Межсезонье

 Мы никогда не знаем, что нас                                                 ждёт, ведь так? Жизнь может                                                 развернуться на пятачке.

 С. Кинг

ГЛАВА 1

Стояли солнечные мартовские дни. Илья собирался в Киргизию и просто-напросто жил в предвкушении этой поездки. Он продумал всё до мелочей: для удачной дороги ему нужна будет сухая, тёплая погода, чтобы он мог ночевать прямо в степи; с собой он возьмёт рюкзак на восемьдесят литров, куда поместится всё необходимое для разбивки лагеря, а ещё обязательно фотокамеру; наденет комбинезон со светоотражающими наклейками. И тогда он отправится за тысячи километров ― в далёкие киргизские степи, и непременно автостопом, что должно было стать незабываемым приключением. Но весна – уральская, непредсказуемая – как назло, выдалась долгая и холодная, снег не таял. Поездка всё откладывалась и откладывалась.

Илья начал из-за этого хандрить. Весна запаздывала, тем самым мешая отправиться в страну горных массивов, где он мечтал устроить грандиозную фотосъёмку. Идеальное для этого время вот-вот будет упущено, а мысль о том, что придётся ждать следующего раза, удручала. Надо было срочно отвлечься от навязчивой идеи. И тут Илья вспомнил про клинику неврозов «Позитив», где уже не раз проходил курс реабилитации. Это место всегда действовало на него самым лучшим образом – не только из-за всевозможных процедур, но и благодаря знакомству с новыми людьми. Он любил живое общение и неординарных личностей, ко всему прочему клиника эта находилась возле живописного леса, вдали от суетного города с его загрязнённым воздухом. Только там он мог отвлечься от мыслей о вожделенном путешествии, которое стало для него даже не мечтой, а некой идеей фикс.

Илья без промедления позвонил в «Позитив», однако разговор с главным врачом затянулся. Татьяна Всеволодовна, с которой они были давно знакомы и чуть ли не приятельствовали, нудно и дотошно выясняла, зачем ему понадобилась очередная реабилитация.

– Ты же совсем недавно у нас лечился. Что заставляет тебя снова просить место, Илья?

– Я просто хочу немного полежать и заняться творчеством… Вам же самим это на пользу. Ещё один пациент будет не лишним.

– Ладно, уговорил. Только скажи мне правду: что случилось?

– Поездка в Киргизию слишком затянулась, и я начал чувствовать признаки депрессии. Я места себе не нахожу, отгородился от друзей, от общения… Вот и пришло на ум ваше позитивное место…

Илья понял, что может говорить о своём состоянии часами, и замолчал, чтобы дать главному врачу ответить. Татьяна Всеволодовна, тяжело вздохнув в трубку, сказала:

– Хорошо… Не забудь только паспорт и страховку.

После слов о паспорте и страховке на него вдруг нахлынули воспоминания о том, как он покорял Москву – хотел попытать счастья в столице, так сказать. С работой тогда было туго. В одном из хостелов он познакомился с бойким парнем по имени Эдик, который, казалось, всегда был в приподнятом настроении, нечаянно заражая им попавшего под руку собеседника.

– У тебя есть работа вообще? – спросил его как-то раз Эдик.

– Есть, но только у художников в мастерских – натурщиком. Позирую для картин, знаешь ли. Работа интересная, живая, но её мало…

Эдик для жителей хостела был своего рода бельмом на глазу, поскольку вёл себя вызывающе, привлекая повышенное к себе внимание. Бывало, он представлялся женскими именами и флиртовал не только с девушками, но и с мужчинами. Некоторые принимали его за гомосексуалиста, но он лишь скалил зубы и развлекался дальше. Только потом Эдик признался, как сильно это его задевало, даже обижало. Он также делился с Ильёй рассказами о тяжёлом детстве и непростых отношениях с родителями. Но у Ильи он не вызывал ни жалости, ни сочувствия: мало ли таких – раненых, покалеченных душой в раннем детстве, которые потом выплёскивают всю горечь на окружающих.

– Пойдёшь сегодня со мной. Думаю, тебя примут сразу. Только возьми с собой паспорт и страховку.

– Какую ещё страховку? – озадачился Илья. Слово-то какое – как будто из американских фильмов и звучит как больничное. В больницу, что ли, он его поведёт?

