Побережье и льды покрылись частой сетью сооруженных из камня скрин, где на тщательно расчищенной земле были выведены замысловатые магические фигуры. Там, где под скринами залегал матёрый лед, не жалея сил, натаскали с берега почвы.

Фигуры устанавливали связь со всеми мыслимыми формами стихий и магических энергий. Они должны были если не уберечь собравшуюся здесь армию, то, по крайней мере, предупредить о начавшемся прорыве. Подобно тому, как выполнили свой долг наблюдатели (даже и в той же башне Сим), когда Тьма на самом деле начала продвигаться в пока ещё свободные от неё области Эвиала.

Все было готово. Кажется, они не упустили ничего. Ничего?..

– Почти ничего, – хмуро бросил Анэто, развязывая тесёмки подбитого мехом плаща. – Прости, Мег, ты размышляла вслух. Мы не упустили ничего, кроме четырёх возможностей.

– Четырёх? Мне, если честно, в голову пришли только три, – призналась Мегана. – Глинтвейна, Ан? Промёрз ведь. Я распоряжусь.

– Спасибо, Мег, я ценю, – устало улыбнулся чародей, справившись наконец с оледеневшими завязками. – Марица у тебя настоящая волшебница по части глинтвейнов. Вино-то небось своё?

– Конечно…

– Откуда только такой виноград берёте?

– А ты побывал бы у нас в гостях, в Волшебном Дворе, мы б тебя ещё и не так угостили… Марица! Марица, милая, две чаши глинтвейна, да погорячее! Поторопись, пожалуйста.

– Не извольте беспокоиться, миледи, – невысокая сероглазая девушка поспешно скрылась.

– Ну, так что за возможности? Не томи, Ан, видишь, умираю от любопытства!

– Хорошо тебе, если только от любопытства… – Анэто не принял шутливого тона. – Наверняка ты сама обо всём этом думала. Возможность первая, напрашивающаяся, за неё горой стоит наш преподобный отец-расчленитель… то есть отец-экзекутор какого-то там ранга.

– Штурм, – докончила Мегана. И невольно поёжилась.

– Правильно. Штурм. Легионы ложатся трупами, маги гибнут от чудовищного отката, а Башня стоит как ни в чём не бывало.

– Ну отчего же, нельзя ведь так…

– Погоди! – Анэто раздражённо вскинул руку. – А, вот и мой глинтвейн. Спасибо, Марица… Твоё здоровье, Мег.

– Твоё здоровье, Ан… Да, благодарю, милочка, только отчего ты бледная такая? Опять заклятьем пользовалась, чтобы разогреть быстрее?

– Простите, миледи… Но милорд пришли с холода… ему требовалось…

– Спасибо ещё раз, Марица, – Анэто поднялся, приобнял зардевшуюся служанку. – Но, право же, не стоило так себя мучить…

– Ладно-ладно, не лапай тут моих девочек, не то приревную, – в шутку погрозила Мегана. – Мари, дорогая, ты свободна.

– Как будет угодно миледи, – девушка церемонно присела, метнув на прощание поистине обожающий взгляд на ректора. Анэто поперхнулся глинтвейном и поспешил отвести глаза.

– Так о чём это мы? – с подозрением в голосе осведомилась Мегана.

– Гм… ну да, конечно. Штурм. Дрянное средство. Никуда не годное средство. Но… кое-кому очень даже выгодное.

– Это кому же?

– Брось, Мег, – поморщился ректор. – Да… м-м-м… превосходный глинтвейн… передай Марице моё восхищение.

– Перестань! Совсем девчонке голову вскружишь. Дело говори, старый ловелас!

– Дело… Ну, Мегана, рассуди сама. А то ты словно маленькая, честное слово. Ты так до сих пор и не поняла? Этлау и Аркин собираются убить двух зайцев разом. Разрушитель – ну это понятно, хотя бы из простого инстинкта самосохранения. Но есть у них и ещё одна задача. Еще одна цель.

– Какая это?

– Не догадываешься? Само собой, избавиться от нас, свободных магов Эвиала, – сумрачно и зло проговорил Анэто. – Для этого даже не надо никаких особенных хитростей. Достаточно пустить нас в первой волне атакующих. Я уверен, Чёрная башня встретит нас так, что от людской крови расплавится вековой лёд. Тьма зла, но отнюдь не глупа. Она не оставит своего питомца беззащитным. И сам Разрушитель уже давно не тот, с кем когда-то играючи могли справиться и ты, и я. Он вырос. Очень вырос. Ясно ведь, что он не из нашего мира…

– Давай только не будем начинать ещё и этот спор, – вздохнула чародейка. – Я помню твою теорию. И я помню всё сказанное Кларой. Я считаю Неясыть созданием Тьмы, но это…

– Ты права, это не отменяет того, с чего я начал, – перебил ректор волшебницу. – Этлау, говорю тебе, хочет уничтожить нас. Для этого он и притащил сюда всех магов, кого только смог. Все под прекрасными и благородными лозунгами! Чтобы жил Эвиал! За наше общее небо! Негодяй… а теперь он только ждет, когда мы окажемся настолько глупы, что сами полезем на этот проклятый остров, чтоб ему провалиться в ту самую преисподню, откуда его подняла воля Тьмы!

– Ты считаешь, что мы не должны атаковать?

– Ни в коем случае, Мег. Ни в коем случае. Я не остановлюсь перед тем, чтобы всадить арбалетный болт в спину этого проклятого фанатика. Если ему так неймётся, а его святые братья так горят рвением и готовы расставаться с жизнями во имя Эвиала – пожалуйста! Пусть идут на штурм хоть сейчас. Я и пальцем не пошевельну, чтобы им помешать или отговорить. Но я не пошлю за ними ни одного мага. Из тех, кто подчиняется мне, разумеется. Адептами Волшебного Двора ты имеешь полное право пожертвовать, если, конечно, твоя совесть, о светлая Мег, стерпит это пятно на снежной своей белизне.

– Ан, Ан, давай поменьше громких слов, хорошо? Я забочусь о Волшебном Дворе не меньше, чем ты – об Академии…

– Но такая идея о том, что маги – просто расходный материал на пути Этлау, не приходила тебе в голову?

Мегана обиженно поджала губы и ничего не ответила.