Космические рассказы
– О, вы, земляне! Вы всегда думаете, что все на свете знаете. Я просто пытаюсь сказать вам, что есть способ спасти корабль!
Хокинс, Макэндрюс и я ошеломленно посмотрели на него. Хокинс первым обрел дар речи:
– Что?
Венерианец повернулся к Макэндрюсу.
– Шеф… Это машинное отделение выходит в корпус, не так ли?
Макэндрюс сглотнул:
– Да… а что? У него есть парус, прикрепленный к корпусу, если вы это имеете в виду…
Конечно, так оно и было. Вот почему они назвали этот тип судов «люггерами». У него были два убирающихся паруса, похожие на крылья самолета, которые были созданы для легкой посадки, как только корабль входит в земную атмосферу. А там, где эти паруса соединялись с корпусом, были выходы-ловушки во внешнем корпусе.
– Именно это я и имел в виду. – воскликнул Венерианец. – Очень хорошо, тогда давайте откроем его. Нет, не важно зачем. Времени остается все меньше. Просто откройте его.
Все еще двигаясь, как во сне, Макэндрюс подошел к своему пульту управления и нажал кнопку. Конечно, ничего не произошло. Выдвижные элементы были подключены к электрической цепи, а там было холодно, как на Плутоне. Венерианец нахмурился.
– О боже! – раздраженно воскликнул он. – Я этого не предусмотрел. Шеф, а разве нет ручного управления наконечниками?
– Да, но… – сомневаясь ответил Шеф
– Тогда давайте включим его. Быстро. До уровня «Н» осталось всего двадцать минут или околотого.
Шеф показал нам рычаг. Он был большим, неудобным, тяжелым и старым. Им не пользовались, наверное, лет шестнадцать. Он был жестким и ржавым. Я был покрыт потом и ржавчиной к тому времени, как мы вчетвером, изо всех сил, смогли завести его. И хотя он скрипел и кряхтел, он начал раскачиваться наружу. Между внутренней и внешней обшивками корпуса образовалась щель, которая начала увеличиваться.
– Все на выход! – заорал шеф.
– На нас нет скафандров.
– Проваливайте!
Мы бросились к двери и захлопнули за собой предохранительный замок. Кэп Хокинс слабо спросил:
– Что нам теперь делать? Куда направляться? Как…
– На ваш мостик, – пропищал венерианец. – Я знаю, что это сработает. Мы должны наблюдать и убедиться…
Когда мы добрались до мостика, то обнаружили Лейтенанта Тодда в состоянии, близком к обмороку. Он хрипло спросил:
– Капитан, где вы были? Я кричал вам изо всех сил. Наши аккумуляторы и двигатели сели, а мы всего в десяти минутах от слоя Хевисайда – и без защитных экранов!
– Ты знаешь какие-нибудь молитвы, Тодд? – спросил Кэп. – Потому что, если он ошибается, – сказал Хокинс, указывая на нашего венерианского безбилетника, – Вам лучше начать молиться.
Но безбилетник не обратил никакого внимания на сарказм капитана. Он подскочил к перилам и взволнованно крутил их, чтобы увидеть левый втягивающий парус, который мы открыли. Мы все столпились вокруг него, не понимая, что происходит, но желая увидеть финальный акт того,что для всех нас означало жизнь или смерть.
От того, что я увидел, меня бросило в дрожь. Перед нами отчетливо видимая в лучах опасности, был внешняя кора Хевисайда. И когда Я говорю «кора», я имею в виду тонкую оболочку, потому что, несмотря на то, что его ионизированная субстанция чрезвычайно разрежена, она обладает определенной материей в форме энергии. Это сила, достаточная для отражения зловещих излучений, наполняющих эфир, для защиты Земли от вредоносного излучения от метеорологических осадков.
