Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Операция «КЛОНдайк»

Год написания книги
2011
<< 1 ... 38 39 40 41 42 43 >>
На страницу:
42 из 43
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Сергей скептически посмотрел на него:

– Нет, мне так не нравится, будешь слишком выделяться. Да и вид у тебя какой-то дебильный!

– Ну спасибо! – оскорбился Леонид и отщелкнул вторую линзу, вернув цветовую симметрию своим глазам.

– А мне понравилось… – вежливо сказал Уно. – Очень красиво, как у египетской кошки…

– Понял, Лёнька? – захохотал Сергей. – Так что иди разоблачайся, пока фараоном не заделался!

– «Ха-ха-ха!» – передразнил его Леонид и, направляясь за Лёней, с улыбкой подумал: «Наверное, это был тонкий эстонский юмор…»

После ужина Уно уехал.

Отправив Лёню спать, Сергей с Леонидом сели с бутылкой коньяка у камина, решив еще раз обсудить предлагаемый Сергеем план. В углу тихо бормотал телевизор.

– Гримомаскировку мы соблюли, – начал Леонид, – но боюсь, что на границе могут возникнуть проблемы с языком, я и так с этой капой разговариваю, как будто у меня полный рот каши, а эстонского языка так и вовсе не знаю. Какой из меня эстонец…

– Лёнька, ты, главное, не волнуйся, – начал успокаивать его Сергей. – Смотри: ты, гражданин Эстонии Велло Тынсу, вместе со своим напарником Уно Пууметсом возвращаешься домой – в Таллин. Перед отъездом из Питера ты набираешься, да так, что и по дороге остановиться не можешь – все время добавляешь. Если к тебе на границе кто-нибудь обратится по-эстонски, то при эстонском паспорте ты имеешь единственную возможность не понимать их язык – если будешь в сосиску пьяным, тогда тебя и простое «терве» спасет. А остальное за тебя скажет Уно. Вам главное – проехать наш пропускной пункт, а эстонский вас даже проверять не будет – номера у машины таллинские. Так что придется тебе побыть немного артистом. Дальше: в Таллине Уно тебе поможет с приобретением документов гражданина Панамы или Чили – на выбор и посадит в самолет, улетающий в Казахстан. Сыграешь роль иностранца, отправляющегося в Алма-Ату, а уже оттуда по российскому паспорту поедешь в Новосибирск поездом. С этой стороны тебя ждать вряд ли будут. Так что, думаю, доедешь спокойно. В Новосибирске сядешь на автобус, идущий в Бердск, там найдешь Фёдора Савельева, передашь ему письмо от меня… Только ему я и могу тебя доверить!

– Ты меня совсем заинтриговал, – сказал Леонид. – Уже в какой раз о нем упоминаешь. Что в нем такого особенного?

– Да все! – ответил Сергей. – Хотя с виду обыкновенный мужик, только очень здоровый. Нас с ним свела судьба в Афгане в восемьдесят пятом году – он и еще трое бойцов сопровождали мой танк-разведчик, обеспечивая прикрытие от гранатометчиков. А в Афган он попал полудобровольно. Ему на ту пору шел уже сорок второй год. В общем-то, уже много для отправки на войну, но в части, где он служил, произошла неприятная история вокруг направления в Афганистан. Командир части должен был командировать туда кого-то на замену командира взвода и решил на борьбу с «духами» отправить молодого лейтенанта, которого по какой-то там причине не взлюбил. А у лейтенанта в это время должна была рожать жена, вернее, не совсем жена, а женщина, с которой он жил в гражданском браке. Лейтенант прибежал к командиру части, объясняет: так, мол, и так, – но тот непреклонен: посылать, говорит, кроме тебя, больше некого, официально ты не женат, так что собирай вещички и на выезд! А ночью жена этого лейтенанта прибежала за Фёдором: «Спасай, Фёдор Поликарпович, как бы мой чего не натворил на пьяную голову!»

Фёдор отправился к ним домой и застал там сидевшего на полу в умат пьяного лейтенанта, который в этот момент раздумывал: то ли в бега податься, то ли руки на себя наложить, то ли командира части грохнуть… В общем, впал парень в отчаяние. Тогда-то и пошел Фёдор к командиру части проситься вместо этого лейтенанта в Афган. Командир скрепя сердце согласился. Лейтенант потом Фёдору письмо прислал с благодарностью и фоткой новорожденного сына, которого он назвал Федькой. Вот. А воевал Фёдор трезво и грамотно, я ему как-то сразу стал доверять, было в нем что-то такое… необъяснимо надежное. Говорил он так спокойно, хотя и немного странно – с каким-то необычным выговором и незнакомыми словечками. Это я уже позже узнал, что он потомок офеней.

