Поворот налево

– Что делает эта сумасшедшая старуха? – спросил худощавый Геллман, забыв, что все еще стоит перед микрофоном. Его слова разнеслись над толпой. – Уберите немедленно эту свечу, – велел он.

В Бивертоне каждый мог согласиться, что Джералдина немного не в себе, но ее все любили и спуску за такие слова в ее адрес могли и не дать.

Джералдине такое обращение тоже явно не понравилось, потому что она засунула руку в карман под платьем и вытащила тяжелый пистолет времен Гражданской войны. Он был большим и неказистым, но очень впечатляющим в хрупких старушечьих руках. Она помахала им перед Эриком Геллманом.

– Держись от меня подальше, солдафон, или я пристрелю тебя, как бешеного пса.

Многие люди повскакивали с мест, залезая на столы и лавки, чтобы получше все рассмотреть, и одобрительно зашумели. Брат Эрика Геллмана, Милтон, тоже встал, но со сцены спуститься не мог, потому что лестница была забита народом. В зале не было пожарного шланга, и Гарольд Бисман стоял в растерянности посреди зала и смотрел на Джералдину, которая размахивала подсвечником в одной руке и пистолетом в другой. Джо указал добровольному пожарному на большой огнетушитель, который висел на пожарном щите у стены.

– Держитесь, ребята, – сказал Гарольд и, сорвав огнетушитель со щита, обрушил на Джералдину, обоих братьев Геллман и на подиум струю белой пены.

Джералдина завизжала еще громче и повернулась к нему, но Гарольд поймал момент. Свеча уже не горела, но он продолжал поливать все вокруг, включая людей на ступенях. Люди подались в разные стороны, освободив тем самым проход для толстого брата Геллмана. Он сбежал со ступеней, но поскользнулся на пене и стал падать, хватая руками воздух, чтобы удержаться. Под руку ему подвернулась микрофонная стойка, и он рухнул вместе с ней. Раздались очередной скрип в колонках и грязная ругань. Это было прекрасное представление. Эмили хотелось зааплодировать.

Но лучшее, как оказалось, было еще впереди.

Она услышала стук копыт, и в следующее мгновение в зал въехал Наполеон на своем жеребце. Люди расступились, чтобы уйти с дороги, он проехал немного вперед, осмотрел войска и протрубил в свой горн.

– Я требую дисциплины от своей армии, – закричал он, затем снова протрубил в горн. Шум был просто оглушительным. – Генерал Ласаль, выведите свои войска наружу. – Он снисходительно кивнул мадам Диор, которая изящно поднялась и стала выпроваживать всех, кто сидел за ее столиком.

Его стратегия была просто блестящей. Гельмут Шоль, он же Наполеон, эвакуировал столы один за другим, приказывая людям, которых знал, покидать помещение и забирать с собой своих соседей. Эмили стала выводить свой стол вслед за Эрни, которого окрестили маршалом Неем.

Вскоре все стояли снаружи и смотрели на Наполеона. Эмили еще никогда не видела, чтобы он так командовал. Гельмуту действительно стоило посвятить свою жизнь вооруженным силам.

Джералдина Маллет выбежала одной из последних. Вместо свечи и старомодного пистолета она в одной руке держала пластмассовую пожарную каску, а в другой ухо Гарольда, за которое и вытащила его вон.

– Ты испортил мое платье, чертов янки, – кричала она.

– Мадам, – сказал Наполеон. Джералдина Маллет посмотрела на него снизу вверх. – Моя Жозефина. – Он улыбнулся и протянул ей руку: – Пойдем, моя императрица. Мы покинем это место.

Джералдина отпустила ухо Гарольда и бросила пожарный шлем, она протянула руки и пошла вперед, к Наполеону.

– О да, Ретт. Забери меня отсюда.

Джо подскочил, присел и подставил ладони, чтобы она могла поставить свою ногу. Он подсадил ее, и она устроилась на коленях у Наполеона. Это была какая-то дикая смесь исторических эпох, голливудских финалов, но в целом зрелище было незабываемым. Жеребец поднялся на дыбы, и Гельмут обнял Джералдину за талию.

Наполеон обвел взором толпу, коротко кивнул и ускакал прочь.

– Ты срежиссировала такой финал? – спросил тихо Джо у Эмили.

Она вздохнула, глядя, как конь уносится прочь.

– Я и мечтать не могла о таком совершенстве, – сказала она и рискнула предположить, что в Бивертоне стало еще одной парой больше. И они неплохо смотрелись вместе.

