Новогодний фей

Один сорванец протянул пальцы к драконьему яйцу, и его щелкнуло по пальцам легким разрядом молнии.

– Не трожь, пострадаешь, – взялись умничать мальчишки, сами сгорая от желания прикоснуться к «чуду». – Разве не знаешь, что к яйцу и маленькому дракончику только друг может приближаться? Вот когда вырастет, тогда уже будет не таким пугливым.

– Зато еще опаснее.

– Точно. Офигительный подарок!

Кажется, я неплохо справляюсь?

Пока мальчишки все свое внимание сконцентрировали на драконьем яйце, я тихонько покинул их, ощущая настойчивую потребность лететь дальше.

На Центральной площади я притормозил, заслышав жалобное всхлипывание. У ювелирного дома Хой стояла двухгодовалая малышка и терла заплаканные глазки замерзшими кулачками. Мимо спешили взрослые, но никто не обращал на ребенка никакого внимания. Белая пуховая шапчонка на девчушке съехала на бок, морковного цвета косица расплелась, шарф развязался. Да и весь ее вид взывал о помощи. К ней меня тянула «путеводная нить» или нет? Хотя, какая разница. В любом случае нужно узнать, что случилось, и найти родителей.

Я сделал шаг в ее сторону, и мой аркан предупреждающе натянулся. Что за…! Не могу же я бросить ребенка одного на улице! Неужели подарки, пусть даже в предновогодье, гораздо важнее чей-то жизни?

Сделал еще шаг, и дышать стало гораздо труднее. Есть ли у меня шанс добежать или долететь до малышки прежде, чем проклятая удавка прикончит меня?

На мое счастье мне не пришлось решать эту дилемму. Двери ювелирного дома распахнулись, выпуская пестро одетую гномку с ярко-рыжей копной волос. Под мышкой она зажимала огромную дурацкую сумку, украшенную пуговицами, лоскутами из разных тканей и пучками разноцветных ниток. Жуть! Ювелирку что ли, она с этим мешком грабила?

Девица огляделась и почти сразу бросилась к малютке. Та моментально притихла. Понятно, либо нерадивая мамаша, либо легкомысленная сестра. Но это не мое дело, главное не придется бороться с арканом и можно удалиться, чтобы дальше выполнять работу феи. Куда, к слову, он снова тянет меня с невероятной настойчивостью?

3. Тальяна

До закрытия оставалось буквально десять минут, когда в дверях появился тот, кто заставил Мирель напряженно вытянуться по струнке и несмело улыбнуться. И кто знает, что нашла меркантильная хладнокровная особа в этом немолодом, чуть лысеющем мужчине со скромным годовым доходом?

Пэп Мак был частым гостем в ювелирном доме, только не в качестве покупателя, а в роли поставщика русалочьего песка, которым полировали отшлифованные грани драгоценных камней. И каждый раз при встрече с ним Мирель менялась в лице и здорово терялась. Кто бы мог подумать! И это при том, что с прочими посетителями она проявляла не просто смелость, а даже навязчивость, почти выпрыгивая из платья, по обыкновению, невероятно короткого и декольтированного.

«Это любовь», – вздыхали мавки и тут же забывали собственные обиды на сотрудницу, растроганные тем, что даже вредная блондинка способна испытывать столь сильное романтическое чувство.

Самое любопытное, единственным, кто не замечал слабости Мирель, был сам пэп Мак. Вот и сегодня он прошел мимо блондинки, даже не кивнув на тихое робкое приветствие.

Крупными шагами долговязый мужчина прошагал прямиком ко мне и, делая вид, что заинтересовался новогодними игрушками, разложенными в витрине моего прилавка, принялся украдкой изучать содержимое выреза моей блузки. Скромного выреза. Могу поклясться, что елочные украшения, щедро покрытые сусальным золотом и усыпанные крошкой из мельчайших драгоценных камушков, выглядели гораздо привлекательнее. Вот только пэп, видимо, решительно настроился меня подставить. Хоть прячься в самый дальний угол!

Взгляд, расчленяющий меня на куски, ощущался на значительном расстоянии и вызывал зуд во всем теле. Мирель прожигала своей ненавистью, и мне не нужно было глядеть в ее сторону, чтобы понимать, до какой степени она зла. Я прекрасно осознавала – планы жестокой мести сейчас прокручиваются один за другим в ее белобрысой голове.

Мои щеки опалило жаром.

– Что-то выбрали, пэп? – вежливо поинтересовалась я, вынуждая мужчину перевести свой взгляд на елочные украшения. – Вот эти бусы просто восхитительны, не правда ли?

О боги, похоже, слово бусы у него вызвало не те ассоциации. Масленый взгляд снова поднялся к моей груди.

– Вам что-то показать?

О нет, что я несу! Янка – в голове овсянка!

– Хотите приобрести?

А-а-а-а! Идиотка!

