Метанойя. Обратники

– Не раскисай, – строго сказала Мия. – Это недопустимо. Главная фигура в игре – ты.

– А как же Серафим? – напрягся я. – Его нельзя раскрывать, он наша тайная гарантия свободы. Если Джозеф повесит проекцию блока, мы будем бессильны без Серафима.

– Сейчас все разговоры мимо. Выход один – завтра. Все поймем завтра. Как действовать, что нам предстоит. Давай реагировать по мере развития ситуации. Только ты сам соберись, без тебя все провалится.

Вечером я лежал на кровати в своей комнате, когда раздался стук в дверь, и появилась Эвелин. Она скромно прошла, оглядывая убранство апартаментов, и присела рядом.

– Марк, мне страшно. Боюсь завтрашнего дня, этот курс, это раскрытие способностей.

– Сейчас каждый стоит перед неизвестным, – ответил я, поднимаясь и свешивая ноги. – Будем помогать друг другу.

– Да, ты ведь поможешь мне, не оставишь? – Эвелин подвинулась ближе и прильнула к моему плечу. – Только от тебя я чувствую защиту, поэтому заранее прошу о помощи.

Поведение Эвелин вводило меня в ступор последнее время, ведь у меня не было опыта общения с противоположным полом в таком ключе. Я попытался успокоить ее, поглаживая по спине, но это привело к обратному эффекту.

– Я буду такой, какой ты скажешь, – зашептала она, перебираясь на мои колени. – Не отталкивай меня, Марк…

От напора любвеобильной дамы мы повалились на кровать.

– Эва, остановись, – растерянно произнес я, стараясь подняться. – Что ты делаешь!

– Снова не так! – отпрянула она. – Что тебе не нравится? Скажи!

– Даже не знаю, как еще объяснять…

– Почему ты так поступаешь со мной? Я же девушка, знаешь как обидно получать отказ.

– Понимаю. Но в этом деле я тебе не помощник.

– Тебе нравится блондинка, – разочарованно подтвердила Эвелин. – Но в ней же ничего нет! Женского ничего!

– Послушай, ты очень красивая, дело не в тебе. Я не смогу ответить взаимностью, потому что однажды был поврежден.

Эва непонимающе оглядела меня.

– И что? Чем поврежден?

– Не чем, а кем, – поправил я. – Повреждение от демона оставляет серьезные следы.

– Что? Какого демона?

– Верховного, – не выдержал я. – Это очень сложно, просто поверь.

Эвелин помолчала и поднялась, поправляя одежду.

– Не лучший способ съехать с темы для мужчины, – с обидой сказала она.

– Я говорю правду. А тебе нужен Серафим.

– Мне нужен ты! – бросила Эва и ушла, хлопнув дверью и оставив меня в облаке тумана с искаженной реальностью.

Это был конфуз. Любой другой на моем месте не устоял бы перед обаянием Эвелин. Она излучала море женственности во всех проявлениях. Но для меня все это не имело значения. Самаэль сломал во мне клетку любви. Возможно, от злости на мою мать, или из-за мести на Константина, который изгнал его жертвой любви, или так получилось само собой. Как бы там ни было, способность к сильным чувствам во мне отсутствовала. Не скажу, что я страдал без этого, мне было комфортно. Но получив большую порцию любви от мамы и Константина в детстве, порой хотелось испытать такое уже во взрослом возрасте. Хотя это желание было редкостью.

Всю ночь мне не давали заснуть мысли о ситуации в целом. Мы с ребятами на острове, подписали договор, скоро начнется курс тестирования, на котором выявят наши сверхспособности, активируют их и заставят работать. Мия сказала, что это не люди. Я тоже так чувствую. Но пока ничего не могу доказать. Даже сам себе не могу. Ведь подсознательно я оставляю возможность своей ошибки в этом определении. На мои попытки открыть сущность потустороннего Леон и Эва отреагировали как обычные люди – они не верят. Но после знакомства с тринадцатью я почти уверен, что это те, кого мне приходилось «хоронить» в своем подсознании и памяти всю жизнь. Я убегал от этого, но пришел все равно. Вернулся.

Что с нами будет? Как объяснить ребятам потенциальную опасность? Как рассказать им об этой страшной духовной яме? Чтобы поверили. Чтобы определили приоритет своих сил для борьбы. Хотя… Будет ли возможна борьба? Ведь мы столкнулись со страшной сутью и могуществом.

Утром нас разбудили стуком в дверь. После легкого завтрака мы прибыли в левый корпус. Там, в одном из залов лабораторий, нас встретили почти все, с кем мы были уже знакомы, и было много новых лиц в белых халатах.

– Ну, что? Приступим, дорогие мои? – довольно улыбнулся Валентин. – Сейчас у каждого из вас будет своя задача теста, поэтому вы уйдете с прикрепленным к вам лаборантом.

Я заметил, как к Мие подошел Федор, тот самый мужчина, который оставил мне записку. К остальным так же прибыли прикрепленные, и все разошлись по своим задачам.

Возле меня появился Роберт, главный врач института, и повел к разложенному медицинскому креслу в центральной лаборатории. Когда я лег, ко мне тут же подцепили датчики, с головы до ног опутав проводами. После передо мной опустился экран, где начался странный показ ситуаций и вроде бы обычных картинок, которые менялись с разной скоростью. На меня все это никак не действовало очень долго, но вдруг мне показалось, что мелькнуло лицо мамы, я почувствовал ее настроение, ее страх за близких, за меня. Я и себя почувствовал, только мои ощущения были где-то внутри. Взгляд изнутри, который мне приходилось испытывать однажды. Это оно. Мое внутриутробное состояние. Я закрывал его от себя самого. Но вот снова испытываю это.