– Ты почему просто не сказал нам, что город заполонен психами? – спросил Милт Геллман у Джо за кружечкой пива в таверне у Эрни. Заведение было забито до отказа, но они сидели в самом уголке, и места им хватало. Впрочем, было очевидно, что, как только они уйдут, начнутся настоящие гулянья.

– Мы потратили кучу денег и времени впустую, – ворчал он. – Черт, мне пора возвращаться, других дел по горло.

– У них нет денег, – напомнил ему Джо.

– Верно, но и от нас им ничего не достанется.

– Так вы точно решили не открывать здесь производство?

– У тебя проблемы со слухом? Я больше шагу на эту землю не ступлю. Горстка кретинов, – проворчал Милт и потер ушибленную спину. – Мы уезжаем сегодня же. Ночь проведем в соседнем городе, а поутру вылетаем. Ты едешь с нами?

– Нет. Мне… надо кое-какие дела доделать.

– Ладно, когда вернешься в Нью-Йорк, начнем присматривать другое место, и чтобы никаких психушек там не было.

– Вам придется поторопиться, – сказал Джо.

Тщедушный братец Геллман подвез их до «Дамы с сомнительной репутацией», он вышел из машины, а Милт посмотрел на Джо.

– Чертов клоповник, у них даже портье нет.

– И то верно. Давай-ка я схожу за вашими сумками, а ты спину побереги.

Джо даже не взглянул на Эмили, которая вежливо говорила Эрику Геллману, где поставить свою подпись, когда принимала от него чек. Джо забросил сумки в багажник машины братьев Геллман, обменялся с ними рукопожатием и проследил, как они скрылись за поворотом. Он не спеша вернулся в «Даму с сомнительной репутацией». Эмили вышла из-за конторки.

– Они уехали? Джо кивнул.

– Они собираются вернуться? Джо покачал головой.

– Здорово! – закричала она. – Нам удалось! Она подбежала к нему и бросилась в его объятия.

Джо поймал ее и закружил, затем опустил и крепко поцеловал. Держа в руках это сладкое тело, он понимал, как именно хочет отметить крушение крупной сделки. Не заботясь о том, что тетушки смотрят на них, он поднял Эмили на руки и показал, как именно Ретт и Скарлетт поднимались по лестницам. Закрыв за ними дверь ее комнаты, он отнес ее на кровать и осторожно опустил.

– Прошлой ночью я заснул в твоей постели, – удивленно сказал он.

– Я знаю. – Эмили улыбнулась ему, и ее глаза рассказали, что она все понимает.

– Ты меня исцелила.

– А ты спас Бивертон!

– Если мы не займемся любовью прямо сейчас, то я умру.

Вместо ответа Эмили накинулась на ремень его джинсов, а когда оба освободились от одежды, она оседлала его…

К тому моменту как их дыхание пришло в норму, начали прибывать машины. В течение получаса все главные участники шоу собрались в гостиной у Эмили.

– Чай? – спросила Эмили у посетителей.

– Или виски? – спросил Джо, помахав в воздухе бутылкой «Джонни Уокера», которую братья Геллман оставили в номере.

Когда у всех в руках оказались напитки по вкусу, Эмили подняла бокал с виски:

– Я хочу сказать тост. За всех нас и за спасенный город!

– Но те джентльмены сказали одну верную вещь, – заметила тетушка Олив. – Местная экономика переживает не лучшие свои годы.

– Но мы же справляемся. И мы счастливы.

– Да, но молодым тяжело. Они все чаще уезжают. Было бы неплохо, если мы смогли бы дать им работу.

Доктор Хартнетт кивнул:

– Олив права. Хотя мы и отвели угрозу с фабрикой по производству наполнителя для кошачьих туалетов, налоги за санаторий нам все равно придется платить. Это привлекательная собственность. И в один прекрасный день найдется человек, который купит его.

– У меня есть кое-какие мысли по этому поводу, – сказал Джо. Идея пришла сама и была такой очевидной, что плакать хотелось оттого, что он раньше не додумался.

– Что на этот раз? – спросила Лидия не слишком-то вежливо. – Блох будем подковывать?

Она стояла рядом с мужчиной, который играл Тони в пьесе, и они держались за руки, словно голубки. Джо покачал головой, но все же улыбнулся. Как он мог устоять?

– Сам не понимаю, как это раньше не пришло мне в голову. Мысль просто блестящая!

– Да говори же! – воскликнула Эмили. Он услышал надежду в ее голосе.

– Доктор Бивер построил санаторий для восстановления здоровья, как физического, так и психического. Знаете, как сейчас называются такие заведения?

