Прощённая

– Разумеется. Я сказала, что остаюсь у Кати.

– А Кате что сказала?

– Что мы с тобой на ночной экскурсии на теплоходе.

Мама успокаивает тем, что чувствует себя гораздо лучше, и я со спокойной душой прощаюсь.

Ромашковое поле остаётся позади, и с двух сторон нас обступает сосновый лес. Я чуть приоткрываю окошко, чтобы вдохнуть этот пленительный запах хвои после дождя. Ветер скорости забил в салон, сметая набок мои распущенные волосы. В просвете, где проложен газопровод, на меня нахлынул яркий блик солнца. Заиграл белым золотом в волосах, и исчез, превращая их снова в обычные тёмно-русые.

– Красиво, – шепчу я и улыбаюсь.

– Нихера себе, – Антон присвистнул. – Ущипни меня! Это сон. Я просто не верю своим глазам.

– Ты же говорил, что терпеть не можешь загород.

– Лимонов двадцать стоит, не меньше.

– Что?

– Астон Мартин. Карбоновый кузов. Двенадцатицилиндровый двигатель, с двойным турбонадувом, как пить дать.

Я всматриваюсь в зад машины перед нами.

– На такой тачке, и тащится как черепаха, – Антон кривит губы. – Ну вообще не ценит того, что имеет.

– По-моему, с ним что-то не так, – бормочу я.

Иномарка постепенно замедляет скорость, и вдруг резко берёт в диагональ. Антон бьёт по тормозам, и мой ремень безопасности больно давит на рёбра.

Астон Мартин спрыгнул с горки. Грубо приземлился. Проехал ещё чуть вглубь, и встал на опушке.

– Вот это повезло так повезло, – Антон потёр ладони друг об друга. Быстро отстегнулся. – Надо срочно оказать первую помощь. Хозяин такой машины отблагодарит не сраным яблоком, а зелененькими бумажками. А если что серьёзное, может и квартиркой.

Я иду вслед за скачущим вприпрыжку Антоном. Подбежал к машине, открыл водительскую дверь, наклонился низко.

– Вы как? – его обеспокоенный голос прозвучал нежно.

Помогает девушке выбраться из автомобиля, придерживая под локоть. Её тонкие шпильки утонули в мягкой после дождя земле. Стройные ноги согнуты в коленях. Но и без этого они кажутся невероятно длинными, просто бесконечными от тонких браслетов босоножек на щиколотках до кромок чёрных хлопчатобумажных шорт. Бежевый топ на узких бретельках чуть задрался, обнажая аккуратненький накаченный животик с продолговатым овалом пупка. Девушка убрала с пухлой груди мягкие линии белых волос за спину, и повернула на меня голову. Её большие серые глаза показались мне невероятно грустными. И первое, что я подумала: как можно быть такой печальной, если она так красива? Это просто неестественно.

– Вашу машину нужно вытащить. И не стоит вести её самой после того, что произошло, – Антон с участливым видом прижимает ладонь ко лбу блондинки. – У Вас, кажется, жар.

– Всё в порядке, – убирает его руку. – У вас случайно воды нет с собой?

– Есть, – я бегу к машине. – Сейчас!

На заднее сидение. В рюкзак похолодевшими руками. Там пусто. Куда же я её положила? Пальцы ко лбу. Кажется, жар у меня. Сначала нервы из-за предстоящей ночи, затем эта авария. И ещё какое-то странное чувство мешает мне сосредоточиться и вспомнить элементарное. Ревность?

– Слушай, детка, – Антон возвращается на водительское сидение. Берёт свой телефон. – Её нельзя вот так бросать. Я сейчас кое-кому позвоню. Тебя там встретят. А я дождусь с ней эвакуатора. Ты же справишься? Здесь по прямой минут двадцать, и ты на месте, – отдаёт мне документы на машину.

– Я…я не знаю. Давай я лучше подожду с вами.

– Нужно внести оставшуюся часть платы за дом вовремя, иначе могут снять бронь. Мы же не хотим лишить себя романтической ночи, верно? – перегибается между сидениями, целует меня в лоб. – Я приеду очень скоро, – приоткрывает свою дверь.

– Как же ты… Антон!!!

Его тело как пушинка. Подлетает над капотом красно-металлического пятна. Визг тормозов. И мой сдавленный крик. Тонет в горле, как асфальт в крови.

Глава 2

– Мне так жаль… мне действительно очень жаль, – она обнимает меня за плечи и ведёт к своей машине.

Между моими веками будто стекло. Не дай бог зажмуриться – и эта картинка. Тело Антона уродливыми изломами свастики на асфальте. Неестественно выгнутые руки и ноги, перекрученные пальцы. И тёмная вязь крови под его светлой, с вытаращенными глазами, головой.

Жадно вдыхаю. По сдавленному горлу глоток воздуха проталкивается с резью.

– Ты совсем бледная, – девушка придерживает меня под руку, помогая сесть на заднее сидение. – Я пойду попрошу у кого-нибудь успокоительного.

Вздрагиваю от захлопнувшейся двери. Рефлекторно моргаю. Протяжно всхлипываю, проклиная себя. Если бы я не задержала нас у магазина, Антон сейчас был бы жив.

Пальцы судорожно сжимают лямки рюкзака. Я снова ищу в нём воду, которую так и не нашла в прошлый раз. Коричневая книжечка с документами на его машину. Вспоминаю, как женщина, одна из пассажирок остановившихся у обочины машин, пыталась выцепить эту книжечку из моих окаменевших рук.

Поднимаю глаза. Радостно-оранжевый цвет кожаного салона, ворох красивых пакетиков из магазина по левую от меня руку, запах бергамота, тянущийся из золотистой стеклянной баночки ароматизатора. Как же всё это неуместно, нечестно по отношению к Антону. Я виновата. От мысли, что последними чувствами к нему были ревность и обида, становится окончательно плохо. Я вдыхаю, а лёгкие будто насквозь в дырах. Не наполняются ни на каплю.

Замечаю бутылочку минералки без газа на полу. Когда тянусь к ней, задеваю локтём один из пакетом. Он опрокидывается.

Поднимаю.

Дверь открывается.

– Вот, выпей.

Пока я пью мятную жидкость успокоительного, девушка нежно поглаживает моё плечо.

– Это я виновата, – бормочет она.

Я давлюсь лекарством, и в нос бьёт резкий запах трав.

Продолжает с грустью:

– Он хотел помочь…

– Мне нужно задать ещё пару вопросов гражданке Мироновой, – голос полицейского из-за спины блондинки.

– Да перестаньте уже, она всё рассказала, – девушка выпрямляется и делает к нему шаг. – Отпустите нас домой. Мы такой ужас пережили. Тебя есть кому забрать?

– Алиса! Алиса! – Катькины вопли вместо ответа.

Я выбираюсь из машины, и попадаю в крепкие объятия подруги.