Я дам тебе крылья 2. Роковой Париж

Но Юля лишь хитро улыбнулась и плавно стянула с себя платье, оставшись в одном белье, продолжила покачивать бёдрами. Она прикрыла глаза и танцевала, наслаждаясь музыкой. А Пётр, завороженный смотрел на неё, сгорая от желания.

Затем заиграла более быстрая мелодия, Юля подобрала платье, надела его и начала танцевать уже не так откровенно, продолжая петь в расчёску. Пётр всё равно не мог оторвать от неё взгляда. Через пару песен она села перед ноутбуком.

– Я устала. Тебе понравился мой концерт?! – смеялась она.

– Очень! – широко заулыбался Пётр. – Ты мне сорвала рабочий день. Я теперь не могу работать.

Юля засмеялась и коварно улыбнулась.

– Я этого и добивалась. Иди уже домой, отдохни, ты же постоянно работаешь.

– Пойду, если дома меня ждёт продолжение концерта, – хитро улыбнулся он.

– Не… – протянула Юля, – я проголодалась, думала приготовить себе что-нибудь на ужин, но я всё равно хотела бы, чтобы ты отдохнул.

– Жаль, – вздохнул он, понимая, что продолжения не будет.

Пётр оторвался от экрана нетбука и обвёл кабинет глазами, все сидели и делали вид, что глухие, но по улыбкам Пётр понял, что все его прекрасно слышали. Он хмыкнул и снова переключился на работу, изредка наблюдая за Юлей, как она готовит, слушает музыку и пританцовывает.

Через неделю вернулась Клэр с детьми, и их созвоны вошли в привычный график. Юля жила репетициями, каждый вечер зачитывала реплики, у неё горели глаза, ей это безумно нравилось.

Примерно с середины ноября она стала приходить с репетиций в приподнятом настроении, что-то напевая и покачиваясь в ритме танца. Ни от Клэр, ни от Пети такие перемены в Юле не ускользнули. Девушка поделилась тем, что Франсуа учит их танцам. Петру это совсем не понравилось, он каждый раз расспрашивал, что они танцуют и отчаянно ревновал.

А с декабря начались ежедневные длинные репетиции, на пятнадцатое декабря была назначена премьера. И Юля теперь приходила позже, стала немногословна, но всё равно обязательно звонила Петру. Он чувствовал, что что-то с Юлей не то, очень волновался, расспрашивал, почему она такая печальная. Девушка стала меньше делиться новостями, сразу начинала заниматься учёбой, говорила, что очень устаёт, что стало больше заданий, длинные репетиции. Рассказала, что актер, играющий Ромео, бросил их за неделю до премьеры, и из-за этого все пали духом. Но Петра настораживало её настроение, ему казалось, что Юля что-то не договаривает.

Декабрь и для Петра стал напряженным, он ждал Юлю на рождественские каникулы и хотел к её приезду завершить работы, которые планировал доделать к новому году, поэтому иногда сидел на работе до двенадцати ночи, и почти всё время общался с Юлей. Он очень скучал, и уже присматривал для неё рейсы из Парижа.

20.

У Юли сегодня была премьера, она и сама толком не знала, во сколько та закончится, но говорила, что к восьми будет дома. Петра не покидало странное беспокойство, и уже с десяти, он постоянно бросал взгляд на Skype, и всё ждал, когда же Юля появится. На часах уже было пол одиннадцатого вечера, он всё ещё сидел на работе вместе с Саней, Максом и Костиком.

Skype упрямо показывал, что Юли нет в сети. Пётр пытался себя как-то успокоить, что, может, они решили отпраздновать премьеру или Юля забежала в магазин, а, может, на дорогах пробки из-за снегопада (он начал ассоциировать Францию с Москвой, которую за день так замело, что город превратился в одну огромную пробку). Даже Глеб заботливо предложил Насте переночевать у них. Девушка долго колебалась, но понимала, что если она и доберётся до дома, то только к утру, ей было бы проще заночевать на работе, поэтому она согласилась на предложение Глеба, и они ушли ещё в девять. В такой снегопад движение на дорогах полностью остановилось, многие люди просто бросали свои машины и добирались до дома пешком и на метро.

