Джоконда и паяц

«Почти угадали. Мы с Глорией Артуровной думаем, это Пашка Майданов. Он недавно с заработков приехал, развлекается. Гуляет парень!»

«Что ему здесь понадобилось?»

Санта развел руками. Он умолчал про мать Пашки и «лунный камешек», который та получила от Глории.

«Теперь ясно, почему меня попросили остаться, – прозрел начальник охраны. – Из-за этих следов. А я-то, баран, рассиропился. Решил, что Глория по мне соскучилась. Осел!»

Обида затопила сердце, ум помутился. Вспомнился летящий во тьме автомобиль, который едва не сбил его по дороге в деревню.

«Ты чуть жизни не лишился, спеша на встречу своему счастью, – бубнил внутренний голос. – А Глория тебя просто использует. Кто ты и кто она? Поломается, покапризничает и выйдет за Колбина. Деньги к деньгам льнут. Ты, Рома, пешка в чужой игре».

– Плоха та пешка, которая не мечтает стать королем, – прошептал он, двигаясь к дому.

Приглушенный шорох и глухой звук в той стороне, где был обнаружен след пришельца, заставил Лаврова насторожиться и прислушаться. Глория была уверена, что незваный гость снова явится этой ночью, и не ошиблась. С некоторых пор она вообще редко ошибается.

Начальник охраны затаился, вглядываясь в черноту сада. Там кто-то был. Пришелец тоже выжидал, прислушивался. Неужели это грабитель, который позарился на легкую добычу?

Роман знал, что Санта тоже не спит и в любую минуту готов прийти ему на помощь. Ждет только сигнала.

«Свистнешь мне, если что. Я буду начеку», – пообещал великан.

В саду что-то захрустело, зашуршало, приближаясь. Грабителя интересует в первую очередь дом. Не дрова же ему воровать из сарая? С фасада коттедж освещен, значит, злоумышленник, скорее всего, воспользуется боковым или задним окном.

– Тут я тебя и прищучу, – прошептал Лавров.

Как нарочно, небо покрывали облака, а фонарик зажигать – выдать себя и спугнуть пришельца. Но ведь и тот движется на ощупь, и тому тоже не видно ни зги.

Положившись на свою интуицию, начальник охраны ждал развития событий. Вдруг в темноте метнулся свет. Ночной гость не выдержал и воспользовался фонарем. Теперь не трудно было наблюдать за ним. Он выбрал заднее окно и принялся резать стекло…

Лавров дал пришельцу минуту, чтобы тот успел увлечься процессом, бесшумно скользнул вдоль стены и обрушил на его шею короткий сильный удар…

Москва

Артынов собирался ложиться, когда в дверь настойчиво позвонили – раз, другой.

– Кого это принесло? – проворчал художник.

Он плотнее запахнул теплый домашний халат, сунул ноги в тапочки и поплелся к глазку. Ангина еще давала о себе знать общей слабостью и болью в горле.

На лестничной площадке стоял Рафик.

– Что случилось? – недовольно буркнул хозяин, пропуская его в прихожую. – Пожар в мастерской?

– Пожар, пожар! Только не в мастерской, а вот здесь! – взволнованно вымолвил визитер, тыкая себя пальцем в грудь.

– Мог бы позвонить.

– Звонил. Ты трубку не берешь, Сема. Я забеспокоился, все ли с тобой в порядке.

Артынов вспомнил, что сам же отключил телефоны. С больным горлом говорить не хотелось. Ни с кем. Он всегда так делал, когда лежал с ангиной.

– Ладно, входи, сердобольный ты мой, – вполголоса произнес он. – Чаю налить?

– Если не трудно.

Артынов отправился в кухню, мысленно негодуя по сему поводу. Мало того, что Рафик завалился без предупреждения, так еще и хлопотать приходится, возиться с чаем. Клоун бестолковый! Шел к больному человеку, хоть бы пару апельсинов взял для приличия.

Грачев последовал за ним и уселся за стол, потянулся к вазочке с печеньем. Он с утра ничего не ел.

– Пришел тебя поздравить, – выпалил он, жуя печенье. – «Венера» твоя продалась за кругленькую сумму.

Артынов включил чайник и с недоумением повернулся к гостю. Хозяйка галереи не успела сообщить ему приятную новость по причине отключенных телефонов.

– Ты-то откуда знаешь?

– Был в галерее. Сподобился созерцать твой шедевр.

– Я же тебе показывал, еще в мастерской.

– В галерее она смотрится куда лучше. Простор, подсветка и все такое.

– Не в том дело. Просто Венера хорошеет с каждым днем.

– Ты дьявол, Сема!

– Ко мне наконец-то снизошла Муза… – скромно потупился тот. – Надеюсь, моя Джоконда превзойдет Венеру. Я задумал написать Мону Лизу, Рафик. У меня уже все готово. Я даже нашел натурщицу.

– Алину Кольцову?

– Ты с ней знаком?

– Представь, да, – кивнул Рафик.

– Красивая женщина… и замужняя, как Лиза Герардини{Существует версия, что «Джоконда» Леонардо да Винчи – это портрет Лизы Герардини, жены флорентийского торговца Франческо дель Джокондо.}. Это меня вдохновляет.

Засвистел чайник, и Артынов на минуту отвлекся. Пока он заваривал чай, Рафик почти опустошил вазочку. На дне остались два печеньица, которые он постеснялся съесть.

– Покажешь заготовку?

Он вспомнил загрунтованный холст на мольберте в мастерской Артынова и несколько эскизов женских лиц, на которые мельком обратил внимание.

– Я пробовал, получится ли у меня знаменитое леонардовское сфумато, – заявил хозяин. – Этот его прием, когда все очертания как бы окутаны легкой дымкой, смягчающей контуры и тени. Пришлось попотеть. С «Рождением Венеры» я поступил так же. Сначала написал нимфу и зефиров, тщательно подражая Боттичелли, а потом взялся за центральную фигуру композиции. И уж тут мне никто не указ!

– Креативный подход.

Артынов самодовольно усмехнулся.

– Тебе известно, кто купил твою «Венеру»? – спросил Рафик.