Однако Илья немного воспрял духом – всё-таки появилась возможность получить более стабильную работу. Но тревожили мысли о новом коллективе и о том, вольётся ли он в этот самый коллектив. Ему всегда трудно работалось в команде. Илье было легче одному, без приставучих коллег с их вечными призывами выпить вместе и прочими «сюрпризами». Наверное, поэтому ему так нравилось метро, где никто не контролирует и не поторапливает. Только мелькают разнообразные лица. О, этот неповторимый, своеобразный запах, присущий одной лишь подземке! И ни с чем не сравнимый звук подъезжающего поезда, скрип торможения, грохот дверей… Несомненно, он очень любил метро, а особенно московский метрополитен.

Илья оторопело помотал головой, стряхивая воспоминания о Москве. Хватит, этот период давно остался позади. Сейчас он дома, на Урале, и его ждёт отдых-лечение в клинике «Позитив».

***

Пресловутая клиника располагалась за городом, в довольно глухом месте возле векового, таинственного в своей сказочности смешанного леса. Кругом было полно водоёмов – от совсем крошечных прудиков до озёр, самое крупное из которых облюбовали рыбаки из близлежащих селений. В лесу всюду петляли тропинки, ведущие в маленькие деревни в пять-шесть домов.

Двухэтажное здание стационара не было рассчитано на большое количество пациентов. Мужчинам отводился второй этаж, женщинам – первый. Обычно полупустая, во время осенней и весенней хандры клиника бывала забита полностью, но сейчас, несмотря на «сезон», особого наплыва больных не наблюдалось. С одной стороны, хорошо, подумал Илья (можно отдохнуть в относительном спокойствии), а с другой – не очень, ведь так меньше шансов познакомиться с кем-то интересным.

Определили его не сразу – пришлось подождать, пока оформят документы и всякие там истории болезни. Тем более он прибыл в обеденное время, когда руководства никогда не бывает на месте и оно не очень-то спешит возвращаться к рабочим обязанностям. Ещё предстояло сдать ценные вещи и документы в сейф. Книги и телефон разрешили оставить с собой – уже хорошо.

Главный врач, Татьяна Всеволодовна, была занята, поэтому осмотр отложили на завтра. Илью поместили в палату под номером два, где лежали двое мужчин – молодой и старый. Старик играл сам с собой в шахматы, парень слушал в наушниках музыку.

Мог ли знать Илья, раскладывая вещи и заправляя постель, что в это самое время на первом этаже, в вестибюле, возле книжного шкафа, битком набитого книгами, сидит на кушетке девушка, которая станет для него чуть ли не всем, некой отправной точкой, точкой отсчёта жизни, смыслом существования? Конечно, пока он не мог этого знать. Девушка, а вернее молодая женщина, разговаривала по телефону. Из трубки доносился жалобный, тоненький девчачий голосок – вероятно, дочурка. Ника (именно так звали девушку) чувствовала себя прескверно. Гнетущие, тоскливые мысли роились в её голове. В подобной клинике она очутилась впервые. Раньше здоровье не подводило Нику, а тут совершенно неожиданно она упала в обморок – прямо на лестнице. Пришла в себя на полу, с ужасом поняв, что только чудом ничего себе не сломала, да и вообще осталась жива. Перед этим она поругалась с мужем – это был очень, очень неприятный разговор. Тревожило её, что такие разговоры участились. Муж стал замкнутым, равнодушным к семье, что не могло не тяготить Нику. Он никогда таким не был. Даже их интимная жизнь дышала на ладан. В чём же дело? Ника делала всё, чтобы муж чувствовал себя счастливым, и старалась прослыть идеальной хозяйкой: увлекалась кулинарией, садоводством; была заботливой, любящей матерью и женой; всегда весёлая и жизнерадостная, она не теряла бодрости духа и чувства юмора. Ника полагала, что их семья счастлива совершенным и безмятежным счастьем. Так что же случилось? Как могла дать крен их лодка любви? Однажды, когда муж уехал в командировку, Ника не выдержала и полезла в его личные вещи. Раз в семье творится что-то неладное, надо выяснить причину. Дрожащими от волнения руками она открыла крышку ноутбука, пароль от которого знала, но никогда им не пользовалась, полностью доверяя мужу. Но теперь от доверия остались одни лохмотья…

***

Разговор с Татьяной Всеволодовной вышел нескладным, шероховатым. Видимо, ей не нравилось, что Илья столь быстро вернулся в больничные стены, но отказывать в лечении не стала. В первую ночь он не мог сомкнуть глаз – как это обычно бывает, пока не привыкнешь к новому месту, да ещё с малознакомыми людьми рядом. На первом этаже, прямо под ним, в напрасной попытке уснуть так же ворочалась с боку на бок Ника…