Ученые-первопроходцы Земли, должно быть, были довольно глупы, если давным-давно не поняли, что слой Хевисайда – это не что иное, как миниатюрная копия того же явления, которое они определили с помощью своих крошечных 200-дюймовых телескопов как солнечную «корону». Но к ним нельзя быть слишком строгим. Они сделали все, что могли, благодаря своему небольшому оборудованию и слабому обучению.
Мы неслись к этой корке со огоромной скоростью. Она становилась все ближе и ближе и к нам, казалось, протянулся цепкий отросток. В этот миг я подумал, что нам конец, но он промахнулся. Я услышал, как кэп Хокинс глубоко вздохнул, а лейтенант Тодд начал что-то бормотать. Маленький венерианец раздраженно сказал:
– Я не могу ошибаться! Я просто не могу! Пого!
И тут я увидел это! Словно в ответ на его приглушенную команду, из отверстия в крыле начал появляться молочно-голубой призрак. Это был ампи, но такой огромный, какой вам и не снился. Он был переполнен своей пищей: током освещения корабля и перегрузкой приводного генератора. Но он был все еще голодныфм.
Он все выползал и выползал, и по мере того, как он выползал, он распространялся! Он начал обвиваться вокруг корабля гигантским сверкающим кольцом. Венерианец лихорадочно вращал периленс, сканируя все части «Андромеды» от носа до реактивных двигателей. И везде, где мы могли видеть, как амфи, все время растягиваясь и сворачиваясь, превращал корабль в гигантское ядро, спиралью которого он и являлся!
– Я так и знал! Я так и знал! – закричал венерианец.
И вдруг кэп Хокинс завопил:
– Ей-богу! Теперь я понимаю, что вы имели в виду! Я…
Я чуть не умер от любопытства и спросил:
– Что все это значит? Как это повлияет на…
– Смотрите! – возбужденно закричал Хокинс, а его глаза горели от предвкушения. И тут мы добрались до Хевисайда! Я зажмурился и подумал:
– Вот оно!
Но мы не двигались, мы просто шли напролом. Это было проще простого. Это было похоже на то, как действовать при включенных генераторах. Или как действовать при помощи пенетранта «Моран». Только это было надежнее и эффективнее, чем любой из этих методов. Генераторы, как известно, подводили, пенетранты «Моран» – взрывались при интенсивной бомбардировке Хевисайда, особенно когда она была такой активной, как в это время. Но мы прошли его без потерь, без малейших неприятностей, даже без этого забавного, певучего звука разряда электрического тока, который обычно отдается в ваших барабанных перепонках, когда вы прокалываете путь. И пока венерианец продолжал размахивать периленсами, я понял, зачем он это делал.
Это был ампиреныш. Этот треклятый маленький зверь, заряженный отрицательной энергией, укрывал «Андромеду», как одеялом! Это было лучшее время в его жизни! Он все рос и рос, разрастаясь и расползаясь вширь, готовя самую вкусную еду, о какой только мог мечтать ампирец в своих самых фантастических мечтах – если, конечно, они у них бывают!
Все было очень просто. Ионизированный слой Хевисайда не мог побеспокоить ампи, вечно голодное существо с отрицательными импульсами. Почему? Потому что он просто поглотил всю радиацию и это поразило его, и ему захотелось больше!
Мы застыли на месте, ошеломленные. Затем шкипер громко расхохотался. Он потер свои большие руки.
– Старомодно, да? Развалюха, значит? Что ж, может быть, и так. Но это покажет им всем. «Андромеда» – первое судно, прошедшее через Хевисайд с оборудованием, которое, как я предсказываю, станет в будущим для обеспечения безопасности на каждом космическом корабле!
Венерианец просто засветился от удовольствия и пропищал:
– Рад слышать это от вас, капитан. Это то, что я пытался втолковать Совету космической безопасности несколько месяцев назад, но они не захотели меня слушать. Я…
Лицо кэпа Хокинса побагровело и он воскликнул:
– Что это значит? Ах ты, проклятый маленький безбилетник, что ты имеешь в виду, говоря, что ставишь это себе в заслугу?