Хуже всего, что он, кажется, кивнул и пустил слюну. Спасите! Помогите! Нужно срочно сменить местоположение.

Я схватила первые попавшееся под руку украшение и бросилась к установленной в зале елке.

– Посмотрите, до чего чудесно смотрится этот шар с бриллиантовой крошкой.

На мою беду, Мирель не выдержала пытку ревностью и тоже кинулась в зал с криками:

– Пэп Мак, угощайтесь, пожалуйста, сегодня бесподобный фуршетный стол!

Кто бы сомневался, мы столкнулись. Нет, не так, мы со всей дури врезались друг в друга. И если я благодаря своей плотной фигуре и солидному весу устояла на ногах, то худющая и ослабшая диетами, на которых постоянно сидела, Мирель отлетела от меня пушечным ядром. Послышался грохот, звон разбитых хрупких новогодних украшений. Всеобщее «ах». И завершил какофонию звуков протяжный стон «несчастной жертвы моего произвола», как потом себя назвала пакостная блондинка.

Свидетели происшествия медленно перевели взгляды с меня на Мирель, лихо оседлавшую елку.

Но даже не это самое ужасное. Мой кошмар начался в тот момент, когда я начала нервно хихикать, а потом и вовсе громко ржать. Не специально, конечно. Я ничего не могла с собой поделать, хотя прекрасно понимала, что рою себе могилу.

На шум прибежал управляющий.

– Что происходит? – Он с удивлением осмотрел устроенный беспорядок, а в особенности распластавшуюся по ели растрепанную Мирель.

– Пэп Раунд, – возопила блондинка, будто утопающий, молящий о спасении, – эта гномка взбесилась! Глядите, что она натворила!

Я? Это я все натворила? От возмущения мой идиотский смех прекратился сам собой, как, впрочем, и начался. Я обвела взглядом присутствующих в зале. Пэп Мак и другие гости, если они еще оставались до происшествия, уже скромно удалились, не желая участвовать в продолжении некрасивой истории. Что касается сотрудниц ювелирного дома, то все как одна смотрели на меня с немым укором. Даже Оли!

Как же так? Ведь все видели – то была случайность.

– Пэп Раунд, это недоразумение, – слабо попыталась оправдаться я, подкошенная несправедливым обвинением. Но меня, разумеется, никто не услышал за криками Мирель, призывающими уволить меня немедленно без выплаты честно заработанного жалования, и сочувствующими восклицаниями остальных девушек.

Вместо маленького корпоратива в конце трудового дня мне учинили всем коллективом выговор. Каждая сотрудница считала своим долгом высказать мне в глаза, как я подло поступила с нечастной Мирель. А также в качестве порицания пэп Раунд лишил меня законной новогодней премии. Увольнять, само собою, не стал, где он еще найдет специалиста за столь скромную плату, которую я получала у него «по-родственному», будучи, как и он, гномьей расы.

С Оли тоже не смогла поговорить, та лишь заведенной куклой повторяла, что совсем не ожидала от меня подобного.

Я психанула и, наскоро накинув куртку с объемным вязаным шарфом, выскочила на улицу, прижимая локтем к боку сумку. Ненавижу их всех! Просто ненавижу!

Скрывшись за дверью от случившегося кошмара, я растерянно огляделась. Только не реви, Янка, только не реви. Подумаешь, несправедливо обвинили, бывает. Жизнь на этом не заканчивается. Сегодня, как никак, новогодняя ночь, нужно веселиться и ждать от будущего самого светлого и доброго.

Я именно так и поступлю, только соберусь с мыслями. Кажется, у меня были планы после работы. Из-за нервотрепки все из головы вылетело. Ах, да, связаться по кристальному зеркалу с Овеллой. Мы с ней уже который Новый год встречаем, договариваясь о месте встрече буквально за несколько часов. Так интереснее. Придает нашему междусобойчику авантюрную нотку. И угощения покупаем по дороге, чтобы ни одна из нас не знала, чем будем лакомиться в этот раз. Правда, я немного схитрила и заказала в Пекарне тетушки Ом кремовые пальчики. Любимые Овеллой пирожные под Новый год не купить ни за какие деньги, поэтому, думаю, десерт окажется приятным сюрпризом для подруги.

Но с мысли меня сбило детское хныканье. Что такое? Я осмотрелась и заметила неподалеку двухлетнюю малышку? Что она здесь делает совсем одна?

– Привет! Меня зовут Яна, а тебя? – Я склонилась над девочкой, машинально поправляя на ней шапочку и надевая на замерзшие ручонки рукавички, свисающие из рукавов пальтишка.

– Не помню, – сквозь всхлипы с трудом ответила малышка.

– Почему плачешь?

– Мама ушла, и я потерялась.

– Держи. – Я вынула из кармана горсть разноцветных леденцов, которые всегда носила с собой, не представляя жизни без сладкого. – Сейчас найдем твою маму.