Я дам тебе крылья 2. Роковой Париж

– Выглядишь немного измученной, – отметил он. – Кто или что не даёт тебе отдыхать?

– Я знаю, что плохо выгляжу, – поморщилась Юля, – можешь мне не говорить об этом. Прости, сегодня я не готовилась к встрече.

– Расскажи мне, чем сейчас живёшь? – спокойно спросил Пётр. – Кстати, а почему одна? Где Денис?

– Он влюбился в мою усовершенствованную копию, и они поехали дальше кататься по Германии, – сделав равнодушное лицо и закатив глаза, сообщила Юля. – А мне нужно будет кое-что сделать в Москве, пришлось вернуться.

У Петра мелькнула лёгкая улыбка.

– Усовершенствованная копия говоришь, ревнуешь?! – подловил её он.

– Нет, но на её фоне особенно заметны все мои несовершенства, – потянула Юля.

– Значит, вы с ним расстались из-за этой девушки, – сделал вывод Пётр.

– Мы с ним и не были вместе, – Юля виновато опустила глаза.

Пётр едва заметно нахмурился, заметив вину на лице девушке:

– Юль, мне интересно, значит, вместе вы не были, но зато путешествовали по Германии, а стоило ему встретить девушку, и ты его сразу «не ревнуешь», расскажи-ка поподробнее.

– Если уж рассказывать, то давай всё по порядку, столько всего случилось! – Юля вдруг устремила на него серьёзный взгляд. – Ты можешь меня не понимать, я думаю, что ты и не поймёшь, только выслушай, не перебивай. Я тебе очень давно хотела рассказать про Франсуа, ты же мне ни разу не дал возможности объясниться.

– Хорошо, рассказывай, буду молчать, – Пётр был невозмутим.

60.

Юля начала свой рассказ с того момента, как забыла шапку и с танцев. Говорила о том, как сначала восхищалась Франсуа, а потом искренне посчитала, что влюбилась, про последние недели репетиций, когда Франсуа стал оказывать знаки внимания. Юля выкладывала всё: как ей было стыдно, и как она боялась сказать Петру. Сейчас слова давались легко: слишком долго всё копилось, – и теперь Юля взахлеб выливала на него всё, ей нужно было освободиться от вины, пусть он не поймёт, осудит, даже нагрубит, но девушке стало бы спокойней, если бы он всё узнал.

Она следила за реакцией Петра, он хмурился, иногда закатывал глаза и вздыхал, но молчал, явно пытаясь анализировать полученную информацию, а может, просто не верил.

Юля перешла к рассказу про премьеру, про то, что Франсуа впервые по-настоящему поцеловал её на сцене. Когда она сказала, что потом они пошли к Франсуа и поцеловались, Пётр не выдержал и нервно перебил её:

– Только давай без интимных подробностей, – он сильно нахмурился, Юля чувствовала, что он сердится.

– Не было никаких интимных подробностей, ничего не было, – продолжила Юля, и не выдержав взгляда Петра, опустила глаза. – Но мне хотелось быть с Франсуа, он был рядом, и одновременно я не хотела ранить тебя.

Пётр снова закатил глаза, явно с трудом держа себя в руках, он вздохнул, протяжно выдохнул, но промолчал. Продолжения истории он не знал. Юля вкратце сказала про театр, про чувство вины, но когда упомянула, как застала Франсуа за приёмом наркотиков, лицо у Петра выразило неподдельное удивление, он вскинул брови, а потом очень сильно нахмурился.

Юля рассказала о своей внутренней дилемме и принятом решении остаться с ним. Тут Пётр снова не сдержался.

– Ты осталась с наркоманом?! – он искренне возмутился и проговорил, отделяя слова: – Юля, ты, вообще, о чём думала?!

– Я предупреждала, что ты меня не поймёшь. Он был для меня близким человеком, и он попал в беду, я должна была помочь, – Юля вновь попыталась объясниться. – Петь, пожалуйста, выслушай всё до конца, а потом можешь говорить всё, что угодно.

У Петра явно чесался язык, его возмущение было написано на лице, но он снова вздохнул и смолчал. Юля пересказала то, что говорил ей Франсуа про таланты, семью, из-за чего он стал наркоманом. Пётр качал головой, приподнимая брови, Юля видела по его лицу, что он считает это полной чушью, а в конце рассказа он просто обречённо положил лицо на руку и смотрел на Юлю как на дуру.

– Ну, скажи, скажи, что ты думаешь, – не выдержала Юля его мимических терзаний.

– Юля, он ещё и псих, оказывается?! У тебя мозг есть?! Я в шоке от того, что ты ему поверила! Юля, он наркоман, псих, хороший актёр и ты доверяла ему? А после всего ещё и осталась с ним?! Почему ты поверила во все его сказки?! – Пётр возмущался и качал головой, высоко подняв брови. – А если бы я тебе сказал, что Красная шапочка основана на реальных событиях, ты бы тоже мне поверила?!