Илья взглянул на часы и ужаснулся: полвторого ночи, а сна всё нет. Как побороть бессонницу? К счастью, ему был известен один наивернейший способ – по крайней мере, ему это всегда помогало. Илья осторожно встал с постели, стараясь не разбудить соседей по палате, которые уже давно видели десятый сон, и вышел в коридор. Он спустился в общий зал, взял из шкафа первую попавшуюся книгу и, развернув её, уселся на кушетку. Книга попалась самая подходящая для такого случая – «Улисс» Джеймса Джойса. Усыпит кого хочешь, а если не усыпит, сведёт с ума. Только он собрался «насладиться» этой вершиной литературы модернизма, как вдруг услышал чьи-то лёгкие шаги. Илья машинально поднял глаза на источник шума. Из-за угла появилась хорошенькая светловолосая головка. Она с любопытством разглядывала того, кто дерзнул включить здесь лампы в столь поздний час.

Головка исчезла, затем появилась вновь. Блондинка, так и оставаясь за углом, приложила палец к губам в знак того, чтобы он вёл себя тихо, и шепнула, что ей тоже не спится. Илья нехотя отложил книгу.

– А почему ты читаешь? – спросила она.

Какой глупый вопрос, подумал Илья. Но, немного поразмыслив, всё же ответил:

– Пытаюсь утомить себя чтением скучной книги. Обычно так мне спится лучше. Первые дни здесь мучит бессонница.

– А я не могу уснуть после разговора с дочерью. Переживаю, что оставила её так надолго, тем более это впервые. Я здесь уже четыре дня.

– А ты как борешься с бессонницей? Ходишь, ищешь себе компанию? – спросил Илья.

Девушка не ответила. Она по-змеиному грациозно обогнула угол арки и подошла к кушетке, но не сразу решилась сесть рядом.

– Покажи-ка лучше обложку, – застенчиво улыбаясь, попросила блондинка. Илья без колебаний протянул ей книгу и, пока та рассматривала обложку, поймал себя на том, что невольно любуется ею. Стройная, невысокая, с нежным профилем, она казалась необычайно красивой и притягательной. Взглянув на её руки, он заметил блеск на пальце – обручальное кольцо!

Видимо, девушку заинтересовала замысловатая картинка на обложке, потому что она довольно долго её рассматривала. Наконец она осмелилась сесть на кушетку и вернула ему книгу.

– И как часто ты читаешь подобную муру? – чуть насмешливо поинтересовалась блондинка.

– Сначала скажи, как тебя зовут. Мы ведь даже не познакомились, – ответил Илья.

– Вероника. Но все зовут меня просто Никой.

– А я – Илья. Илья Журавель, – слегка надменно произнёс он, добавив к имени фамилию, которая, как он думал, прибавляла ему больше значимости. – Сложные, скучные книги читаю редко, а вообще читаю много и часто. Это моё любимое занятие, можно сказать. Сколько себя помню, всегда читаю, – продолжил Илья.

– Ясно, Илья, приятно познакомиться. Портишь, значит, глаза с малых лет. Я видела – ты носишь очки. У меня тоже неважное зрение, но я стараюсь обходиться без них. И, кстати, мой старший ребёнок тоже плохо видит. Пришлось выписать очки…

Так они и просидели на кушетке целый час, разговаривая ни о чём и обо всём, пока не начали зевать. Решив, что с бессонницей покончено, они разошлись по палатам. Илью чрезвычайно взволновало знакомство с девушкой, которая не побоялась заговорить с ним посреди ночи. Но, видимо, так действуют стены этого заведения. Оба они уснули крепким и безмятежным сном.

***

Проснувшись утром, Илья первым делом вспомнил ночной разговор и кольцо на безымянном пальце девушки. Итак, она замужем. Почему-то этот факт отозвался в груди неприятным ощущением, аж кольнуло в сердце. С чего бы это? Однако он уже и сам понимал, что она ему понравилась. Появилось жгучее желание узнать её лучше, сблизиться, прикоснуться к ней… Не забегай вперёд, одёрнул сам себя Илья. Только этого ему сейчас не хватало. Но он видел, как Нике не хватает общения, с каким живым, искренним любопытством она говорила с ним, как горели её глаза. Ей было интересно с ним как с собеседником, что не могло не тешить самолюбие Ильи.

