Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1

– Держись!..

Узкая лестница оказалась полностью перекрыта. Внизу глупый трактирщик свалил грудой какие-то железяки, и обливающийся холодным потом стражник видел как нарочно торчащие вверх острия.

Пока прятали мечи, пока вытягивали незадачливого воина, прошло некоторое время.

– Эй, а чего стряслось-то? – вежливо уступая дорогу, самым что ни на есть мирным тоном осведомился Вольный.

Только что спасённый урядник хмуро покосился на него. Вольный в имперском городе – это значило только одно: явился просить подданства. Как бойцы, Вольные ценились очень высоко, и ссориться с таким без нужды не следовало, но… Уж не он ли творил тут запретную волшбу?.. Однако не перекрывается ли это его привилегиями, о которых неграмотный урядник был наслышан, но деталей, разумеется, не знал.

– Мы должны проверить, – угрюмо буркнул он. – Понял или нет, парень?

– Да, конечно, – любезно улыбнулся юноша. – Помочь, сатаар?

Уряднику, что начальствовал над десятком городовых стражей, до истинного сатаара, воина конной гвардии Старых Императоров, было как от земли до Божественного Круга Небес, но лесть, даже грубая – всегда лесть.

– Благодарствую, – осклабился стражник. – Сами управимся.

Его люди грузно затопали следом.

Кан-Торог вежливо посторонился. На губах его играла змеиная, презрительная усмешка – эти простофили даже и не подумали, что так кстати оказавшийся рядом Вольный может просто тянуть время, давая сообщнику шанс скрыться. Тупицы, недоразумение Божественного Промысла, ошибка Великой Матери, по благости и равнодушию не исправленная Её Сыном…

Ну ничего. Мы поможем.

* * *

Когда громыхающая когорта ввалилась в каморку Сидри, тот уже уничтожил все следы колдовства. Лучина горела ровно и мягко, доживая последние мгновения короткой своей жизни.

С гномом стражник держался совсем иначе, чем с прибывшим принять имперское подданство Вольным.

– Кто таков?! – рявкнул воин. Острие короткого и толстого меча, каким сподручно биться в тесноте, смотрело в грудь коренастому Сидри. По уложению, гномам, дварфам, цвергам и всей их родне строго-настрого воспрещалось носить оружие в имперских пределах. Ослушников ждали страшные Неврюевы Копи, где не могли продержаться дольше полугода даже самые крепкие из подземных обитателей.

– Сидри Дромаронг из колена Дромаронгов, сын Стурле, купец, – отрекомендовался гном, низко и поспешно кланяясь. За спиной десятника поднялась пара арбалетов – против этих стрел, пущенных в упор, не спасла бы даже спрятанная под кафтаном кольчужная рубаха, тоже, кстати, запрещённая Имперским эдиктом.

– Какую волшбу ты тут творил? – не опуская меч, зарычал урядник. – Отвечай, свинья земляная!

Сидри засопел; щёки его в один миг побагровели, словно пещерный гриб-поедушка во время цветения. Сравнить гнома с земляной свиньёй значило нанести несмываемое оскорбление. Такое не исправить, не загладить, даже если медленно выпустить из врага всю кровь, каплю за каплей…

– С дозволения доблестного, я не творил здесь ничего предосудительного, – гном снова поклонился, упрямо заставляя гнуться прямую, не привыкшую к этому спину. – Как, наверное, известно доблестному, я, Сидри, добропорядочный и законопослушный купец (гном выпалил заученную тираду единым духом, выпучив глаза от усердия), в преславный град Хвалин, благоденствующий под сенью властительной имперской короны, да продлят силы земные и небесные дни её носящего, я прибыл с грузом товаров, каковые товары все были явлены к осмотру на городской таможне, о чём в торговом моём журнале есть соответствующая роспись, скреплённая согласно Имперскому эдикту гербовой несмываемой печатью… – Он говорил, точно заведённый, не делая пауз и на одной ноте. На несколько мгновений стражник оторопел, однако и он оказался не из новичков, коим легко заговорить зубы.

– Ты мне книжонки свои поганые не тычь! Поворачивайся мордой к стене, руки за голову, и чтоб без глупостей! Парни, обыскать тут всё! За стражевым чародеем послано?

– Так точно, Махар, – отозвался кто-то из двери. – Их волшебническое благородие обещали сей же час быть. Сами Ондуласт и обещали.

– Ондуласт? – Физиономия урядника расплылась в злорадной, не предвещавшей ничего хорошего ухмылке. – Ондуласт, гноме, это тебе не какой-нить фигляр, коего ты, хитрая харя, мог вокруг пальца обвести. Ондуласт из тебя на дознании все кишочки-то повытаскает… отсюда даже и не выходя.

Судя по бледности, обильно проступившей на щеках Сидри, урядник не привирал и не преувеличивал.

– Так что колись сам, гноме, – тон стражника внезапно сделался ворчливо-доверительным. – Ты повинись… да поклониться не забудь… глядишь, Копи тебя и минуют.

Сказано было более чем достаточно. Почтенному купцу предлагалось как следует тряхнуть мошной, откупившись от дотошного наряда. После чего прибывшему волшебнику объяснили бы, что, мол, все проверили, никакого запретного колдовства и в помине не было, а весь сыр-бор поднялся из-за того, что трактирщикова кривая доченька привораживала себе на ночь какого ни есть завалящего мужичонку, да перепутала слова, отчего конфуз и вышел. Стражевые волшебники – тоже люди, нет им никакого интереса копаться в гномьем барахле, отыскивая следы недозволенной волшбы. Им, волшебникам, о своём думать надоть. Как подсидеть того, кто выше тебя; как самому не оказаться подсиженному… Наука, йомть!

