Взгляд в прошлое. Великая Победа над фашизмом

Особенно страшными были бои за Сталинград. В 1942 году моему папе было уже тридцать лет, не семнадцатилетний юнец, но и ему было очень страшно. На глазах погибали сотни молодых красивых парней. Холод пробирал до костей. Окоченевшие трупы погибших не успевали хоронить и складывали вдоль дорог, как поленницу дров. Потом эта ужасная поленница снилась ему часто-часто.

Вой снарядов, взрывы и справа и слева, настоящий ад, хотелось вжаться в землю так, чтобы ничего не видеть и не слышать. И вот тогда отец с чувством отчаянья подумал: «Боже! Если останусь жить – пусть у меня будут три дочери!». Он остался жив, прошёл с боями до Кенигсберга, были небольшие ранения, были и награды. Была большая ненависть к врагу и большая любовь к своей Родине. Эта любовь поднимала и вела в бой, давала силы вновь и вновь подниматься, и гнать врага со своей земли.

Отгремели бои. На Мамаевом кургане теперь тишина. Тысячи людей приходят и приезжают поклониться защитникам Сталинграда. Мой папа лежит в другой земле, далеко от своей малой родины, но, когда говорят и поют о волгоградской березке, я думаю об отце, детство и юность которого прошли на Волге. В День Победы мы несем цветы к его скромному памятнику, цветы памяти о воине и отце, красные гвоздики. Мы – это три сестры, о которых он мечтал на войне, три девочки, которых он очень любил!

«Я был на войне не безусым юнцом…»

Я был на войне не безусым юнцом,
Ещё не женатым, и не был отцом.
Как все, с облегченьем сползал я в окоп,
Вжимался, вжимался всем телом в сугроб.

Ползёт страх липучий змеёй по спине.
И, кажется, мир полыхает в огне.
Но снова и снова под пули, вперед
В атаку сержант поднимает наш взвод.

Вокруг взрыв за взрывом – потерян слух.
Набатом в висках – не вернусь, не вернусь!
Увижу ли снова родимую мать,
Смогу ли её ещё раз я обнять?

Растёт груда тел на буром снегу.
Встаю в полный рост, и кричу, и бегу,
Стреляю – я должен врага победить.
Как хочется жить! Как хочется жить!

Будь милостив, Боже, прошу я тебя,
Родятся три дочери пусть у меня!
«Клянись, и так будет – послышалось мне,
«Останешься жить ты на этой войне».

Валерий Богушев

г. Воронеж

Последний подвиг Ивана Солодова

Ивану Солодову, который вырос на станции Графская, Воронежской области, было всего двадцать, когда началась Великая Отечественная война. Он только что закончил Киевское артиллерийское училище, получил звание младший лейтенант и назначение в часть, расположенную в городе Бердичев в 150 км на юго-запад от Киева. На вооружении батареи, которой он командовал, было три пушки.

«Ваня, когда был мальчиком, любил бороться. Рос крепким, широкоплечим, окончил семилетку в Графской с отличием и еще три года ездил на поезде в Воронеж за 40 с лишним километров, чтобы окончить 10 класс, – рассказывала Александра Арсентьевна Шугурова, одна из сестер Ивана. – Маленькая двухэтажная школа располагалась недалеко от Технологического института на спуске к реке. Мама каждый день давала Ване на дорогу 5 копеек, и он всегда на 2 копейки привозил мне какой-нибудь пирожок или конфеты.

В Первомайском парке, мимо которого лежал путь от вокзала в школу, располагался цирк шапито, и там часто выступал Иван Поддубный. Ваня его видел, даже подходил побеседовать, и тот обещал поучить приемам борьбы. Иван окончил на отлично десятилетку и задумал продолжить обучение в Киевском артиллерийском училище. Все три года мы каждый год приезжали к нему в Киев проведать.

22 июня 1941 года по радио объявили: война. От Вани никаких вестей. Было очень тревожно…»

Согласно военным хроникам, 7 июля 1941 года немецкие танки ворвались в Бердичев, а 8 июля город был занят полностью. Всю ночь батарея Ивана Солодова отстреливалась, пока не закончились снаряды, потом стреляли из пистолетов и винтовок, но закончились и патроны. Четверо оставшихся в живых красноармейцев попали в плен. Несколько немцев с автоматами дали им лопаты и велели рыть яму.

