Я дам тебе крылья 2. Роковой Париж

37.

Собралась она быстро: складывать было почти нечего. На что она надеялась, когда всё рассказала родным Франсуа, непонятно. Назад, в Париж, они бы его не отпустили. Девушка верила, что хотя бы они уговорят его обратиться к специалистам.

Вернувшись в гостиную, Юля наткнулась на врачей скорой, отец Франсуа проводил их в спальню к мадам Манжер. В кресле у окна сидел Франсуа, он молитвенно сложил руки и интенсивно тер ребрами ладоней лоб. Он посмотрел на Юлю. В его глазах была пустота и отчаяние. Девушка хотела подойти, обнять, поговорить, но Люк заставил вздрогнуть:

– Жюли, ты готова? – спросил он.

– Я хочу побыть с Франсуа, – умоляюще посмотрела на него Юля.

– Но только здесь, в гостиной, – строго сказал Люк.

Юля подошла к Франсуа, она даже не знала, что ему сказать, тот взял её за руку и повёл вглубь гостиной, подальше от Люка. Подвёл к окну и столику, на котором стояла швейная машинка.

– Мне жаль, Юлия, что не смогу вернуться с тобой Париж, – заговорил он манерно, сдержанно, сухо. Это был не Франсуа, очередная его маска, но Юля видела в его глазах безысходность, пустоту, обреченность. – Прощай!

– Франсуа, всё будет хорошо. Пожалуйста, не говори так. – От его сдержанного тона Юля так расстроилась, что разрыдалась. За всей его чопорностью она чувствовала, что он не хочет жить. – Франсуа, ты должен жить!

Франсуа отвел взгляд. На столике стояла шкатулка, и мужчина потянулся к ней – внутри оказались швейные принадлежности: иголки, нитки, ножницы, сантиметр. Он вытаскивал разноцветные катушки и выкладывал их на столе по цветовой гамме.

– Пожалуйста, Франсуа, – взмолилась Юля. – Это всё наркотики, у тебя из-за них такое состояние. Тебе нужно излечиться. Вот увидишь, без них мир снова станет ярким! Сделай это ради меня. Пожалуйста! – девушка продолжала плакать.

Он не отрывался от своего занятия, выстраивая нитки в стройный ряд.

– Ты такая же, как они, ты не веришь мне, – равнодушно ответил он.

– Франсуа, я верю! – Юля, обливаясь слезами, из последних сил попыталась убедить его, но он будто и не слышал.

Она решила сказать ему на его языке: взяла его ладонь, и приложила к ней свою, но стоило девушке надавить, как Франсуа резко убрал руку – он больше ей не доверял.

– Если бы ты поверила, не отказалась бы от меня, не рассказала бы родителям, приняла бы мой выбор! – Франсуа стал холоден. – Прощай, Юлия.

– Ну как тебе доказать, что я верю?! – Юля была готова на всё, лишь бы он понял, что она верит ему и хочет помочь.

Она огляделась вокруг, подыскивая хоть что-то, что могло бы помочь его переубедить. Но рядом была лишь швейная машинка и шкатулка. Юля не могла ничего придумать, взгляд упал на ножницы, и совершенно безумная мысль проскочила в голове.

– Я тебе докажу, что я верю! – со слезами на глазах она схватила ножницы и принялась резать свои волосы, заплетённые в косу. – Ты подарил мне свой оберег, я хочу подарить тебе свой!

От громкого клацанья металла Франсуа отвлекся от катушек – хотел отобрать у Юли ножницы, но не успел. Она в последний раз надавила на кольца, и голове вдруг стало очень легко. Девушка стояла в слезах, а её некогда длинные, светлые, пушистые волосы лежали косичкой в руке, и Юля протягивала их Франсуа. У него тоже потекли слёзы, он крепко прижал Юлю к себе:

– Юлия, зачем?! Тебе нельзя было этого делать! – он стал собой, заговорил эмоционально, видимо, сам не заметил, что заплакал.

– Франсуа, возьми! Я верю тебе!

Он кивнул, с осторожной бережностью взял Юлину отрезанную косичку.

– Надеюсь, это поможет, – Юля смотрела на него, но сейчас он выглядел ещё более беззащитным.

