Дорога на Царьград

– Так-то оно так… А ты поменьше слушай. Женщина – попадья. Знает вероучение, – Чомбе щелкнул сына по голове. – И задай ей какой-нибудь вопрос, связанный с церковью. Ты понял?

– Какой вопрос?

– Откуда я знаю. Спроси что-нибудь. О свечках, о крашении яиц, да мало ли что… Ты должен задержать ее хотя бы на десять-пятнадцать минут. Понимаешь? Этого будет довольно… Сколько сейчас времени?

Мальчик важно поднял руку и посмотрел на часы.

– Маленькая стрелка на… Большая стрелка на пяти. Десять… Без двадцати час. Правильно, тятя?.. А ты поклянись, что купишь мне «Тетрис».

Чомбе вскочил.

– Как залеплю тебе сейчас затрещину!.. Буду я тебе клясться, молокосос! – пнул он сына.

Мальчик задумался.

– А для чего нужно, чтобы я ей пудрил мозги десять минут?..

– Следи за языком! – Чомбе переменил тон и немного пригнулся. – Послушай меня, сынок. Речь идет об одном очень важном деле. Не могу тебе сейчас ничего рассказать, но придет день, и ты будешь гордиться отцом… и собой… Ты только сделай так, как я тебе сказал, и ни о чем не переживай… И держи язык за зубами! Никому ни слова о том, о чем мы разговаривали. Ты меня понял? – Чомбе похлопал сына по спине. – Все, у нас больше нет времени. Давай, сынок!

Стефан Неманя остановился в дверях. Он ничего не понимал. И опять открыл рот, чтобы спросить что-то.

– Не оборачивайся, сынок… – угрожающе прошептал Чомбе и указал мальчику пальцем на выход. А потом добавил: – Ровно в один час пять минут!.. Думай о «Тетрисе»!

Когда Стефан Неманя выбежал на улицу, Чомбе быстро надел старые тапочки, снял с вешалки свой поношенный дождевик и схватил пачку партийных листовок, на которых был напечатан порно-фотомонтаж с американским президентом, задыхающимся в свинских округлостях госпожи госсекретаря.

На кухонном будильнике было уже без девяти час. Ветеран почувствовал давление в мочевом пузыре, но решил потерпеть.

Он вышел на улицу. Все было чисто. Чомбе медленно перешел улицу и вошел в холл здания. Бросил несколько листовок в почтовые ящики – только ради того, чтобы отработать главное алиби. Стараясь успокоить бешено колотившееся сердце, Чомбе взбежал по лестнице. В открытое окно на лестничную площадку он увидел детей, игравших во дворе. Стефан Неманя занял позицию. Он собрал целую компанию ребятишек, чтобы показать им свои новые часы. «Дурачок! – подумал Чомбе. – Надеюсь, он ничего не напутает. И откуда взялась эта овца во дворе? Это ненормально! Дурной знак!» И продолжил свое дело. Быстро скользнул взглядом по обшарпанной поповской двери с глазком, большим как око циклопа, и неслышно взбежал на третий этаж. И там спрятался в глубокий косяк двери от квартиры покойного Дорогого Дьявола.

Листовки Чомбе из рук не выпускал. Он решил – если встретит кого-нибудь в коридоре, то начнет ему совать листовки и постарается привлечь к их раздаче. Так легче всего избавиться от помех. Предыдущий опыт говорил ему: как только пытаешься привлечь людей к патриотическим акциям, они сразу убегают.

Чомбе умерил дыхание. Ему осталось только ждать и надеяться, что Стефан Неманя не забыл его наставления. А учитывая то, сколько его сын имел двоек в школе, все было возможно.

Опять же, сын был для него идеальным соратником. Если бы что-то пошло не так, он мог легко отговориться, сославшись на детские глупости. Ну, а если кто-то назовет это злоупотреблением малолетнего, то ведь, по правде говоря, ребенок добровольно согласился на сотрудничество.

Вдруг этажом ниже открылась дверь. На лестнице послышались шаги. Кто-то бегом спускался вниз. Чомбе выступил из своего укрытия и перегнулся через перила. Поп только что пошел на Новое кладбище на встречу! Они могли столкнуться на лестнице! И тогда бы все пропало.

«Хорошо, – подумал Чомбе, – поп опаздывает, но Бог меня хранит».

Со двора доносился обычный детский лепет. Секунды текли. «Я сейчас описаюсь», – пронеслась в голове у Чомбе паническая мысль, и ее тут же заменила еще более паническая идея: «А что, если этот пострел перешел в их табор!» На самом деле, Чомбе не удивило бы, если бы его сын продался за пачку жвачек. Он начал злиться на себя за то, что судьбу государства отдал в руки одного сопляка сомнительной морали.

Чомбе прикусил губу и, переминаясь с ноги на ногу, начал медленно отдуваться, чтобы как-то успокоить мочевой пузырь, бывший уже размером с футбольный мяч.

А потом со двора, наконец, послышались детские крики.

Крики во дворе становились все громче. И овца еще разблеялась. Чомбе показалось, что он слышит и женский голос. Должно быть, это попадья подключилась к детской разборке из окна.