– Не следовало бы, – упрямо возразил маленький человечек. – Потому что, капитан Хокинс… ну, позвольте мне представиться. Я… я Джар Фаргес, начальник электромонтер Сан Сити обсерваторий. Несколько месяцев назад я разработал теорию о том, что венерианские амфибии должны были бы расшириться настолько, чтобы обеспечить безопасный проход для космических кораблей через опасные Хевисайды различных планет. Но никто не захотел прислушаться к моей теории, хотя я доказал ее экспериментально, в лаборатории. Так что…
– Так что, – сурово произнес шкипер, – Ты спрятался на «Андромеде» и намеренно позволили своему питомцу поглотить судно, подвергая опасности все наши жизни, чтобы доказать свою теорию, не так ли?
Джар Фаргес улыбнулся.
– Я думаю, вы должны согласиться, капитан, что вашим жизням ничто не угрожало. И, – лукаво намекнул он, – поскольку я намерен разделить с вами честь этого открытия, можно с полным основанием ожидать, что корпорация «IP-Corporation» назначит вас капитаном на один из своих новейших крейсеров с усиленной защитой…
У Хокинса отвисла челюсть. Он почесал в затылке. Затем ухмыльнулся.
– Ну что ж! – сказал он. – Но, будь я проклят! И подумать только… я отправил тебя в тюрьму, а потом заставил помогать на камбузе. Боже, я… Эй, что это было?
И у него была веская причина, чтобы спросить об этом! И мы все подпрыгнули, когда услышали отвтет. Это был самый громкий раскат грома, который я когда-либо слышал в своей жизни. Он эхом разнесся по металлическому отсеку управления, как удар рока. У меня долго звенело в ушах. Венерианский ученый подскочил к периленсу, с тревогой осмотрел его, затем повернулся к нам.
– Мы приближаемся к причалу, – сказал он.
– Но.... но что за шум? – Закричал я. – Что это было? Что-то не так?
Джар Фаргес улыбнулся.
– Ничего особенного, – пропищал он. – Это… это Пого. Я думаю, он слишком много съел и у него теперь несварение желудка…
Восстание на Ио
Смерть преследовала «Либру». Космический лайнер, направлявшийся к Ио, перевозил секретное оружие, и мятежник Кройтер поклялся, что оно не должно прибыть на место отправки.
Корабельные часы сонно пробили три раза. Бад Чендлер, младший вахтенный, вяло посмотрел на них.
– Вот так, – зевнул он, – заканчивается ловля омаров. Три звонка, мой славный парень, – и тебе мягкое, тёплое сено. Или… – в его голосе послышалась надежда. – Или ты хочешь закончить за меня? Как-нибудь вечером я подменю тебя».
– Сто кометы тебе! – сказал Дэн Мэллори, и поднялся, разминая затекшие мышцы. Воротничок его был расстёгнут, спина болела после пяти часов, проведённых в кресле управления в форме ведра. Глаза у него были напряжены. Он попеременно смотрел то на светящиеся панели, то через перилен на мрачное сине-чёрное пространство перед несущейся в пустоте «Либрой», а потом снова на панель. – Есть такая штука, как сон, и я собираюсь немного вздремнуть. Как только появится Нортон. Где розовые цефеиды?
– Вот что я тебе скажу. Закончи мой трюк сегодня вечером, Дэн, и я удвою тебе ставку в два раза. Это справедливо, не так ли?
– Справедливо, – сказал Мэллори, – но недостаточно заманчиво. Как альбинос на пустынном астероиде. А, вот и наш герой! Добро пожаловать, сэр Релиф! Бросьте его в корзину и позвольте папочке отправиться в объятия Морфея.
– Кто она такая? – прорычал Рик Нортон, третий помощник капитана. Его глаза опухли, он прищурился и уставился на яркий свет в рубке управления.