Эмили посмотрела на него, и в глазах ее загорелось понимание.

– Курорт на минеральных водах?

– Да. У меня уже есть покупатель. Здесь есть горячий источник и прекрасные виды.

– Так, значит, ты все-таки заметил, – сказала Эмили.

– Только после того, как ты ткнула меня носом. Кроме того, здесь есть здание, оно требует обновления, но в целом вполне пригодно. – Ему вспомнились мраморные ванны. – Мы можем предоставить любые услуги. Специальные ванны, массаж лица и прочее. Но помимо этого, мы можем предоставлять пешие и конные маршруты. У нас есть с чего начинать. Эмми выращивает экологически чистые овощи, местные лошади как раз подойдут изнеженным горожанам, а воздух здесь сам по себе лечебный.

Гордон Хартнетт взял слово:

– В местной воде я обнаружил вещества, которые способствуют оздоровлению организма. Люди будут возвращаться к нам снова и снова.

– А у меня тоже кое-что есть, – сказала Олив.

– И что же это? – спросил Джо.

– Я нашла рецепт любовного эликсира доктора Бивера.

– Ты про тоник? Ты нашла рецепт? – Для практикующего врача Гордон Хартнетт выглядел слишком уж возбужденным.

– Если начнем не откладывая, то первая партия будет готова к моему дню рождения, – сказала Лидия. – Отлично! – Она посмотрела на своего спутника, который удивленно изогнул брови. – Пойдем играть в карты на раздевание.

Гордон пошептался с женой, которая кивнула и сказала:

– Джо, если тебе нужны местные инвесторы, то можешь брать меня в расчет.

– И меня тоже, – сказала тетушка Олив.

Джо озадаченно моргнул. Эмили тоже ничего не понимала.

– О чем ты говоришь? – спросила она. – У тебя есть такие деньги?

– Деточка, твой прапрадед был очень умным человеком. Ты ведь помнишь его теории об электричестве?

– Да.

Олив хитро подмигнула:

– В своем завещании он оставил мне и Лидии тысячу акций компании «Дженерал электрик». Я ни одной не продала. Эммету бы это понравилось.

– Поверить не могу…

– У меня моя тысяча тоже лежит, – встряла Лидия.

– Но почему вы никогда мне ничего не говорили? Женщины переглянулись.

– У тебя тоже есть тысяча акций. – Что?

– Твоя бабушка оставила их нам, чтобы мы передали их тебе. – Старушки улыбнулись. – Ты знаешь, сколько они сейчас стоят? Учитывая все дивиденды, которые мы ни разу не снимали, это небольшое состояние.

И это после того, как она месяцами едва сводила концы с концами. Ей непросто было принять такие новости. Кроме того, Эмили терпеть не могла, когда ее держали в неведении.

– Но почему я ничего не знала?

– Патрис хотела, чтобы у тебя всегда была соломка, чтобы постелить перед падением. Она считала, что если ты будешь знать о деньгах, то непременно наделаешь каких-нибудь глупостей.

– Но это же полная ерунда! Я никогда не сорила деньгами.

– А что бы ты с ними сделала?

– Ну, я бы… я бы… – Джо заметил, что Эмили выглядит совсем растерянной. – Я бы выплатила налоги за санаторий Эммета.

Они дружно кивнули:

– Твоя бабушка хотела, чтобы у тебя были деньги на тот случай, если город окончательно придет в упадок. А согласись, именно это и произошло.

– Но теперь?

– А теперь мы выплатим налоги и сами откроем курорт.

Они все повернулись к Джо, который все еще переваривал информацию.

– Что нам делать, Джо?

– Теперь предоставьте мне заниматься тем, в чем я профи. Я проверну эту сделку.

– Из Нью-Йорка? – спросила Эмили, глядя в стакан.

– Нет, Эмили, прямо отсюда.

Она с надеждой подняла на него глаза.

– Здесь мое место, – добавил он. Олив фыркнула:

– Ты хочешь сказать, что тоже сошел с ума?

– Нет, – ответил Джо, все еще глядя на Эмили. – Это раньше я был сумасшедшим. Только теперь я понимаю, что жить мечтой лучше, чем зарабатывать деньги. Только теперь я понимаю, что люди важнее, чем прибыль, что нет ничего более значимого, чем друзья и любимые.

– О, Джо, – воскликнула Эмили и бросилась в его объятия. Она без устали целовала его, а он думал о том, что самый сумасшедший поступок в его жизни и оказался самым разумным.

Примечания