– Офеней? Это еще кто такие? – спросил Леонид.

– Слышал, говорят: по фене ботать?

– Ну да, это вроде воровского жаргона, – сказал Леонид.

– Да, только феня, или, иначе, «музыка блатная» была, оказывается, не сразу воровским жаргоном, а досталась ворам от офеней. А офени представляли собой что-то типа профессионального общества коробейников, которые в девятнадцатом веке ходили с мелким товаром от Сибири до Кавказских гор и Берлина. И поскольку они были связаны с, так сказать, материальными ценностями, то у них был придуман свой особый язык, позволяющий им не только обмануть «лоха», то есть покупателя, но и уберечься от злодеев. Хотя от злодеев они имели и более действенное орудие – собственную борьбу «любки», да и вообще много чего чудесного умели. Однажды я был такому чуду свидетелем. Мы тогда ночью выходили из окружения. Наша колонна была разбита, в живых осталось только пятеро, включая меня. Двое были ранены, один – серьезно, в грудь, его приходилось нести на плащ-палатке. Мы тайком пробирались по дну узкого ущелья, надеясь выйти к своим в темноте. И вот продвигаемся потихоньку, вдруг видим: впереди свет. Мы ребят остановили, а сами с Фёдором подобрались поближе. Смотрим: прямо посреди узкого ущелья, не больше семи метров в ширину, горит костер и порядка десяти «духов» сидят вокруг него и закусывают. Вот черт, думаю, как же мы теперь пройдем? У нас из боезапасов осталась только горсть патронов и несколько гранат Ф1, лимонки то есть, которые здесь применять было самоубийством: спрятаться не успеешь – самого нашпигует, как кровяную колбасу гречкой. Тут Фёдор меня тихонько потянул за рукав, показывая, чтобы я отошел за каменный выступ. А сам, сев на землю, вытащил из «лифчика» две лимонки. Потом, отрезав от ремня две тонкие кожаные полоски, начал обматывать ими гранаты, плотно прижимая чеку к корпусу. «Если что, прикрой!» – сказал он и, вдруг встав в полный рост, двинулся по ущелью прямо к костру. Я так обалдел, что даже не успел остановить его. Смотрю, как он идет, и думаю: наверное, крыша у Фёдора съехала. И вдруг он исчез… Я сначала подумал, что это у меня что-то со зрением, но нет – Фёдор действительно бесследно исчез. А «духи» сидят себе спокойно вокруг костра, переговариваются. Не знаю, сколько я сам просидел в обалдении, когда Фёдор, как будто из воздуха, вдруг появился прямо передо мной. «Ложись!» – показывает и, растянувшись рядом, прижал меня к земле. И тут как громыхнет!.. Со стороны «духов» раздались крики, а языки пламени разлетелись во все стороны отдельными костерками. И опять все стало тихо. «Ну вот, пойдем посмотрим, – говорит Фёдор, поднимаясь, и вдруг морщится: – Руку, – говорит, – вот обжег, пока гранатки в костер подкладывал». – «Как подкладывал?! – спрашиваю я. – А "духи" что же, сидели и спокойно смотрели, как ты их готовишься взорвать?» – «Как видишь», – хитро сощурился Фёдор, это у него заменяло улыбку, и пошел в сторону бывшего «духовского» привала. Из «духов» лишь один еще был жив, пришлось его добить, чтобы в спину не шмальнул… Когда мы выбрались и даже донесли живым нашего раненого, я ничего про Фёдора никому не сказал, но потом сам начал пытать его про всю эту историю: как это у него получилось, что он сначала исчез, а потом неожиданно появился, словно из воздуха? Как будто шапку-невидимку на себя надел, а потом снял. «Вот-вот, шапку-невидимку, – подтвердил он. – Да только не на себя, а на тебя». – «Не понял», – говорю. «Никуда я, – объясняет, – не исчезал, это ты меня просто перестал видеть». – «А как ты это сделал?» – спрашиваю. «А вот натянул тебе по самый нос эту самую шапку-невидимку, из-за которой ты меня и не видел, а потом снял ее», – пошутил он. «Врешь!» – говорю. А он так хитро посмотрел на меня и вдруг исчез. Я даже рукой поводил по тому месту, где он стоял. Потом чувствую, как меня кто-то нежно сзади за горло берет… Голову поворачиваю – Фёдор! Как успел за спину зайти?! «Научи!» – говорю. А он смеется: «С детства, паря, этому обучен, на скорую руку не объяснить, а обстоятельнее – времени маловато». Вот такой мужик. Нас его умение еще не раз выручало, особенно в разведке. А когда меня ранило, он вот так же прямо из-под носа у «духов» вынес меня полумертвого, без него бы я домой наверняка вернулся в «консервах»…

– Надо же, я о таком даже не слышал никогда! – недоверчиво покачал головой Леонид. – Просто фантастика какая-то! Мне уже не терпится познакомиться с твоим Фёдором. Кстати, Серёга, коли мы заговорили с тобой на тему Афгана… Я тебя никогда не спрашивал, хотя давно хотел узнать: что у тебя произошло с твоей военной карьерой?