Иван своим тихо сказал:

– Следите за мной и делайте то, что я. Бежать к лесу «по-заячьи».

Когда дорыли до половины, Иван попросил:

– Курт, дай закурить, – хотя сам не курил никогда.

Немец понимающе улыбнулся, зажал автомат между колен и полез за папиросами. Русский офицер свалил его ударом лопаты по голове, перепрыгнул через яму и бросился к лесу. За ним побежали остальные. Двоих настигли пули, а Ване с товарищем удалось уйти от погони. Передвигались только ночью. В одной деревне постучали в избу, вышел дед. Обменяли у него военную форму на гражданскую одежду. Лесом три дня шли.

«…Мы сидим завтракаем, открывается дверь, входит Ваня с незнакомым парнем, оба в гражданской одежде, – продолжала воспоминания о брате Александра Арсентьевна. – Мать бросилась к ним…

В тот же вечер Ваня с товарищем отправился в Тамбов в военкомат. Там с ними разобрались, выдали форму и разрешили на один день съездить домой.

Вернулся в новой шинели. Сохранилась фотография, где он стоит с сестрой Фаиной и ее подругой, которая ему очень нравилась».

На следующее утро Иван уехал на фронт. И вскоре от него стали приходить письма. Его повысили в звании. Одна жительница Графской встретила его под Сталинградом, когда тот возвращался с сибирского завода с колонной новых пушек. Она рассказала, что ему предлагали остаться на военном заводе, в тылу, но он не согласился.

Отец молодого офицера Арсентий Никанорович, хотя и не подлежал мобилизации по возрасту, тоже ушел на фронт – добровольцем. Попал в железнодорожные войска, прошел всю войну и встретил Победу в столице Австрии Вене.

Сохранилось письмо сына к отцу, датированное 20 декабря 1942 года, где есть такие строки:

«Здравствуй, дорогой мой папочка, шлю я тебе сыновский поцелуй и желаю дальнейших успехов в нашей общей победе над врагом… На фронте нахожусь с 1-го августа, уже пятый месяц пошел. Нахожусь на самом главном участке фронта, куда устремлены все взоры и все внимание, должен понять. Выдержал все напоры. Прошлый год хуже получилось, чем в этом. Командовать правительство доверило большим подразделением. Я принял это с честью и, думаю, оправдаю доверие. Награжден орденом „Красная Звезда“. Ну а в остальном все по-старому. Приезжай, папа ко мне, вместе воевать лучше будем… С гвардейским приветом и поздравляю с новым 43 годом».

А вот что написала о боевых делах Ивана Солодова фронтовая газета:

«Среди небольшого леса, покрытого первым инеем, расположены замаскированные орудия одного нашего артиллерийского подразделения. Это они своими мощными и точными огненными налетами наводят страх и ужас на немецких захватчиков.

Сейчас у орудий большое оживление, артиллеристы по данным разведки готовят фрицам очередную порцию советских «гостинцев».

Гвардейцы охвачены наступательным порывом, как и все воины нашего фронта.

Артиллеристы гвардии старшего лейтенанта Солодова И. А. своими боевыми действиями уже заслужили среди защитников Сталинграда широкую известность как мастера меткого огня…

Прибыв на огневую позицию, тов. Солодов организует связь со стрелковым подразделением и устанавливает тщательное наблюдение за противником.

Достаточно сообщить на батареи ориентиры, у которых появился противник, и батареи сразу накроют его смертоносным огнем.

Гвардии старшему лейтенанту Солодову стало известно, что из цеха №14 и №15 одного из заводов Сталинграда ведет огонь вражеская пушка, рядом строчит станковый пулемет.

Огонь противника не дает возможности нашей пехоте продвигаться вперед. Тов. Солодов выдвинулся на наблюдательный пункт, в район сосредоточения нашей пехоты, скорректировал огонь от хорошо пристрелянного репера, сосредоточил огонь к первому орудию и огневым налетом в 30 снарядов поднял в воздух вражескую пушку, станковый пулемет вместе с прислугой.

Этим же налетом он уничтожил дзот противника.

Наше пехотное подразделение быстро заняло дом, закрепившись в нем, и продолжало теснить противника.

– Чтобы метко разить врага, — говорит тов. Солодов, — надо терпеливо за ним наблюдать, неустанно вести разведку…

О своих боевых делах он рассказывает весьма скромно…