Из постели вылезать не хотелось, но он рисковал опоздать на завтрак, если уже не опоздал – соседи по палате, судя по всему, давно ушли. Илья нехотя встал, быстро умылся и спустился в столовую. Он подошёл к линии раздачи, за которой стояла работница столовой – девушка-подавальщица в смешном поварском колпаке и с хмурым выражением лица.

– Здрасте, – вяло поздоровался Илья. – Я новенький. Второй день.

– Ложка есть? – вместо приветствия угрюмо бросила подавальщица. – Кружку вижу, что принёс. Сегодня манная каша.

– О, это моя любимая каша. Я не из тех, кто ненавидит манную. Кстати, меня зовут Илья, – решил представиться он, а то уж слишком сердитой выглядела девушка. Но она как будто и не услышала его.

Оставив попытки задобрить работницу столовой, Илья сел недалеко от входа и принялся медленно поедать кашу. Тягучие, невесёлые мысли наполняли его мозг. Но тут мимо прошла новая ночная знакомая – Ника. Белый спортивный костюм, розовые носки, розовые тапочки, волосы цвета спелой пшеницы собраны в хвост. Да, это точно она. Илья сразу же приободрился, лицо его вспыхнуло от нечаянной радости. Ему вдруг захотелось окликнуть её, пожелать доброго утра, да и вообще – бросить кашу, весь этот завтрак, подойти к ней, приобнять… Но он снова мысленно дал себе по рукам, понимая, насколько неприлично всё это будет выглядеть со стороны. И обручальное кольцо на пальце… Лицезрение оного действовало на него как ушат холодной воды. И всё же – как она обольстительно мила, как изящна, прелестна!

Неужели он начинает увлекаться ею? Нет, только не это! Пытаясь себя отрезвить, Илья вспомнил о поездке в Киргизию, которая в любом случае должна состояться, и ничто не может ей помешать, даже увлечение женщиной. Уж лучше приключения в среднеазиатской стране, чем риск вляпаться в сомнительные страсти. Незачем лезть в чужую жизнь, целее будешь.

ГЛАВА 2

За окном манила к себе ясная, солнечная погода, но выходить на улицу Илье совсем не хотелось. Он валялся на заправленной постели, сжимая в руке теннисный мяч. Мысли крутились исключительно вокруг Ники. Илья прекрасно отдавал себе отчёт в том, что это уже становится наваждением. Он с силой сжал мяч и с досадой бросил его о стену. Мяч, ударившись с хлёстким звуком, отскочил обратно и больно ударил по ноге.

– Как же обидно, что именно сейчас… – вслух сказал он, сам не заметив, как вырвались у него эти слова. – Именно сейчас…

В палате он был не один. Молодой парень лет девятнадцати слушал музыку и не обратил на него внимания, а вот старик, любитель шахмат, оторвался от газеты и недоуменно взглянул на Илью. Оглянувшись на парня, но не найдя в его лице поддержки, старик нерешительно переспросил:

– Что обидно?..

– А?.. Что?.. А, да ничего, случайно вырвалось, – очнувшись от гнетущих раздумий, ответил Илья.

– А я газету читаю. Статья тут про Гарри Фишера интересная. Представляешь, он перед важными матчами, особенно перед игрой с русскими шахматистами, тренировался в зале и бегал. Говорил, что не только умственно готов, но и физически.

– Каков стратег! – с неожиданным для себя рвением подключился к разговору Илья. – Я видел фильм про него. Там показали, как он хитро выходил на игру с советским шахматистом… Не помню фамилию, кажется, Петросян. Так вот, он опаздывал, выжидая где-нибудь за углом или в уборной и являлся ровно за полминуты. Включал шахматные часы перед самым началом. То есть перед игрой Фишер эмоционально подавлял соперника. Шикарная задумка, конечно.

– Да, Фишер умница, – согласился сосед.

Разговор на этом исчерпался. Илья отвернулся к стене и снова начал гонять тревожные мысли. Его терзал извечный вопрос: «Что делать?». Ещё немного помучившись, он всё-таки решил выйти на улицу. Спускаясь по лестнице, он уже весело насвистывал себе под нос и удивлялся тому, насколько быстро поменялось его настроение.

