Снести ему голову!

– Да уж, – согласился механик, после чего решительно заговорил о деле: – Что-то мы никак не возьмемся за вашу машину, миссис… э-э… Бюнц. Но пока мы ее не перегоним…

– Да это, собственно, не к спеху. Все равно не рискну ехать обратно, пока не установится погода. Знаете ли, моя «букашка» не любит снега.

– Вообще-то, если честно, вам не помешало бы заиметь побольше кубов…

– Простите?

Бегг повторил на более понятном языке. Оказывается, он просто предлагал ей поменять автомобиль на более мощный. У него как раз есть такой – он собирался продать его одной бабуле, которая едва умеет крутить руль.

Миссис Бюнц вполне могла позволить себе приобрести новую машину. Но самое важное для нее сейчас было соотнести эту покупку с возможностью расширить свои познания в области ритуальных танцев. Разумеется, она не стала разочаровывать Бегга, который весьма оживился, как только разговор зашел о купле-продаже.

– В самом деле, – мечтательно протянула миссис Бюнц, – если бы у меня была машина с более мощным мотором, я бы чувствовала себя гораздо увереннее. Наверное, я бы смогла спокойно и без напряжения преодолеть скользкий подъем на подъездах к замку Мардиан…

– Ну уж это с полпинка, – уверил ее Саймон Бегг.

– Простите?

– Да, говорю, об этом даже смешно упоминать. Разве ж это подъем?

– Я хотела сказать, в среду вечером подъехать к замку Мардиан. Если, конечно, будет открыт доступ для зрителей.

– Да хоть вся деревня может приходить. – Бегг несколько смутился. – Дом открыт для всех.

– К несчастью, к моему огромному разочарованию, я не поладила с Лицедеем. И, увы, с госпожой Алисой тоже…

– Ну и не переживайте, – пробормотал он и поспешно добавил: – Ничего там такого не будет – сплошное баловство.

– Баловство? Пусть баловство. Но кроме того, – с жаром продолжала миссис Бюнц, – кроме того, это бесценная жемчужина фольклора, редкий, чудом доживший до наших дней обряд… Я еще никогда не встречала, чтобы в танце участвовало пять мечей вместо обычных шести. Это же уникальный случай!

– Скажите пожалуйста! – вежливо отозвался Саймон. – Так что, миссис Бюнц, как насчет автомобиля?

Каждый из них гнул свою линию. При этом немка делала невероятные усилия, чтобы разобрать жаргон механика.

– Прежде мне бы хотелось, – с живым интересом сказала она, – чтобы вы описали мне это авто.

– Завтра я пригоню его сюда и вы все посмотрите сами.

Они обменялись многозначительными взглядами.

– А скажите мне, – решилась наконец миссис Бюнц, – вы, как я полагаю, в этом танце исполняете роль Конька?

– Угадали. Вот это партия, скажу я вам… Работка не из легких…

– Вы, наверное, изучали фольклор?

– Я? Да господь с вами.

– И вы играете?! – выразительно изумилась она.

– Только в этом танце. Лицедей и леди Алиса ведь не отстанут. Да и обидно, если все это у них заглохнет.

– Еще как обидно! Это была бы просто трагедия, скажу я вам! Грех! Я ведь, мистер Бегг, большой знаток и почитатель этого дела. Мне бы столько хотелось у вас спросить… – При этих словах голос миссис Бюнц, несмотря на все ее потуги казаться спокойной, дрогнул от волнения. В глазах ее появился почти безумный блеск, она наклонилась к собеседнику и, стараясь говорить как можно более небрежно, прощебетала: – Скажите мне, вот в момент жертвоприношения, когда Шут умоляет Сыновей пожалеть его… Произносятся какие-то слова, не так ли?

– Ого! – Саймон бросил на нее пристальный взгляд. – А вы и впрямь большой знаток этого дела.

Миссис Бюнц принялась, захлебываясь, объяснять, что все европейские мимические обряды имеют общие корни и что в этом месте танца было бы естественно услышать короткую речь.

– Вообще-то у нас не принято болтать лишнее, – пробормотал он. – И потом, там такая дребедень – ничего стоящего. Детский лепет. Очень вам это нужно?

– Уверяю вас, вы можете не сомневаться в моей осторожности. Так есть там слова или нет?

– Да Лицедей гонит какую-то лажу, а остальные – молчком…

Бедная женщина, в голове которой не прекращалась отчаянная борьба с обрушившимся на нее потоком жаргонных словечек, в мольбе протянула к Беггу свои пухлые ручки.

– Милый, любезный мой продавец машин, – пропела она, не преминув напомнить ему о своих покупательских возможностях, – не будете ли вы столь благородны и щедры, чтобы сообщить мне, что именно он «гонит»?

– Честное слово, миссис Бюнц, я не знаю, – сказал он с искренним сожалением. – Честное слово! Он всегда говорит одно и то же. Бормочет что-то, бормочет – ничего не понять. Думаю, и его парни навряд ли знают. Может, что иностранное или в этом роде.

Лицо миссис Бюнц вполне могло бы сейчас украсить обложку журнала под названием «Крушение надежд».

– Если это иностранный язык, я бы могла перевести… Я владею шестью европейскими языками. Gott in Himmel[9 - О господи! (нем.)], мистер Бегг, ну что же это может быть?!

Внимание собеседника вдруг привлекло лежавшее перед ним на столе расписание заездов на предстоящих бегах. Лицо его загорелось, и он ткнул в газету пальцем.

– Взгляните! – воскликнул он. – Вот так номер! Нет, вы только посмотрите!

– Не вижу без очков…

– В четверг в час тридцать состоится забег, – вслух зачитал Бегг, – «Тевтонский Танцор на Субсидии Большой Тевтоподмены!» Ну дают!

– Не понимаю…

– Ну, лошадь, – объяснил Саймон, – беговая лошадь. Просто такое совпадение. Или, может, знак?

– Знак? – переспросила она, уловив знакомое слово.

– Да, и кажется, для меня совсем неплохой. Ведь вы из тевтонцев, миссис Бюнц?

– Да, – терпеливо кивнула она. – Тевтонка.

– А мы с вами как раз говорили о танцорах, так? И еще я предложил вам поменять ваш автомобиль на другой. А если вы согласитесь, то я буду в некотором роде субсидирован – ведь так? Это же колоссально!

Миссис Бюнц порылась в карманах и извлекла очки.

– Ага, я поняла. Вы собираетесь поставить на эту лошадь?

– В точку попали!