Четвёртое измерение. Непоэзия

А когда придёт и птенцов черёд,
станут птицы выть громко мёртвые.
Не ходил бы ты где попало, кот,
видишь, крылья жгут за воротами.

мат конём

крест на окне – условность меж мирами:
в одном – по воле вычурных страстей —
навешаны расстрельные медали,
и всё воспринимается острей,

без кожицы, без яркой упаковки,
таким, как есть, с червями и гнильём,
а мир другой блестящие подковки
с копыт дерёт и ставит мат конём,

там вдоль дорог – железные заборы,
таблички с тарабарским языком,
тепличные слова и помидоры,
и там – и там – мы в клетке – под замком,

за слюдяным решетчатым окошком
гуляют на коротком поводке
обворожительно слепые люди-кошки,
собаки-люди стаями, в толпе
при свете дня обычная букашка —
во тьме огнём горящий светлячок,
лишь изредка мелькнёт звездой упавшей,
как в спешке не докуренный бычок,

размазывая небо в мутных лужах
подшитыми подошвами души,
хлебают пойло из железных кружек
запроданные в рабство малыши,

у них усы и волосы седые,
под крышками насупленных бровей
хреновым холодцом глаза застыли
в покорном ожидании гостей,

начищенное серебро гарсоны
перчаткой белой бережно снесут
за длинные столы для VIP-персоны
и вылижут не выхлебанный суп,

коль повезёт – возьмут домой объедки,
помоются, улягутся в кровать,
всё чин по чину – народятся детки —
кому-то ж надо ложки подавать

к барьеру

я бы помолилась, да с недавних пор
поняла – на милость не готов топор,

я бы закричала – да зажали рот,
я б синицам – сало – только зуб неймёт,

тарабанят в окна да промеж дождей,
я бы даже сдохла – жалко журавлей:
кто встречать их станет – улица пуста,
через щёлки ставен, промокнув уста,
смотрят человечки – краешками глаз
примеряют вечность на гнилой каркас
пугала чужого, про своё забыв.
взглядами изжёван белый свет, зобы
ходят ходунами – ёрзают глаза
жизни коммунальной, замочив в тазах
в бурых пятнах души, следом от сапог
походя разрушен из песка пирог.

стряпали куличик, высунув язык,
чтобы всё прилично, так, как мир привык,
наизусть молитвы, на укус – стихи,
сбегай за поллитрой – запивать грехи
вдоль стены на лавке под иконками,
дырки от булавки на зрачках сморгни,

по греху на стопку, по зрачку за ложь,
что в молитвах толку, коли зря живёшь,
выебали веру, души заебли,
подвели к барьеру – мордой ткнули – Пли!

пятистенок

знаешь, страшно…
не от одиночества
и не от того, что мир оглох,
на рассвете горькое пророчество
притащила стайка воробьёв,

солнце подвывало им, фальшивило,
ветер ритм на клочки порвал,
слов пустых пошла возня мышиная,
крысы, превратившие в подвал
церкви деревянные старинные,
избы пятистенные, где хлеб
под иконами (не под картинами),
лоб перекрестив, ел Человек,