– Чёрт возьми, я устал! Я только-только лёг спать, как… Ну ладно. Записать в журнал?
– Прямо сейчас. – Мэллори бросил любопытный взгляд на Нортона. – Только что лёг спать? Как так? Что ты делал так поздно?
– Это не было официальным делом, – коротко ответил младший офицер, – так что это не ваше дело. Давайте ваш журнал учета.
Он плюхнулся в кресло управления, прищурился через перилены и внес несколько крошечных поправок в курс. На другом конце комнаты Бад Чандлер пожал плечами в ответ на быстрый взмах бровей Дэна. Губы второго помощника сложились в слово. – Болит голова? – Мэллори кивнул. Нортон был угрюмым космическим бродягой. Но это было не так уж важно. Он подошёл к карте. По трапу «Джейкоба» застучали шаги, дверь распахнулась, и Старик ворвался на мостик и рявкнул:
– Зувере! – и сердито посмотрел через плечо Мэллори, проницательными, выцветшими от космоса глазами вчитываясь в аккуратные, точные колонки записей старшего лейтенанта. Он ткнул мозолистым пальцем в одну из строк.
– Ты уверен, Мэллори? Такая высокая скорость?
Мэллори почтительно ответил:
– Да, сэр. Все показатели проверены и перепроверены. Мы на курсе ноль-ноль-один. Принудительная скорость на тридцать девять процентов выше нормы.
– Проверено и перепроверено, – сказал капитан Алгейз, – в большинстве случаев этого достаточно. Но это путешествие особенное. И жизненно важное. От того, как быстро мы доберёмся до Ио, зависят жизни сорока тысяч невинных людей! Помни об этом, Мэллори. И вы все помните об этом.
Строгие черты его лица немного смягчились.
– Это тяжёлый перелёт, я знаю. Жестокое, изнурительное путешествие. И мы все были под огромным напряжением. Но наши трудности – ничто по сравнению с трудностями гарнизона и честных колонистов Нью-Фресно. Они надеются на нашу помощь, и мы доставим им ее.
– То есть кто-то на борту этого корабля. Я, честно говоря, не знаю, кто этот человек. Никто не знает, кроме него самого, командира разведывательного отдела ССП на Земле и, возможно, кого-то в Нью-Фресно. Но он находится на борту, будь то офицер, матрос или пассажир, и он везёт на Ио чертежи нового лучевого оружия, недавно усовершенствованного оружейным бюро ССП.
Эти чертежи позволят нашему гарнизону в Нью-Фресно подавить таинственное восстание на Ио. Вот почему «Либра» летит с повышенной скоростью. Вот почему мы должны удвоить все обычные меры предосторожности, чтобы добраться до колонии на Ио быстрее обычного. Вот почему мы должны быть начеку, следить даже друг за другом. Что с тобой, Нортон?
Нортон внезапно вздрогнул и пробормотал, покраснев:
– Простите, сэр. Внезапный свет на визоре. Похоже на метеорит.
– Сейчас там ничего нет, – сказал шкипер.
– Следить друг за другом, капитан? – повторил Чендлер. – Я не понимаю. Мы все являемся преданными и надёжными членами Солнечного космического патруля, не так ли? Мы все живём по его девизу. Я не понимаю…– Он потрогал свой нагрудный знак – крошечную золотую ракету с надписью «Порядок из хаоса». – Я не понимаю, почему мы должны…
– Потому что, – мрачно объяснил шкипер, – где бы ни было восстание, там есть те, кто переходит на сторону нового дела, и те, кто предает старое. Там, где есть планы, есть и шпионы, которые их крадут. Это не предупреждение из штаба, это простой, старомодный здравый смысл. Я участвовал в восстании Ролли, знаете ли. После резни в Грантленде я узнал, что один из моих сослуживцев получал деньги от Меркурианцев.