Время шло, а Юля всё не появлялась. Такого сильного волнения Пётр не чувствовал никогда. В сердце засела тревога, что с ней что-то случилось.

В полдвенадцатого, уже скорее от безысходности он решил заглянуть в Facebook, вдруг она будет в сети, но Юли там не было, зато кто-то разместил на её стене фотографию с их премьеры. На фото Юля была в костюме и совсем не по-детски целовалась с Франсуа, в образе Ромео – он прижимал её к себе за талию, а девушка крепко обхватила его за шею, выглядели они не романтично, поцелуй был слишком откровенный для образов Ромео и Джульетты. Пётр был в шоке: «Ни хрена себе поцелуйчики в пьесе!»

Он закинул подпись к фотографии в переводчик: «Самые романтичные Ромео и Джульетта, которых я когда-либо видел». Ревность была на грани безумия, Пётр злился на Юлю за такой откровенный поцелуй на сцене.

Он заглянул на страницу к Франсуа. Его страница пестрила всякими высказываниями, датированными сегодняшним вечером. Пётр закинул некоторые из них в переводчик – в основном это были поздравления с постановкой. Он пролистывал страницу дальше, чувствуя такую злость, что хотелось разбить монитор, потому что он увидел фотографии от того же человека, который кинул фото Юле на стену.  Было много фотографий в процессе пьесы, но на одной, где они стояли всем своим актёрским составом на сцене, держались за руки, а только Юля с Франсуа посреди сцены целовались, крепко обнимая друг друга. Это была похожая фотография, что и у Юли на стене, но целиком.

И Пётр сразу всё понял. Они целовались, когда пьеса уже закончилась.

Это была не игра, Юля уже не играла…

Пётр хотел бы никогда этого не видеть, но фотография стояла перед глазами, и он не мог поверить, всецело доверяя Юле. Пётр почувствовал такую нестерпимую боль, как будто сильная железная рука вдруг крепко схватила его сердце, с силой сжала и хочет раздавить, и вырвать сквозь тело. Он до боли закусил губу, чтобы сдержать слезы, подступающие к горлу. Обессилено положил голову на руки, закрывая ладонями глаза, изо всех сил стараясь унять эмоции. Прожигающая боль охватила уже всё его тело, казалось, что кровь в венах превратилась в лаву и горит изнутри. Ему нестерпимо захотелось напиться, чтобы заглушить эту адскую боль, прояснить ум и подумать.

Он схватил свои вещи, на бегу натягивая куртку, даже забыл закрыть нетбук. Бросил сидевшему напротив Саше:

– Я сваливаю! Закроешь тут всё, – и вылетел из кабинета.

Саша даже не успел сказать, чтобы друг подождал его. Но на Петре лица не было, и такое поведение совсем не было на него похоже. Саша заметил открытый нетбук, обошёл стол и заглянул в экран. По одной открытой фотографии он понял причину такого настроения Петра и нахмурился.

Пётр не знал, где здесь ближайший бар. С тех пор, как они сюда переехал, он ни разу не пил. Вышел на улицу: снег валил огромными пушистыми хлопьями, мороз не ощущался, хоть и дул довольно сильный ветер. Разыгралась настоящая метель, а Пётр шёл, утопая в сугробах по колено. Он не чувствовал холода, который всегда так ненавидел, не ощущал снег, тающий и стекающий холодной водой за воротник. Крупные снежинки падали на лицо и таяли, словно пытались хоть как-то охладить ту прожигающую боль, которую он чувствовал в тот момент.

