Сонм. Сборник рассказов

– Пока нет.

Сашка завертелся в кровати. Сквозь сон услышал мамин голос.

– Ма – а—ам.

– Привет солнышко.

Она обняла сына. В очередной раз поймала себя на мысли, как сильно он исхудал. Его когда – то густые кудрявые волосы, которыми она так гордилась, сменились на гладкую, покрытую серыми пятнами лысину. Кожа стала бледной, лицо угловатым, под глазами чернели синяки.

– Я принесла тебе кое – что.

Она достала из сумки плюшевого львенка. Сашка прижал его к себе. На лице у сына отразилась безмерное счастье. Бабушка не выдержала – заплакала. Марина аккуратно корпусом вытолкнула свекровь за ширму. Правило есть правило – при Сашке никаких слез.

– Ты говорила, мы пойдем в зоопарк, смотреть настоящих львов.

– Обязательно пойдем. Тебя скоро выпишут.

– Я уже здоров?

– Лечение почти закончено. Ты такой молодец.

– Ура – а. Баба, ты слышала?

Свекровь вернулась. Лицо у нее пунцовое, глаза мокрые.

– Да, мой золотой. Какое счастье.

– Я скоро приду.

Марина вышла из палаты. Нижняя челюсть неконтролируемо дрожала. Сжав зубы до хруста, она глубоко вздохнула и направилась к заведующему.

Павел Иванович Коненков встретил ее в ординаторской и проводил в свой кабинет. Там повесил свежие снимки на световой экран и несколько минут смотрел на них в тишине.

– Ну что там? – не выдержала Марина. – Опухоль уменьшилась?

– Выросла.

– Как же так?! Вы говорили, новый курс химии поможет.

– Я надеялся на это. Позитронная терапия тоже не дала эффекта, – он медленно собрал снимки в кучу, вложил в карту. – Опухоль слишком глубоко и чрезвычайно агрессивна. Такое бывает.

Марина молчала, не в силах выговорить ни слова. Онколог подошел к ней и аккуратно взял за плечи.

– Мне очень жаль. Иногда мы просто бессильны.

– Еще курс? – голосом робота произнесла она.

– Боюсь, он этого не переживет. Ему сейчас нужны только вы и ваша забота.

Он подошел к столу, написал что – то на бумажке. Протянул ей.

– Адрес хосписа. Я обо всем договорюсь.

– Нет…

– Я понимаю, что вы чувствуете. И знаю, сколько вы сделали для него и делаете для других детей.

– Нет.

– Марина. Иногда нужно просто принять неизбежное.

– Нет! Нет! Нет! Нет! Нееет! – закричала она.

Коненков попытался ее успокоить, но она вырвалась.

– Он еще жив, а вы ставите на нем крест! Сашка сильный, он очень сильный! Есть ещё способ. Должен быть.

– Мы испробовали всё.

– Не всё! Не всё!

– Рак – не сторонняя зараза. Организм убивают собственные клетки. Поэтому с ними так трудно справиться.

– Я прошу. Умоляю. Он – это весь мой мир.

– Простите меня.

Марина схватила его за руку, сдавила, словно цеплялась за последний шанс удержаться от падения в пропасть. Коненков не стал убирать руку, вместо этого сопроводил девушку к дивану. Они сели, долго молчали.

– Есть препарат. Экспериментальный. Основан на генетической подстройке иммунитета убивать раковые клетки. Возможно, он…

– Почему вы молчали?

– Еще не было клинических испытаний. Даже данные по животным отсутствует. Препарат непредсказуем и может сделать еще хуже.

– Мой сын умирает. Что может быть хуже?

– Препарат – или панацея или обычная афера. Я, честно сказать склоняюсь к последнему. Зря я про него, вообще, сказал.

– Я готова рискнуть. Какие бумаги нужно подписать?

Он вздохнул.

– Не так все просто. Вы когда – нибудь слышали о Дмитрии Сказочнике?

– Детском писателе?

– Он жертвовал много денег фондам. Один из них и разработал препарат. Его назвали революционным. Коллеги мои уверены, что фонд только имитировал деятельность, а по факту просто обирал писателя.