Я не могу с уверенностью сказать, что на борту «Либры» есть шпион, но если он есть, мы не должны давать ему возможности что-либо узнать. Несмотря на усталость, мы должны быть начеку в любое время. Мне больше нечего сказать. Закончил, Мэллори?
– Да, сэр. Все в порядке, сэр.
– Очень хорошо. Вы можете уйти. Чендлер, вы, кажется, устали.
– Ещё один зевок, и я стану зомби, – сказал Бад.
– Болтливый зомби – фыркнул Старик. – Я закончу твой трюк за тебя. Иди отдохни.
Все еще сердито глядя, он плюхнулся в кресло, освобожденное Чендлером, включил панель внутренней связи, включил радиовышку.
– Это ты, Спаркс? Просыпайся, ленивый ублюдок! Есть новости с Земли? Или с Центра Марса?
Металлический голос радиста щёлкнул:
– Нет, сэр. Я не могу связаться ни с одной станцией. Повстанцы в Нью-Фресно по-прежнему глушат эфир помехами на всех диапазонах волн.
– Что ж, продолжайте в том же духе. Дайте мне знать, если у вас получится. Ну что? – шкипер оглянулся через плечо. – Я думал, вы двое устали? Чего вы ждёте? Хотите ещё по одному трюку на каждого?
– Нет, сэр! – поспешно ответили оба мужчины. – Мы уходим, сэр!
– Разве он не красавчик? – с любовью спросил Чендлер. – Он рычит, как щенок терьера, но у него не больше зубов, чем у заварного крема. Простите! – Гигантская зевота разделила его ухмылку пополам. – Должно быть, я что-то съел!
– Вот в чём загвоздка, – с сожалением сказала Мэллори, – теперь, когда я не на дежурстве, я совсем не чувствую усталости. Есть сигарета?
Чендлер бросил ему пакет.
– И не трать купон. Ещё шесть тысяч, и я получу электронный микроскоп. Что ж, можешь делать, что хочешь. Я пошёл, пока-пока, и постараюсь забыть о вафлях, которые втиснулись в мои карманы.
– Пока, приятель!
Его шаги звонко отдавались эхом на металлическом полу, эхо затихало по мере того, как он исчезал в коридоре, ведущем в спальные помещения, а Мэллори поворачивал к смотровой площадке.
Высокий первый помощник капитана прислонился к тяжелой кварцитовой панели, вглядываясь в глубины космоса, сквозь которые неслась «Либра». Это зрелище не было для него чем-то новым, но, как всегда, оно пробудило в его сердце благоговейный трепет, чувство странной нестабильности, что-то вроде гордости за Человека, за то, что он, из всех многочисленных странных форм жизни, созданных природой для экспериментов, оказался единственным, чье воображение было настолько развито, и чье любопытство было настолько сильно, что он нашел способ с головокружительной скоростью пересечь широкие, непостижимые просторы пустоты.
Просто сумасшедшей была мысль, что, хотя Человек и достиг звезд, он все еще не избавился от инстинктов и привычек обезьяны, от которой он произошел. Человеческий гений проложил путь в космос, человеческая храбрость основала новые колонии от раскаленного Меркурия до замерзшего Урана. Плавучие маяки КСП преодолевали пропасти между планетами и за их пределами. Даже сейчас концентрированные лучи далекого Солнца распаривали тонкую кору Плутона, чтобы земные шахтеры могли добывать ценные руды, обнаруженные там спектроскопом. Но с ростом колоний в игру вступила скрытая алчность человека. Последние полвека, думал Дэн Мэллори с каким-то диким гневом, были не чем иным, как долгой кровавой эрой борьбы между силами закона и алчностью, объявленной вне закона.