– Тебе, да.

– Значит, то, что Анька может заехать ко мне за фотографиями правдой быть не может, а любой бред сивой кобылы может?! Юля, я поражён твоей наивностью и избирательностью, – Пётр не орал, он говорил спокойно, но был настолько возмущён, что его брови не переставали двигаться.

– Да, я ему верила, – спокойно продолжила Юля, игнорируя возмущение Петра. – Ты высказался? Тогда расскажу тебе всё до конца.

Он снова вздохнул, приготовившись слушать.

Когда Юля рассказала про походы на танго, у него в глазах мелькнула грусть и какое-то сожаление. Потом девушка перешла на историю о поездке в Тулузу. Эмоционально описывала семью Франсуа, их застолья, надменность, подслушанный разговор, то, как ей хотелось оттуда сбежать. Пётр серьёзно слушал, но почему-то хмурился всё сильнее. И когда Юля рассказала, как снова застукала Франсуа с наркотиками, Пётр лишь тяжело вздохнул, а долгий протяжный выдох словно говорил: «Юля, наконец-то ты прозрела». А девушка продолжила описывать видение Франсуа, как он всё замечает, Пётр хмурился, но не качал, как обычно, головой, а внимательно слушал.

А Юля поделилась тем, как она предала его, как было больно от понимания, что Франсуа не хочет жить, как не придумала ничего умнее, кроме того, чтобы отрезать волосы. У девушки даже слёзы на глазах проступили. И у Петра как-то странно исказилось лицо, будто он съел что-то кислое, он опустил глаза. Юля передавала свои чувства в тот момент, как ей было больно и тяжело, и как непросто оказалось всё это сделать.

Рассказала, что делала одна в Париже. Как скучала по ним обоим, винила себя, как было страшно и одиноко. И как она хотела достучаться до него, поговорить, насколько он был ей нужен. Юля так распереживалась, вспоминая свои чувства, что затихла, опустив глаза.

– Ты назвал меня тогда «двуликой обманщицей», – с грустью вспоминала Юля. – Я себя чувствовала самым ужасным человеком во вселенной. От вины перед тобой, перед Франсуа мне было так плохо, я рыдала целыми днями. Вот теперь можешь обвинять, считать меня дурой, ругать, говорить всё, что хотел сказать, – равнодушно и спокойно проговорила Юля и поджала губы, как бы подводя итог.

Теперь она проницательно, чуть нахмурившись глядела на Петра. Он тоже смотрел ей в глаза, не сердился, но был очень задумчив и серьёзен. Он вздохнул, понимая, что несправедливо грубил Юле, не поговорив с ней. Возможно, если бы он тогда так же спокойно отнёсся к ней и выслушал, он бы мог пожалеть её, простить, забрать в Россию. По Юлиным рассказам всё выглядело намного безобиднее, чем представлялось, и он вполне мог её простить, если бы не видел той фотографии. Нельзя было оставлять её одну в таком состоянии, он должен был позаботиться о ней тогда.

– Прости меня, – вдруг тихо проговорил Пётр. – Я был очень зол, а мне нужно было тебя выслушать тогда. Если бы я только знал, – он помолчал, а потом вдруг вспомнил. – Подожди, я же звонил тебе на праздниках, но Клэр сказала, что ты переехала к своему Ромео жить.

Юля была удивлена.

– Ты мне звонил?! Когда? И почему Клэр тебе ответила? – не понимала девушка.

– Вообще, это тебе покажется странным, – Пётр слегка усмехнулся. – Мне просто приснился кошмар. Я забеспокоился, позвонил, но у тебя был выключен телефон, тогда я позвонил на домашний, ты мне его написала на своей открытке, и Клэр сказала, что ты съехала от них.

Юля вдруг передернула плечами, словно от озноба, нахмурилась, и будто вся сжалась. Она опустила глаза и тихо спросила:

– А что тебе приснилось помнишь?

– Плохо, помню темнота и твои душераздирающие крики. Стало очень страшно. Так где ты была?

Юля подняла на него глаза, у неё в глазах стояли слёзы, а взгляд выражал отчаяние. Пётр забеспокоился.

– С тобой что-то произошло в ту ночь?!

Юля кивнула, Пётр нахмурился, но девушка молчала.

– Юля, что с тобой произошло? – серьёзно и обеспокоенно спросил он.

– Я… – Юля замялась. – Если я расскажу, пообещай, что никому об этом не расскажешь? И ничего никому не будешь делать? – серьёзно проговорила Юля. – Пообещай!

– Юля, в чём дело? – Пётр побледнел. – Тебя, что кто-то обидел?

– Ты обещаешь ничего не предпринимать? – переспросила Юля.

– Ладно, обещаю, – но он продолжал хмуриться.