Пётр пошёл в ближайший супермаркет, попросил кассиршу достать из закрытого стеклянного шкафа три бутылки виски, а потом решил добавить ещё две. Кассирша удивлённо уставилась на него: видимо, хмурый заснеженный мужчина, покупающий ночью пять бутылок элитного алкоголя, вызвал у нее недоумение.

Домой идти не хотелось: общество Сани будет мешать напиться. Поэтому Пётр сел на заснеженную лавку во дворе напротив их дома и начал пить прямо из бутылки. Он делал небольшие глотки, иногда морщась от жгучего, крепкого алкоголя, но это действительно заглушало его боль. Одной бутылки ему не хватило. Пётр распаковал вторую, хоть и чувствовал, что пьян, но продолжал пить. Боль не утихала.

Зазвонил телефон, было уже около часа ночи – он просидел на лавке всего час, но за это время превратился в заснеженный сугроб, но ему было всё равно. Он подогревал себя алкоголем, а ревность и боль обжигали ещё сильнее. Пётр ответил. Это был Саша.

– Петь, ты куда пропал? – с тревогой спросил он.

– Я во дворе, – обессиленным голосом ответил Пётр.

– Ты с работы свалил два часа назад и всё это время сидел во дворе?! – удивился друг. – Домой пойти не пробовал? На улице не май месяц и тут тебе не Новороссийск.

– Мне нужно было побыть одному, – с какой-то тоской в голосе ответил мужчина.

– Я сейчас приду, – сказал Саша и положил трубку.

Саша вышел во двор и долго не мог найти Петра. Потом он заметил слегка двигающийся сугроб. Саша был в шоке от увиденной картины, ему стало не по себе. Он отряхнул друга, помог подняться и повёл домой, тот едва стоял на ногах и был насквозь мокрый.

– Придурок! – ругал его Саша. – Нажрался бы дома. А если бы тебя забрали в кутузку, твои вояки тебя бы закопали.

– Сань, зачем я отпустил её во Францию? Почему я вообще её отпустил от себя? Я никого и никогда так сильно не любил, я бы умер за неё, – как ни странно Пётр говорил связно, но голос наполнился болью и отчаянием.

– Ты почти осуществил своё желание. Хочешь допиться до комы, как она?! – сердито бросил Саша.

– Отличная идея, надеюсь, в коме не будет так плохо, – с полной серьёзностью проговорил он. И хотя речь его была чёткой, но тело отказывалось слушаться –  Пётр иногда ронял голову, его сильно шатало.

Саша помог ему разуться, раздеться, затащил в комнату, бросил в него шорты с футболкой.

– Переодевайся, я тебе сейчас чай сделаю! – строго проговорил Саша.

– Саня, будь ты бабой, из тебя бы вышла отличная жена, – пьяно усмехнулся Пётр, пытаясь стащить с ноги мокрый носок.

– Будь я бабой, никогда бы не стал жить с таким алкоголиком, как ты, – бросил друг, выходя из комнаты.

Пётр даже улыбнулся.

Саша шутил, но он не на шутку перепугался за Петра. В таком состоянии тот предстал перед ним впервые, ведь он всегда был относительно сдержан, собран, серьёзен, даже в самые критические моменты.  Саша вспомнил его, когда тот застал его с Юлей и даже когда пришёл к нему тогда на утро, Саша всерьёз думал, что тот ему врежет, но он сдержался, хоть и наорал. Сейчас Пётр вёл себя неадекватно и чего от него можно ожидать, Саша не знал, поэтому и переживал, что тот может натворить каких-нибудь глупостей или, правда, допиться до комы. Он вернулся в комнату, Петр уже как-то смог переодеться, сидел на кровати и тупо смотрел перед собой.

– Я тебе принёс чай, – спокойно сказал Саша и сел на компьютерное кресло напротив Петра.

– Спасибо, Сань, – с болью проговорил Пётр. – Ты очень хороший друг, но я бы тебя убил, если бы ты переспал с Юлей.

– Ты же нам сам не позволил, – усмехнулся Саша, хотя этот разговор ему совсем не нравился.