И вот на первом спутнике Юпитера, Ио, произошло восстание. Это был очаровательный маленький мир. Приятный земной шар, тихо вращающийся вокруг своего гигантского родителя. До этого времени его обитатели никогда не причиняли беспокойства. Приземистые, мускулистые существа, более или менее похожие на человекообразных, за исключением того, что их кожа была бледной с зеленоватым оттенком, а глаза прикрыты двойными веками, как у змей. Их интеллект составлял 0,63 балла по шкале Солнечной постоянной. Примерно через столетие контрольный совет намеревался предоставить им автономию. С этой целью преподаватели работали с тех пор, как Ио был выведен из-под протектората Британской империи в 2221 году.
Неприятности, как в прямом, так и в переносном смысле, грянули как гром среди ясного неба. Только что на Ио царили мир и умиротворение, а в следующее мгновение пришло безумное, искаженное сообщение о «армии повстанцев… туземцев… возглавляемой…». Остальное потонуло в разрывающем барабанные перепонки взрыве электронных помех, который сделал невозможным дальнейшее общение.
– Крейтер! – задумчиво произнес Мэллори. Это дело походило на один из ходов Крейтера. Этот помешанный на власти гений, изгнанный с Земли после неудачной Лунной кампании 2234 года, привык наносить удары именно таким образом. Он единственный из всех явных врагов КСП обладал способностью убеждать и привлекать на свою сторону орду обычно довольных жизнью ИОнийцев, богатством, с помощью которого можно было привести в действие красную военную машину и нарушить межпланетное сообщение.
«Но если это Крейтер, – утешительно подумал Мэллори, – то на этот раз он откусил больше, чем может прожевать. Это новое оружие…». Он на мгновение задумался, кому из офицеров или пассажиров был доверен секрет конструкции нового лучевого пистолета. Затем он выбросил эту мысль из головы. Это было не его дело. Лучше бы ему ничего не знать.
Именно на этой стадии размышлений его внимание привлекло внезапное движение. В то же мгновение он зажал сигарету в ладони и шагнул в темную полосу тени. Из коридора, ведущего в спальные помещения, выскользнула фигура и теперь неуверенно вглядывалась в смотровую площадку. Это был Дэвид Уилмот, один из шести пассажиров «Либры».
Худощавое лицо Уилмота исказилось от волнения. Он кашлянул, и в тишине раздался негромкий, отрывистый звук, затем он приложил тыльную сторону ладони ко рту. Дэн стоял неподвижно, его темная униформа идеально сочеталась с занавесками, которые скрывали его. Пока он ждал, наблюдая, дверь в дальнем конце палубы открылась, и вошел невысокий полный мужчина в ночном халате. Уилмот с готовностью бросился вперед. Его шепот донесся до чуткого слуха Дэна.
– Они у вас, доктор?
– Тихо, дурак! – доктор Бонетти сердито наморщил лоб. В его очках по-совиному отражался приглушенный свет. Он порылся в кармане и передал что-то белое другому мужчине. – Держи! Но ни слова об этом, имей в виду!
– Я знаю, знаю. – Уилмот жадно схватил бумаги, повернулся и побежал по коридору, откуда появился. Доктор мгновение смотрел ему вслед, с сожалением покачал головой и исчез. Дверь за ним тихо закрылась.
«Так вот почему мы тоже должны держать ухо востро…» – слова капитана эхом отдавались в памяти Дэна Мэллори, когда он, нахмурив брови, вышел из своего укрытия. Что, черт возьми, здесь происходит? Мог ли Бонетти быть носителем секретных планов, а Уилмот – шпионом? Неужели он только что стал свидетелем предательства? Но прежде чем он смог привести в порядок свои спутанные мысли, к нему сзади обратился голос, серьезный и тихий.
– Довольно запутанно, да, лейтенант?
Дэн резко повернулся, чтобы взглянуть в лицо Гарланду Смиту, еще одному пассажиру «Либры». Он спросил с легким раздражением:
– Вы, капитан? Что вы здесь делаете в столь поздний час?