Не могла усидеть на месте и Ника. Так же, как Илья, она лежала на кровати; в руках у неё была книга. Ника никак не могла сосредоточиться на чтении: обычно интересовавшаяся только специальной литературой наподобие книг по садоводству, психологии или кулинарии, сейчас она решила взяться за художественную. В этом и была загвоздка – чтение давалось ей с трудом.

– Пойду схожу куда-нибудь. Ты со мной? – спросила Ника у соседки по палате, девчонки лет шестнадцати по имени Аня.

– Нет, пока занята. Пишу сообщение парню. Нужно договорить. Достал! Иди одна… Я тебя догоню.

– Ладно. Ты с ним помягче будь. Не разбрасывайся парнями, – дала Ника непрошеный совет и улыбнулась. Оставив книгу на постели, она поспешно покинула палату.

Оказавшись на улице, Илья принялся шарить глазами в поисках Ники. Однако её нигде не было. Он медленно выдохнул и, заметив на скамейке женщин, которые щёлкали семечки и оживлённо о чём-то беседовали, решил посидеть с ними. Примостившись чуть поодаль, Илья прислушался к их разговору: женщины бурно обсуждали политику – кажется, конфликт между Азербайджаном и Арменией. Говорили что-то о территории Горного Карабаха. Илья и сам не заметил, как увлёкся, вслушиваясь в диспут, но вскоре погрузился в себя и не увидел, как из здания вышла Ника с пакетом семечек в руках. Она повернула к ближайшей тропинке и скрылась за поворотом. Одна из женщин толкнула Илью в плечо, и тому пришлось вынырнуть обратно в реальный мир.

– Эй, парень, девчонке скучно, составь ей компанию! Видишь, как и мы, семечки лузгает – самый верный показатель скуки. Иди давай, догоняй! – Договорив, чрезмерно наблюдательная женщина отвернулась, не дожидаясь ответа.

– Ну спасибо… – растерянно протянул Илья, и внезапно у него появилось непреодолимое желание последовать совету участливой соседки по скамейке.

Почему-то он был уверен, что эта неравнодушная женщина говорила именно о Нике. Интуиция редко его подводила. Илья встал и бодро зашагал к тропинке, уверенный, что за поворотом увидит её – предмет всех его мыслей. Он скучает по ней. Поэтому, пожалуйста, пусть это будет она. За поворотом он действительно увидел светловолосую девушку, однако не был до конца уверен, что это Ника. Эх, жаль, очки оставил в палате. Пришлось прибавить шагу, чтобы поскорее выяснить личность загадочной персоны. Охваченный сильнейшим, необъяснимым волнением, Илья не замечал ничего вокруг – ни ласкового, пахнущего хвоей ветра, ни нежного тепла весеннего солнца, ни пения птиц, радующихся погожему дню, ни белых кучевых облаков… Очарование весны проходило мимо него, ведь все его мысли теперь занимала прелестная блондинка. И плевать, что она замужем.

Он достаточно приблизился к девушке, чтобы опознать в ней Нику, и даже уловил запах её духов – ароматную смесь лаванды и мускуса. Она неторопливо шла мягкой, пружинистой походкой и щёлкала семечки. Обтягивающие синие джинсы подчёркивали её спортивную подтянутую фигуру, что, конечно же, не могло не волновать Илью. Он почувствовал, как грудь его наполняется странным, непонятным жаром. В таком состоянии он не осмелился заговорить с ней, поэтому держался поодаль, делая вид, что спокойно прогуливается, а не преследует девушку словно какой-нибудь сумасшедший сталкер.

Эта прогулка вышла долгой – настолько долгой, что настроение Ильи снова успело поменяться: он начал убеждать себя закончить всё это, отстать от девушки, забыть её. Но как забыть, если она так пленительна, так чертовски мила? Слишком уж манила его к себе эта особа: густые длинные волосы, грациозная походка, стройные ноги, приятный, мелодичный голос – ему нравилось в ней всё, причём внешняя красота лишь оттеняла внутреннюю; и пусть Илья ещё не успел узнать Нику достаточно хорошо, чтобы определить это, он чувствовал и понимал, что не ошибается. Она хороша – во всех смыслах этого слова.

Совершенно неожиданно Ника обернулась, чем застала Илью врасплох.

– Привет, Илья! Ты меня почти догнал! – ничуть не растерявшись, весело и непринуждённо воскликнула она.

– Да… Я тут решил погулять немного, – засмущался Илья. – Но, пожалуй, мне уже пора обратно, – поспешил ретироваться он и повернул назад.