– Ты же знаешь: меня турнули из рядов «за дискредитацию высокого воинского звания», – усмехнувшись, ответил Сергей.

– Это я знаю, – отмахнулся Леонид. – Я имею в виду почему тебя, заслуженного боевого офицера, перевели после Афгана в какую-то заштатную часть? Ты же был офицером ГРУ…

Вздохнув, Сергей налил себе рюмку коньяка, посмотрел сквозь нее на огонь в камине и, выпив до дна, сказал:

– Ну, положим, не в заштатную, и там служить можно было… А перевели за то, что сам был дураком – пошел против течения… Меня послали в Афганистан с заданием отслеживать связи моджахедов с пакистанской, американской и натовской разведками. За то время, что я там пробыл, мне удалось многое узнать и понять. Я был одним из первых, кто довел до сведения нашего Генерального штаба о вызревании в Афганистане новой силы – талибов, которая на основе фундаменталистского ислама сломает племенные и этнические перегородки и придет к власти в этой стране. И что эта сила, по сути, явится авангардом антиславянских, антихристианских сил, слепо действующих по указке американского, а точнее, сионистского капитала. Вот за этот прогноз я и был изгнан из ГРУ, так как мое мнение явно противоречило позиции Козырева–Примакова… Я также считал, что необходимо поддержать Бабрака Кармаля, но у руководства и на этот счет было другое мнение: решив, что Кармаля быстро сожрут, его попросту бросили, по сути дела, предав. А тот еще два года держался, ну а потом… – Сергей махнул рукой. – Вот и имеем мы теперь под боком замечательного соседа… Бедные пацаны из Московского погранотряда на афгано-таджикской границе постоянно ходят под смертью. Впрочем, америкосы со своей подлой политикой тоже когда-нибудь доиграются, известна ведь восточная мудрость, что тигра не приручишь, сколько его ни корми, рано или поздно он нападет, так что лучше его не растить вообще… – И Сергей замолчал, затягиваясь сигаретой.

Леонид тоже сидел задумавшись. Наступившую тишину, прерываемую лишь треском поленьев, разорвала телефонная трель.

– Ох ёлы-палы, уже третий час ночи… – ахнул Сергей, хватая телефон. – Нинок, любимая, роднулечка моя, прости меня, я тут совсем счет времени потерял! – скороговоркой зачастил он в трубку. – Сейчас, сейчас еду, скоро буду! Не убивай меня, я тебя люблю! Целую!

Положив трубку, Сергей выбрался из кресла и, улыбаясь, сказал:

– Ох и попадет же мне дома!.. Поеду я. До завтра!

Подойдя к двери, он вдруг остановился:

– А мы с тобой не обсудили самое главное…

– Что именно? – спросил Леонид.

– Да то, что ты будешь делать дальше, если тебе удастся не только добраться до Есении, но и умыкнуть ее с этого секретного объекта, в чем я сильно сомневаюсь… В Питер ее повезешь? Да за вами такую охоту устроят, что мама не горюй!

Леонид растерянно посмотрел на Сергея, об этом он действительно еще не думал.

– Нет, Лёнька, наполеоновский принцип: «Главное – ввязаться в бой, а там посмотрим» – здесь не годится… – задумчиво сказал Сергей. – Боюсь, тебе придется на время расстаться с нашим любимым городом… – И, помедлив, твердо заключил: – За границу вам придется валить, старик, ничего не поделаешь! Ни тебе, ни Есении, ни вашему сыну жизни здесь уже не будет…

Заметив, как у Леонида дернулась щека, Сергей постарался его успокоить:

– Ладно, утро вечера мудренее, подумаем еще, может, и найдем какой-нибудь выход.