Разумеется, Сидри всё это прекрасно понимал. Разумеется, рука его немедленно нырнула за пазуху, к заветному кошельку. Разумеется, глаза стражников тотчас же вспыхнули алчным огнём, и, разумеется, всё окончилось бы ко всеобщему удовлетворению, однако в тот самый миг в таверне угораздило появиться того самого Ондуласта.

Гул голосов внизу нежданно сменился полной тишиной. И в этой тишине прозвучал холодный, исполненный презрения голос:

– Ну, так и что здесь происходит?..

– Рёкен-потрошитель! – вполголоса ругнулся урядник. И тотчас же заспешил, засуетился, зарычал на своих орлов:

– А ну, по местам, по местам! Как в уставе сказано? С мечами, альбо топорами, альбо иным оружием наголо… от входа по обе стороны… двое унутри… Трое с подозреваемым на волшбу, держа оного за руки и члены иные, не давая измыслить зловредство…

И, надо сказать, стражники исполняли приказы своего набольшего с небывалым рвением.

– А ну, отзынь, отзынь, парень! – разойдясь, прикрикнул урядник на путавшегося под ногами зеваку-Вольного. Какие там у него привилегии, это ещё Рёкен надвое сказал, а вот ежели Ондуласт возымеет на него, урядника, зуб…

Вольный, разумеется, тотчас же ощерился, точно пёс, лишённый валявшейся перед самым носом кости.

– Это ты мне, славный воин? – проскрежетал он, сжав левый кулак и потирая его раскрытой правой ладонью. – Это ты мне, не давшему тебе нанизать себя на во-он те ржавые вертела внизу?..

Урядник уже открыл было рот, собираясь объяснить гордому дурачку, что с Ондуластом не шутят и что для всей его, Вольного, компании, вечер сей может закончиться в застенке, как вдруг…

Из соседней комнаты неслышно появилась красивая девка, судя по виду – тоже из Вольных.

– Что тут такое?.. – Она потянулась, точно молодая рысь, кокетливо прикрывая ладошкой зевок. – Что за шум?.. Поведай мне, о доблестный, причину этого переполоха!..

И при этом так глядела громадными своими глазищами, так глядела, что просто держись. Разврат, одним словом.

Урядник почувствовал, как по спине заструился пот. Он непроизвольно сглотнул – и один Рёкен знает, чем бы окончились эти переглядушки, если бы на площадке в это время не появился достопочтенный мэтр Ондуласт, адепт Ордена Кутул, магистр второй ступени, почти что выслуживший себе вожделенную третью ступень и одноцветный фиолетовый плащ, однако же согрешивший в чём-то против установлений братии, и, несмотря на сохранённый высокий чин, пожизненно брошенный на службу одним из стражевых волшебников Хвалина. В силу чего лютый до невозможности, до сих пор не верящий в приключившуюся с ним беду и из кожи вон лезущий, дабы всё-таки загладить свою вину и вновь вернуться туда, откуда он раз был с позором изгнан – по слухам, за совращение малолетней послушницы Фиолетового Ордена.

– Что тут происходит, сударь мой урядник? – ледяным тоном осведомился мэтр, обводя всех столпившихся прищуренным взглядом бесцветных глазок.

– Прибыли по сигналу! – лихо отрапортовал стражник, вытягиваясь что было мочи. – Сигнал недозволенной волшбы!.. Вот здесь, в этой каморке.

– А эта… это … гм… существо где пребывало на тот момент?..

– В означенной каморке, мэтр Ондуласт, ваше волшебничество! – что было мочи рявкнул урядник, поедая начальство глазами.

– А… гм… всё ясно. – Чародей вошёл внутрь, брезгливо отстранившись от ближайшего воина – тот тщательно зажимал ладонью рот, однако, конечно же, не мог удержать в горсти могучего чесночного запаха.

Мэтр Ондуласт шагнул через порог и остановился в полутора саженях от непритворно дрожащего Сидри. Маг был невысок, худ, сутул, средних лет, с болезненно бледным, иссечённым морщинами лицом. Тонкий нос с горбинкой, глубокие складки, пролегшие от него к уголкам губ, придавали Ондуласту хищный, подозрительный вид. Казалось, он постоянно что-то вынюхивает или высматривает – то ли измену, то ли добычу. Злые языки болтали про него много всякого, однако чародеями Первого Ряда, магистрами и мастерами, он ни разу не был обвинён в небрежении или нарушении орденского кодекса. Хотя возможностей у стражевого волшебника, само собой, имелось хоть отбавляй.

– Тэ-экс… – неопределённо протянул чародей. – Нуте-с, приступим. Сознался ли уже преступитель? – повернулся он к уряднику.

– Никак нет, мэтр, ваше волшебничество, не сознался, – горестно сказал стражник.

– Плохо работаете, – Ондуласт поджал губы. – Плохо. Обо всём будет доложено.

– Виноваты, мэтр… не погубите… жена дома, дети малые… смилуйтесь… не лишайте живота… – здоровенный урядник мало что не рыдал в голос.