Он снова прижал ее к себе:

– Но твои чудесные волосы… – прошептал он. И в нём вдруг что-то замкнуло, он резко отстранился и со всего маха ударился головой о стену. – Юлия, нет! Не уходи! – но разговаривал он не с девушкой, а со стеной. – Юлия, ты веришь мне… я должен жить…

– Франсуа, я здесь, – потянулась к нему девушка. Она испугалась.

Но к нему резко подошел Люк, оттащил от стены, стиснул его руки:

– Франсуа, Франсуа, – спокойно говорил он. – Скажи мне, сколько в комнате лампочек.

Франсуа выдохнул, прикрыл глаза, и Люк отпустил его.

– Прости. Люк, спасибо, – спокойной заговорил он, а потом повернулся к Юле. Девушка застыла в ужасе, а Франсуа принялся тереть лоб, но потом посмотрел на волосы в руке и успокоился, тихо заговорил: – Прости меня, Юлия. Я сохраню твой оберег, буду их беречь. Спасибо.

– Лучше береги себя, – непроизвольно вырвалось у Юли.

Гостиная наполнилась голосами: вернулись фельдшеры в сопровождении отца Франсуа и мужа Эмили, они что-то обсуждали.

– Жюли, пойдём, – Люк всё ещё стоял рядом с Франсуа, он заговорил грустно, переводя взгляд с брата на девушку.

– А можно я останусь с Франсуа? – в надежде спросила у него Юля.

– Теперь нет, – вздохнув, проговорил он. – Пойдём. Пора.

– Юлия, мне жаль, – тихо проговорил ей вслед Франсуа.

38.

Люк повёл Юлю к машине, и только когда они поехали, девушка поняла, что её немного трясет.

Они сидели молча. Девушка была растерянна, каждая мысль казалась абсурдной, несущественной и нереальной. Словно, весь разговор и случившееся в гостиной были наваждением, но когда Юля задумалась о том, что будет с Франсуа, снова разрыдалась: «Что я наделала?! Я же предала его, отказалась».

Когда Юля громко всхлипнула, Люк искоса поглядел на неё. Он протянул Юле бумажные платочки, девушка поблагодарила и стала вытирать слёзы и сморкаться.

– Вы оба ненормальные, – вдруг нарушил тишину Люк. Юля вздрогнула от его громкого голоса и повернулась. Он вздохнул, но, видимо, решил всё-таки кое-что прояснить. – Жюли, в нашем доме нельзя никого оскорблять и повышать голос. У мамы слабое сердце, и твоя выходка могла её убить.

– Простите, мне так жаль, – раскаялась Юля, совсем забыв про мадам Манжер. – Как она себя чувствует?

– Нормально, но до того как появились вы с Франсуа было лучше, – с некоторым холодом добавил он. – Поэтому я прошу тебя уехать.

Юля не сердилась, внутри, в мыслях и в сердце возникла пустота. Девушка молчала и не замечала, как слезы текли по её щекам, периодически она машинально всхлипывала и высмаркивалась в платок. И водитель, спустя пару поворотов, не выдержал и продолжил:

– Жюли, я очень ценю твой порыв спасти Франсуа, но он болен, и ты делаешь ему только хуже.

– Чем он болен? – нахмурилась Юля.

– У Франсуа одна из форм аутизма, но он этого не признает, – Люк вздохнул. – И он гений, и этого он тоже не понимает. Он совершенно безобиден и воспринимает мир как ребенок, не разбирается в людях, не видит истинных мотивов, не может отличить хорошее от плохого.

Юля с недоверием смотрела на Люка, она когда-то слышала об аутизме, но почему-то считала, что эта болезнь встречается только у детей, думала, что это вроде сложности в социальной адаптации. Водитель бросил взгляд на девушку и вновь заговорил:

– Жюли, ему нельзя верить, сейчас он может подстроиться под каждого человека, его уже не разоблачить. Стоит отдать ему должное, притворяется он мастерски, до его приступа я верил, что он излечился. Но когда он был младше, с ним было очень тяжело. Из-за него у нашей семьи постоянные проблемы, он окончательно подорвал здоровье матери, – Люк едва заметно нахмурился и вновь вздохнул.