Александровские Кадеты. Смута. Том 2

– Встали, – Жадов выпрямился во весь рост.

– Тащ начдив!..

– Не «тащ начдив», а за мной! Наших будем собирать!..

Добровольцы и красные бойцы сошлись посреди смертного поля. Винтовки закинуты за спины, в ход пошли носилки. Совсем юный офицерик с красно-чёрными погонами, где красовалась единственная звёздочка, чуть поколебавшись, протянул пакет бинтов немолодому уже красноармейцу, пытавшемуся помочь товарищу с простреленной ногой; чуть левее двое бойцов Жадова, молча и словно бы стесняясь, помогли женщине в косынке с красным крестом положить раненого добровольца на носилки.

И так же молча разошлись.

…До самого вечера атак на позиции 15-й стрелковой не последовало. Гремело и справа, и слева, и казалось, всё будет хорошо. Отправленный батальон так и остался у Нечипоренко, хотя наступление белых стихло и там.

– Кажись, выстояли, – зевнул Жадов.

В блиндаже горела одна-единственная свеча, скупо освещая старую, имперскую ещё топографическую карту.

– Выстояли, – кивнула Ирина Ивановна.

– Так это, значит, и был главный удар?

Товарищ Шульц молчала, красными и синими карандашами чертя на карте какие-то значки и измеряя расстояния курвиметром.

– Нет, товарищ начдив. Не главный. Главного вообще, похоже, не было. Или же поисточились беляки, потери свои им восполнить уже некем, офицеры, какие хотели и могли, давно уже у них, а остальные – либо у нас, либо, как и большинство обывателей, просто ждут, чья возьмёт.

– Мудрено говоришь, товарищ начштаба… –   Жадов очень устал. И сейчас ему очень хотелось поверить, что самое страшное позади, что наступление врага отбито и можно будет «сидеть в окопах», и это, право же, куда лучше, чем подниматься в атаку, ожидая, что тебя вот-вот срежет пулемётная очередь в живот. – То главный удар, то не главный… то заслон, то не заслон… А вообще выпить бы сейчас наливочки стопочку да пельменями настоящими закусить, в Питере, помню, было одно заведение, ходил всегда…

Ирина Ивановна рассеянно кивнула, продолжая чертить и вымерять.

– Погоди, Миша, о пельменях мечтать. Мы с Нечипоренко удержались, а что у других соседей?..

– Отправь вестового… Где Яша, где наш комиссар? Пусть идёт политработу проводить. Что, дескать, героически отразили натиск противника, скоро и назад погоним…

Ирина Ивановна только качала головой. И вдруг хлопнула себя по лбу:

– Ах я, дура набитая!..

Жадов аж подскочил:

– Что такое?..

– То-то я голову ломала, где Улагай с Келлером, где конница белых?.. Ни у нас, ни у Нечипоренко не появилась, как и дроздовцы с марковцами и корнилов- цами.

– И что же?

– Значит, всё ещё хитрее. Обходят они нас, Миша. Не стали прорываться самой короткой дорогой, не стали соседей наших опрокидывать, чтобы нам в тыл зайти. Обошли небось левый наш фланг, через Дон переправились всей массой и пошли прямиком к Вёшенской. Объединятся с мятежниками, да и ударят прямиком на Харьков, на Тамбов, на Воронеж… а захотят – и к Царицыну пойдут, и к Астрахани, яицких казаков поднимать. Для того-то и висели на нас на всех!..

– И что теперь? – сон с Жадова как рукой сняло.

– Пошли нарочных. Пусть соседи будут готовы к отходу.

– К отходу?!

– Предлагаешь героически погибнуть в окружении, Миша?

– Так тогда беляки ни до Харькова не дойдут, ни до Тамбова! Мы их тут на себя притянем!

– Эх, Миша, Миша! Да не станет из белых никто на тебя окружённого в штыки ходить. Оставят заслоны, и вся недолга. И будем барахтаться.

– Всё равно, – упрямо набычился Жадов. – Всё время бегать – до самого Питера добежим, а толку?.. Нет, сражаться надо здесь и сейчас. Никаких отступлений, товарищ начштаба!

– Есть, никаких отступлений, товарищ начдив, – мрачно сказала Ирина Ивановна. – Разрешите тогда начать готовиться к занятию круговой обороны?

– Разрешаю. И предупреди всех соседей. И Яшка, где Яшка, я ж его вызывал?!

– Изъявили намерение, но так и не отдали приказа, – фыркнула Ирина Ивановна.

– Отдаю! Вызывай его сюда, где он вообще шарится?!

…Глухой ночью до штаба 15-й стрелковой дивизии добрался смертельно уставший всадник, раненый, с рукой на перевязи.

– Эй, вставайте, кто ещё остался… –   пробормотала Ирина Ивановна.

– Ты о чём, товарищ начштаба? – Жадов оторвал сонную голову от подушки.

Ирина Ивановна, похоже, так и сидела у стола в штабном блиндаже.

– Книга одна. Неважно. Вставай, товарищ начдив. Сейчас узнаем, права я была или нет…

Она оказалась права.

Собрав все конные полки, Добровольческая армия форсировала Дон вдали от линии фронта, кавалерия сплошным потоком устремилась на северо-запад.

– Штаб фронта приказывает нам немедленно отходить.

– Дай сюда!

Жадов почти вырвал бумагу, отмеченную понизу кровью гонца.

– Что?.. «Согласны с вашим предложением… приказываем немедленно начать отвод дивизии на рубеж… сохраняя материальную часть и продовольственные припасы…» Какое ещё «наше предложение»?!

– Наше предложение – отвести войска в случае угрозы окружения. Я его отправила заранее. На всякий случай. Потому что знала, Миша: ты-то решишь стоять насмерть и не отступать ни на шаг.

– Ах ты ж!..

– Ну, можешь меня изругать, даже матом. – Ирина Ивановна пожала плечами. – Вот только бойцы наши едва ли захотят тут ложиться все, в безвестных степях. Командование фронта знает, что делает, и подкрепления идут. Нельзя белякам дать по частям разбить сперва нас, а потом и эти свежие дивизии.

Жадов тяжело вздохнул.

– Тогда будем отходить. Но только вот что, товарищ Шульц… ещё раз такое устрошь – сразу просись в тот же штаб фронта. Я тут командую, а не ты!