После их разговора Леонид не спал всю ночь. Он действительно не задумывался, что будет после того, как он найдет Есению. Как в сказке: выручил добрый молодец красну девицу из темницы злого Кощея, сыграли они свадебку и стали жить-поживать. А вот каким это «жить-поживать» будет – никто обычно не рассказывает. Тут сказочка как бы обрывается, а дальше уже быль идет, тверёзая и страшная. Хотя и сказочка-то у него тоже не больно веселая получается…

Леонид вдруг отчетливо вспомнил лицо майора Круглова, выдававшего чей-то обгоревший труп за тело Есении…

Да, такие ни перед чем не остановятся…

Глава третья

Объект «Озёрный», август 1997 года

Начальник по режиму секретного научного комплекса в поселке Озёрный подполковник государственной безопасности Сергей Сергеевич Круглов и руководитель названного комплекса Генрих Модестович Граховский сидели за столом, на котором стояли шахматная доска, бутылка армянского коньяка, две рюмки и тарелка с нарезанным лимоном.

Граховский вел в счете, но Круглов не особо переживал по этому поводу. Глядя на своего партнера, долго обдумывающего очередной ход, Круглов сидел, откинувшись в кресле, и вспоминал, как три года назад началось их сотрудничество.

Тогда он четко и ясно осознал, что страны, которой он служил бо?льшую часть сознательной жизни, уже нет. Исчез не только Советский Союз, изменилась сама Россия, превратившись в непонятно какое демократическое государство. Будучи неплохим аналитиком, он еще в начале девяностых годов просчитал и Хасбулатова, и Ельцина и понял, что коммунизм умер и надеяться на его воскрешение нечего, а в той новой жизни, становление которой он наблюдал на экране телевизора, главной и всеобъемлющей силой становятся деньги, и только деньги.

Проанализировав последние двадцать лет, Круглов с горечью констатировал, что, прожив все это время по чьим-то приказам, ничего, кроме нескольких звездочек на погонах и лет, наполненных службой, службой и еще раз службой, он себе не приобрел.

Более того, Круглов однажды ясно понял, что является всего лишь пешкой в чужой игре или конем, точно и неожиданно бьющим из-за угла по команде невидимого Игрока, от которого он был так же далек, как и те шахматные фигуры, которыми он управлял сам. Скоро на пенсию, и кому он тогда будет нужен? У него нет ни семьи, ни денег, ни дома, ни каких-либо перспектив. Одна надежда, что его, может быть, повысят в звании: хотелось хотя бы на пенсию уйти полковником… А впрочем, какая там пенсия! Во-первых, это копейки, а во-вторых, разве такие, как он, уходят на пенсию? Скорее всего, его преемник просто обеспечит ему глубокое место под крестом… Однажды его уже посылали в ангольское пекло, надеясь, что он там сгинет, но он выжил. А теперь он уже слишком много узнал за свою службу здесь, чтобы ему дали так просто уйти на покой. Он такой же поднадзорный, как и те, кого он тут контролирует… Нужно было срочно что-то предпринимать, пока не стало поздно…

Именно тогда Круглов и поставил перед собой задачу: добиться не просто обеспеченной старости, а стать настолько богатым, чтобы иметь возможность иметь все, в чем жизнь отказывала ему так много лет. Размытая цель, которую ставили перед ним неизвестные ему Игроки, сменилась личной великой целью построения собственной жизни. А способ достижения этой цели был уже намечен. По долгу службы он следил за деятельностью научного комплекса и его руководителя Граховского и уже давно знал, что тот помимо официальной работы и поставок на Запад плановой «продукции» – человеческих органов и тканей для трансплантации – не забывает и о собственном обогащении. Но Круглов не трогал Граховского до поры до времени. Наблюдая за его «подпольной деятельностью» уже в течение года, он вник в механизм его работы, прощупал рынки сбыта, как официальные, так и теневые, и понял, что время его пришло.

С того момента Круглов начинает предпринимать активные действия и идет напролом, осознавая себя уже не шахматным конем, а настоящим волком, и иногда почти физиологически ощущает, как у него на загривке встает шерсть, а улыбка превращается в волчий оскал.

Интересы «конторы» перестали иметь для него значение, и он совершенно осознанно и спокойно принял решение, что с этих пор станет поддерживать с ней лишь пиететные отношения, чтобы раньше времени не остаться без места, но действовать впредь будет только в собственных интересах.

В одно прекрасное утро, придя к Граховскому, Круглов без всяких дипломатических политесов изложил ему результаты своих наблюдений и предложил не разрушать хорошо налаженного дела, а просто взять его, Круглова, в долю.

Увидев вытянувшееся лицо Граховского, Круглов усмехнулся и спросил:

– Генрих Модестович, похоже, вы обиделись?
<< 1 ... 38 39 40 41 42 43 >>
На страницу:
42 из 43