Бывший офицер Космовойск, ныне вышедший в отставку, бросил быстрый взгляд на сверкающую панораму, открывающуюся сквозь кварцитовые пластины.
– Ночь, лейтенант? Здесь нет ни ночи, ни дня, сон – дело привычки, когда ты в космосе столько лет… – Он вздохнул. – Я не мог уснуть, возможно, это к лучшему. Я видел то же, что и ты, и на борту «Либры» про исходят странные вещи.
– Возможно, вы слишком встревожены, капитан. – осторожно сказал Мэллори. – Просто потому, что два пассажира, которые не спят, как и вы, встречаются в смотровой кабине…
– Они не единственные, кто ещё не спит. Весь спящий корабль приходит в движение, мой мальчик. За минуту или около того до твоего прихода я видел, как Альберт Лемминг крался по коридору № 2, и «крался» – единственное слово, которое описывает его передвижение. До этого у миссис Уилмот было тайное свидание с кем-то в курительной комнате, и я не знаю, кто был её спутником. И леди Элис не было в ее каюте всю ночь.
Взгляд пожилого мужчины встретился со взглядом Мэллори, и этот взгляд был пронизывающим.
– Мой мальчик, я понимаю, что больше не являюсь твоим начальником, но не так давно я был старше тебя по званию. Как говорится, один раз патрульный – всегда патрульный. Я чувствую, что мы оказались в центре интриги, слишком сложной для одного человека. Возможно, опыт старого офицера может помочь. Скажи мне, правда ли то, что я слышал? Что кто-то на борту этого корабля везёт в гарнизон Нью-Фресно секрет нового лучевого оружия Земли? Если так, то загадочные действия, свидетелями которых мы стали, могут быть шпионажем, работой агентов Крейтера.
– Мне очень жаль, сэр. – сказал Мэллори почтительно. – Мне ничего не разрешено говорить. Но я бы посоветовал вам утром поговорить с капитаном Алгейзом. Я уверен, что он будет рад вашему предложению о помощи.
Его лицо помрачнело, и он медленно произнёс:
– Леди Элис. Где вы видели её в последний раз?
– В читальном зале.
Мэллори отдал честь, развернулся и направился в корабельную библиотеку. По пути он поймал себя на мысли, что надеется, сам не зная почему, что комната будет пуста. Но это было не так. Внутри горела единственная лампа. Когда Мэллори открыл дверь, на дальней стене заплясали тени. Колеблющийся одномерный символ вертикальной фигуры вращался, совершал быстрые, резкие движения и падал. Послышался шорох бумаги, грубый скрежет телячьей кожи по сукну. Затем он вошёл в комнату, где леди Элис сидела за обеденным столом, якобы читая книгу. Она подняла слегка удивленный взгляд на вошедшего.
– Ого, лейтенант, какой приятный сюрприз!
Мэллори подавил желание сказать: «Приятный?» Он с любопытством посмотрел на девушку и в сотый раз, с тех пор, как она поднялась на борт этого корабля шесть дней назад, напомнил себе, что у них, как у мужчины и женщины, нет ничего общего, и они живут в совершенно разных мирах. Он был Дэном Мэллори, лейтенантом Солнечной космической полиции, уважаемым, хоть и низкооплачиваемым, блюстителем закона и порядка в расширяющемся круге влияния человека. Более того, он был молодым лейтенантом. Пройдут годы, прежде чем он получит звание майора и станет уважаемым членом общества. Даже если случится чудо и его выберут в завидный корпус линзовиков, он будет всего лишь суперполицейским. А она… Она была леди Элис Чарвелл, обладательницей имени и титула, которые уважали на протяжении более восьмисот лет. Конечно, теперь этот титул был лишь данью вежливости, герцогства Ио больше не существовало с тех пор, как этот спутник был передан Всемирному Совету. Но когда-то её отец был землевладельцем на всём этом шаре. В Готическом альманахе её фамилия и герб всё ещё занимали видное место.
