Швея из Парижа

– Он такой загадочный, прямо как Гэтсби[32 - Герой романа Ф.С. Фитцджеральда «Великий Гэтсби».], – одна из женщин в баре со знанием дела просвещала другую, – да к тому же сомнительного происхождения. Ходят слухи, его отец был пиратом в восточных морях. – Женщина хихикнула и продолжила свою сказку: – Я знаю, адвокатам много платят, но у него, кажется, денег больше, чем можно заработать легально. И такое фатальное обаяние! Ты сейчас увидишь, почему все женщины в зале штабелями падают.

Эстелла улыбнулась. Фатально обаятельный пират! Нельзя подпускать Джейни к этому мужчине. Он явно не из тех, кто рвется связать себя узами брака. Она огляделась, разыскивая подругу, однако не смогла ее найти. Эстелла обошла зал по периметру, улыбнулась Сэму, на коленях у которого удобно устроилась очередная девушка, на сей раз блондинка, и вскоре ощутила, что не настолько твердо стоит на ногах, как хотелось бы. Самое лучшее для нее сейчас отправиться домой. Джейни достаточно разумна, чтобы не клюнуть на пирата.

Эстелла нашла свое пальто, накинула поверх платья и направилась в дальний конец зала, надеясь обнаружить там выход. Однако колонны отбрасывали тени, сбивая ее с толку, а свет с высоты второго этажа сюда не проникал. Она почти ничего не видела. К тому же выпитое шампанское придавало залу некоторое вращение.

– Алекс! – Какой-то мужчина в спешке налетел на Эстеллу и оттолкнул за колонну, расплескав на нее свою выпивку. – До меня дошли слухи…

– Это не слухи, – весело ответил другой, очевидно тот самый таинственный Алекс. – Я вернулся.

– До тех пор, пока мы опять не вышвырнем тебя из страны, – мрачно расхохотался первый. Эстелла вытерла с пальцев ви?ски.

– Если моим преследованием займешься ты, я останусь здесь на десятилетия, – ответил Алекс. – Уж извини. – Его голос был знаком Эстелле. Мужчина говорил почти без акцента.

И прежде чем Эстелла, занятая стряхиванием виски со своего пальто, успела поднять голову, она обнаружила, как ее сгребли в охапку и крайне нецеломудренно поцеловали рядом с мочкой уха, а тот же самый голос – голос Алекса – произнес:

– Я нашел тебя!

Мысли Эстеллы заметались.

Кто он, черт возьми? Разве у нее была привычка бегать по вечеринкам и напиваться? В этом проклятом полумраке она ничего не могла разглядеть, кроме темных волос мужчины и его губ, которые тянулись к ее губам.

Поблизости кто-то зажег сигарету, и во вспышке пламени она рассмотрела блестящие карие глаза и контуры лица, которое назвала бы sеduisant[33 - Обольстительный (фр.).] – не сумев подобрать точного английского эквивалента этому слову; красивый – слишком пресно, соблазнительный – слишком тривиально, слишком безвкусно. Нет, этот мужчина настолько привлекателен, что глазам больно – он не прилагает усилий ради того, чтобы так выглядеть, и, безусловно, осознает эффект, производимый на людей его внешностью, – привлекателен до такой степени, что его лучше избегать. Такого мужчину забыть невозможно. Они встречались раньше?

Вспышка зажигалки длилась всего лишь миг, и впечатления накатили и моментально схлынули. Все снова погрузилось в темноту прежде, чем Эстелла смогла как следует разглядеть черты его лица, размотать клубок воспоминаний и выяснить, откуда она знает этого человека.

И тут этот Алекс начал целовать Эстеллу, да так, как ее давно еще никто не целовал – а вернее, как никто никогда не целовал, – а поскольку он делал это умело, она тотчас же ответила и приоткрыла рот в поисках его языка. Одной рукой мужчина перебирал ее волосы, что помогало его языку еще глубже проникнуть к ней в рот, в то время как другой рукой спустился к бедру Эстеллы и погладил ее сквозь пальто, буквально обжигая кожу.