Следующая череда картинок заставила меня сильно волноваться. Во мне что-то просыпалось, что-то угнетающее, сдавливающее. Это чувство распрямлялось во мне, будто разворачивался свернутый эмбрион, превращаясь в некую форму со множеством щупальцев. И места этому существу становилось очень мало, оно металось во мне, билось и рвалось, причиняя нестерпимую боль. И как я не терпел, не сдерживал его, оно вырвалось наружу через мое тело, через мои руки и глаза. В этот момент я вскочил на кресле с криком, сам не свой, и выставил ладони вперед, отчего всех присутствующих швырнуло ко мне, оставив лежать распластанными вокруг кресла.

– Потрясающе… – восторженно произнес вошедший Валентин, он все это время наблюдал за нами через стекло лабораторного зала. Его темные глаза будто сверкнули от восхищения, с которым глава института смотрел на меня. А я, глядя на него, чуть не задохнулся от ужаса, потому что в этот момент ко мне пришло первое осознание, первая правда, и это откровение было похоже на удар молнии. Правда, которую я узнал, словно парализовала меня.

Через время нас с ребятами снова собрали вместе для заключения результатов испытательного дня. Мия хмуро поглядывала на меня, видимо, не понимая моего состояния, которое теперь изменить я не мог. Леон стоял, восторженно раскрыв глаза, остальные обменивались фразами от ощущений теста.

Когда прибыли все тринадцать совладельцев, они встали перед нами полукругом, и Валентин вышел в центр со словами:

– Поздравляю вас! Первый тест все прошли успешно. Леон Берайя, Серафим Псарас, Эвелин Остин, Димитров Януш, Николь Дюпон, Димитрова Стефания, Мия Гросс и Марк Равинский. Вы показали лучшие результаты. – После этого Валентин шагнул ближе ко мне. – Марк, ты выше всех похвал. Теперь мы изменим мир.

Словно очнувшись от своего ступора, я растерянно оглядел главу института и произнес:

– Я знаю, кто ты. – В зале повисла тишина, мне даже показалось, что мое сердце тоже замерло. – Ты мой брат Валентин. Валентин Штефан.

Мой родственник улыбнулся.

– Наконец-то, – выдохнул он. – Какое чудесное начало.

Глава 6. Осложненный тест

Мне нравилась моя жизнь. А ты забрал все это у меня

Новые знания дезориентировали меня. Потому что на первом тесте я ощутил внутри нечто страшное, потому что увидел некоторые вещи иначе, вспомнил внутриутробное время. Узнал Валентина. Это было потрясением.

Мой брат родился от маминой кузины Зои Барковской и ее мужа Дмитрия Штефана. Это произошло через несколько месяцев после моего появления на свет. Тетя и мама тесно общались с самого детства, они были на том спиритическом вызове, от которого впоследствии пострадал я, они общались еще какое-то время после рождения нас с Валентином. Но самое страшное мне открыл отец. Зою Барковскую еще до рождения сына посетил тринадцатый темный – Асмодей, гончий верховного. Он обещал, что ее сын Валентин станет великим, если она захочет. Тетя в то время была еще не замужем и очень удивилась словам странного существа. А вот мою маму и отца эта новость напугала, ведь они знали цену обещаний древних. Они знали верховного духа тьмы Самаэля, который обещал оставить сюрприз перед тем, как уйдет на свою сторону. Позже у Зои Барковской и Дмитрия Штефана действительно родился сын, и назвали они его Валентином. Детьми мы виделись, но потом наши семьи разъехались, и связь прервалась. Как я понял, мама почти перестала общаться с тетей, которая очень изменилась после рождения сына.

И вот, спустя много лет, передо мной стоит Валентин Штефан и не просто так называет меня братом. Теперь мне понятны его улыбки на мои ранние возражения о родстве. Но все это ничто по сравнению с самой ситуацией: нас обратников насильно привезли на заброшенный остров, в странный институт, где все подчиняются моему брату с его тринадцатью помощниками. Если Валентин духовно поврежден, то кем он является? И кто такие его тринадцать братьев?

Константин рассказывал мне, что может случиться, если Зоя Барковская примет обещание Асмодея. Этот тринадцатый – один из младших братьев верховного Самаэля. А Самаэль однажды избрал сосудом мою маму, когда она носила под сердцем меня. Верховный хотел воплотить свой древний план: перейти на нашу сторону и перевести своих тринадцать братьев, а те в свою очередь перевели бы своих, внедряясь в души людей, как паразиты. Для воплощения Самаэлю нужно было родиться в человеческом обличии, и для этого он выбрал меня, когда я был во чреве матери. Верховный избрал меня царем, посредством которого он собирался руководить на нашей стороне после моего рождения и взросления. Мама впустила его однажды, и древняя тьма поселилась в ней, а затем вошла и в меня. Так я был поврежден. Но отец и два его сильных помощника помогли маме избавиться от одержимости. И перед уходом Самаэль успел распустить тринадцать братьев в поисках сосудов среди людей. Тогда-то Асмодей и посетил Зою Барковскую. После этого темных изгнали и закрыли адский переход, но опасность возврата всегда существовала, ведь это зависит от слабости человека. И если моя тетя согласилась в этом плане и открыла себя, то обещание Асмодея могло воплотиться в жизнь. И теперь страшно подумать о том, кто стоит передо мной, когда стоит Валентин.

После того, как я признал брата, нас отвели пообедать и заставили отдыхать, объясняя это потерей сил при тестировании. Мне, конечно, было не до отдыха, как и ребятам, только у них бодрое состояние было от результатов теста, а у меня от страшного осознания.

– Это действительно твой брат? – недоумевающе спросил меня Леон. – Кровный родственник?