Ника разочарованно проводила его взглядом. Огорчённо вздохнув, она посмотрела на пакет с семечками, который всё ещё был набит до отказа.

– Эх ты… Семечек полным-полно, могли бы пощёлкать вместе. Многое теряешь, – усмехнулась Ника.

***

Дни сменялись один за другим. Илья беспрестанно подавлял желание сблизиться с безупречной, обворожительной Никой. Из-за этого он плохо спал, стал раздражительным. Слишком часто теперь ему приходилось бороться с бессонницей – либо с фонариком под одеялом, либо на кушетке у книжного шкафа в общем зале.

Что ж, по крайней мере, Илья смог воспротивиться непрошеному чувству и не пойти на поводу своих инстинктов. Он отчаянно, с усердием рисовал в воображении яркие картины: зелёные предгорья Киргизии, озёра Иссык-Куль, Сары-Челек, Ошский базар, национальную кухню – в общем, всё то, что его так радовало. Он даже специально распечатал фотографию пейзажа с горой и озером и повесил её у себя над кроватью. Мало того – Илья начал обводить силуэт горы карандашом и превратил это действие в каждодневный ритуал. Надо вцепиться в мечту и жить только ею, а Нику выбросить из головы, а ещё прилежно готовиться к путешествию: много ходить, бегать, отжиматься, читать книги, статьи о Киргизии. Прочь, страсть! Прочь, влюблённость! Конечно, пытаться изгнать одну манию другой – не лучшая идея, но пока Илья не видел иного выхода. Пусть это замкнутый круг, всё лучше, чем томиться невольными чувствами к несвободной женщине.

Ника же поначалу пыталась с ним заговаривать – то в столовой, то в коридоре, но Илья невозмутимо, с напускной холодностью желал хорошего дня, и на этом всё заканчивалось. Потом она забросила эти попытки, просто кивая при встрече; иногда она махала рукой в знак приветствия. В столовой у неё была своя компания. Они сидели за разными столами, но оба ели одинаково медленно, часто поглядывая друг на друга. Что и говорить, Илье было чрезвычайно трудно не обращать на девушку внимания.

Он читал электронную книгу о Киргизии и, одолев одну страницу, закрывал её – чтение не шло. Приходилось откладывать книгу на потом, однако Илья всегда оставлял её на видном месте, чтобы мечта о путешествии всегда находилась перед глазами.

Как-то раз утром Илья стоял на балконе, с наслаждением подставив лицо ласковому весеннему солнцу. Как бы там ни было, он встречал новый день с надеждой на лучшее. Открыв глаза, он увидел Нику, которая заходила в здание. Выглядела она при этом обеспокоенной. Странно, что могло с ней случиться в такую рань? Вскоре Ника выбежала обратно. На улице её ждал какой-то мужчина. Муж?.. Они подошли к парковке, мужчина сел в машину серого цвета и, помахав Нике, уехал. Ника, постояв несколько минут, двинулась в сторону леса. Шла она медленно, понуро свесив голову, и даже с такого расстояния Илья кожей ощутил, что ей грустно, тоскливо и плохо на душе. Словно все её чувства каким-то непостижимым образом вдруг передались ему.

Это была пятница – день, когда пациенты на выходные уезжают домой. Возможно, уедет и Ника. Илья же никуда не собирался, поэтому оказался вне суматохи, охватившей всё здание, которое гудело как улей. Он лишь лениво наблюдал со стороны, как суетятся отъезжающие. Пациенты покидали клинику кто по одному, кто группками. Ника тоже уехала – вызвала такси. Интересно, почему её не забрал муж? Занят на работе? Илье хотелось думать, что причина другая, совершенно неуважительная.

К вечеру погода испортилась, стало пасмурно и темно. Илья остался в палате один – старик и парень тоже уехали. В здании воцарилась непривычная тишина, коридоры погрузились в сумрак. Из мужского отделения разъехались все, кроме Ильи, и от всеобъемлющего чувства одиночества тому стало не по себе. К счастью, на первом этаже осталось несколько женщин, а также Аня, Никина соседка. Аня редко покидала палату, поэтому Илья прежде нигде с ней не пересекался, но сейчас у него возникла мысль предложить Ане совместное чаепитие. Илья вскипятил воду возле медицинского поста, налил её в термос и направился в палату к Ане. Постучав в дверь, он услышал тоненький бодрый голосок: «Да-да, открыто!» Ну, хоть где-то он нашёл гостеприимство.