Попав в ловушку доселе неиспытанного желания, она отступила назад от человека, которого не знала, однако целовала так, словно знала лучше, чем кого-либо. Он не отрывал от нее глаз, и Эстелла ощутила себя обнаженной, даже кожа будто отшелушилась и открыла сердце. А ведь она вовсе не была уверена, что хочет, чтобы этот мужчина видел ее сердце.

– Подожди, – тихо проговорил он почти шепотом, и шепотом настолько нежным, как скользящая по ее спине рука, но также и голодным, жаждущим получить от нее то, что, как она догадывалась, он получал слишком часто и слишком легко, особенно учитывая его привычку так целовать женщин.

Мужчина протянул руку, и их пальцы сплелись, однако и этого хватило; вот они, танталовы муки сгорающей на огне желания плоти, когда она соприкасается с другой плотью.

«Завтра вечером у «Джимми Райана», – послышалось Эстелле, прежде чем ее утянуло в гущу танцующих, а Алекса окружило кольцо дружеских и одновременно раздосадованных голосов. Эстелла споткнулась, потом еще и еще раз, словно ее подошвы смазали маслом – настолько ее ошеломил и нокаутировал поцелуй.

Как-то ей удалось найти выход, и она, ощущая все ту же дрожь, пробежала через готическую арку и дальше, вниз по лестнице. Остановила такси и лишь тогда сообразила, что нет денег. Она долго, очень долго шла пешком до «Барбизона», одинокая и покинутая, а под веками унылой чередой проплывали образы, в которых она узнавала свою маму.

Вернувшись в отель, она упала на постель, не потрудившись снять платье, и свернулась клубочком, а во сне видела, как прижимается к мужчине, обнаженная, и его руки обнимают ее.

Когда Эстелла проснулась, уже наступило утро. Она изогнулась всем телом, чтобы вновь почувствовать мужчину, однако ощутила лишь пустоту, и тогда принялась воскрешать в памяти обрывки минувшей ночи. Поцелуй. Мужчину, одновременно знакомого и чужого, и все дальнейшее, которое было лишь сном. В горле застрял комок, к глазам угрожающе подступили слезы.

«Завтра вечером у «Джимми Райана»… Неужели и эти слова приснились?

Глава 6

Эстелла провела следующий день, сгорбившись над швейной машинкой – она шила платье для свидания, которое, вполне возможно, существовало лишь в ее воображении. Джейни позвонила и сообщила ей, что сразу после работы встречается с мужчиной, с которым познакомилась на вечеринке, и Эстелла поблагодарила бога: теперь не придется объяснять, что с ней творится. Тем более она и сама этого не понимала.

В полдень Эстелла устроила небольшой перерыв и отправилась в бассейн отеля. Она старалась делать это ежедневно, наслаждаясь медитативными ощущениями от рассекания воды руками, хотя и плавала не очень хорошо. Эстелла надеялась, что вода, как обычно, поможет ей расслабиться. Однако время она выбрала неудачное, и, к несчастью, у входа в лифт натолкнулась на администраторшу отеля. Эстелла была в купальнике, который соорудила из купленной по дешевке хлопчатобумажной мужской рубашки, у которой она отпорола рукава и пришила к ней нижнюю часть из ткани черного цвета, получив в результате стильный купальный костюм обтекаемой формы, намного более практичный, чем тяжелые и впитывающие воду платья-купальники, которые надевали другие женщины.

– Что это на тебе? – рявкнула администраторша.

– Я собираюсь поплавать.

– Нельзя разгуливать по отелю в таком виде!

– Я иду в бассейн.

– Или прикройся, или тебе придется искать другое жилье. Тут у нас Америка, а не Франция.

– Знаю, – ответила Эстелла и тут же бросилась в свою комнату, чтобы найти остаток черной хлопковой ткани и подвязать на талии в виде юбочки. А смотрится отлично, признала она, нужно запомнить на будущее. Проходя мимо администраторши, она дерзко послала ей воздушный поцелуй в знак благодарности за идею.

В восемь вечера, искупавшись, Эстелла надела свое новое платье из зеленого джерси, длинное, стройнящего покроя: широкий шарф перекинут через шею, скрещивается на груди, далее обматывается вокруг тела под грудью, спускается ниже и завязывается сбоку у бедра. Сначала она решила, что концы шарфа будут просто ниспадать, однако в последний момент придала узлу форму объемного цветка, напоминавшего пион. Платье спереди выглядело классическим, и ничто не намекало на то, что спина полностью открыта. Сюрприз. Дань уважения к Вионне с ее драпировками, но пошито из демократичной ткани, которую могли позволить себе женщины, подобные Эстелле.

Она подкрасила ресницы и губы, распустила волосы, чтобы темные локоны струились по спине, а сбоку закрепила прическу заколкой из искусственного бриллианта в форме звезды. Заколку мама подарила ей на шестнадцатый день рождения. Эстелла прикоснулась к звезде, вновь попытавшись ощутить мамино присутствие, и попросила вселенную отправить ей весточку, сообщить, в безопасности ли Жанна; однако по-прежнему слышала лишь гудки проезжающих по Манхэттену автомобилей.

А затем, пока не успела спохватиться и спросить себя, что творит, она спустилась в метро и доехала до 52-й улицы. «Джимми Райан», джаз-клуб в цокольном этаже старинного особняка, смотрелся с улицы более консервативным, чем можно было предположить по извергавшейся из его чрева музыке.

– Два доллара, – сказал бармен, наливая ей сайдкар.

Она кивнула и сделала вид, что роется в сумочке, прекрасно зная, что не может себе позволить истратить на выпивку целых два доллара, затем отодвинула бокал.

– Я оставила деньги на комоде. Простите меня.

– За счет заведения, – подмигнул бармен.

– Спасибо. – Эстелла подняла бокал и с удовольствием отпила коктейль. И внезапно совсем рядом увидела Алекса, такого чертовски неприступного, что почти физически ощутила, как ее платье самопроизвольно падает на пол.

– Ты пришла! – А ведь она слышала этот голос не только вчера на вечеринке, но и где-то еще.

Вспышка памяти ослепила ее. Эстелла резко опустила бокал на барную стойку. Театр Пале-Рояль. Танец с мужчиной, от которого можно ждать больше чем неприятностей; он по меньшей мере имел дело со смертью и с секретными заданиями. Алекс и есть тот роковой мужчина.

Прежде чем она успела что-либо сказать, в клуб вошла другая женщина и, устремившись прямо к Алексу, схватила его под руку и поцеловала в щеку. Эстелла сдавленно вскрикнула, да так громко, что удивилась – как только посуду не побила?

Потому что та женщина была ее точной копией, и Эстелла едва могла определить, где кончается она сама и начинается другая. Разве что та женщина явилась из ее будущего – из такого будущего, которое, как надеялась Эстелла, не наступит никогда: Эстелла с потухшими глазами, Эстелла сломленная.

Алекс отступил на шаг, переводя взгляд с одной версии Эстеллы на другую.

Ей хотелось зажмуриться и убежать, чтобы никогда не видеть той женщины – да кто она, черт возьми? – однако Эстелла не могла показать такому мужчине, как Алекс, и женщине – его любовнице и своему двойнику, – насколько сбита с толку и напугана.

– Странно, не правда ли? – выпалила она, прежде чем развернуться и выскочить из клуба. В глазах щипало.

На улице, почувствовав себя в безопасности, она согнулась пополам и ухватилась за стену, ища у камня утешения, которого тот не мог дать.

Алекс целовал ее прошедшей ночью, потому что принял за другую. Одной загадкой меньше. А остальные Эстелла разгадывать не хотела. Что принес ей Алекс, начиная с того самого вечера в Париже? Только потери, боль и страдания.

Часть 2

Фабьен