Танец семи вуалей

Танцовщица сбрасывала с себя покров за покровом. Все ее разноцветные накидки оставались лежать на полу, словно крылья тропических бабочек. Когда последнее покрывало соскользнуло вниз под томительно-протяжный вздох струнных… на женщине сверкали только длинные нити кроваво-красных бус…

Она медленно повернулась спиной и замерла. В изгибе ее шеи, в повороте головы, в каждой линии ее совершенного тела угадывалась сладостная истома неутоленного желания…

Глория не сразу заметила, что бархатная ночь и золотая луна – всего лишь умело подсвеченные электрическими лампами декорации.

– Это она… Айгюль… – шепотом сообщила Сима. – Я узнала ее со второго раза. Лицо сильно накрашено. Белое, как сметана. Глаза угольные, а губы – словно в крови.

– Почему вы шепчете?

– Не знаю… Она вызывает у меня страх. А у вас?

Глория пожала плечами. Танец произвел на нее тягостное впечатление. Он дышал смертью…

– Как вы думаете, зачем она принесла доктору этот диск? – уже громче спросила девушка. – Решила соблазнить его? Приехала из какого-нибудь Глуходонска в поисках мужа-москвича?

Глория была уверена в одном – танец очевидно и неоспоримо имеет подтекст. Но какой?

– Вы что-нибудь понимаете? – вздохнула Сима.

– Мне нужно время. Могу я скопировать этот диск?

Посетительница замялась.

– Наверное, это неправильно… Я нарушаю врачебную тайну.

– Положим, тайну вы уже нарушили.

– Оленин меня уволит, если узнает.

– Не узнает!

Глория предоставила девушке решать, верить ее словам или нет. Та колебалась, не хотела рисковать. Однако не зря же она тащилась в такую даль? Какой-то результат должен быть.

– Ладно… но только…

– Дайте мне пару дней, и я постараюсь разгадать смысл этого танца.

– Хорошо, – кивнула Сима, чувствуя себя предательницей. Не по отношению к Айгюль, а по отношению к доктору, которого она боготворила.

Глория защелкала по клавиатуре, перебрасывая содержание диска на винчестер.

– Готово…

– Видите, как все сложно, – пожаловалась девушка. – У Оленина столько поклонниц. Куда мне с ними тягаться? Танцевать я не умею, и внешность у меня… обыкновенная. Такими, как я, Москва кишмя кишит.

– Вы себя недооцениваете, Сима. Нельзя сдаваться еще до поединка.

– Карташин меня донимает. Замуж зовет… золотые горы сулит. Жених выискался! Он такую чушь придумал про Юрия Павловича… вы себе не представляете!

Безжизненное девичье тело с веревкой на шее опять возникло в сознании Глории…

– Что приписывает доктору ваш жених? – спросила она. – Уж не убийства ли?

Сима вздрогнула, в ее глазах мелькнул ужас.

– Откуда вы?.. ах, да… Значит, это…

– Ничего это пока не значит, – успокоила ее Глория. – Кроме наличия богатого воображения у вашего жениха. Итак, что он говорил вам про Оленина?

Сима потянулась за остывшим чаем. Аппетит у нее пропал, и вид сладких пирожков вызвал приступ тошноты. Она схватилась за горло.

Этот жест сказал Глории о многом. Предчувствие смерти – еще не смерть, но уже ее приближение. Она где-то рядом… реет в сумеречной тени, пряча свой лик до роковой минуты. Можно ли предотвратить ее? Ускользнуть от ее всевидящего ока? Сима так молода…

– Он… он… – Голос девушки охрип и срывался от охватившего ее волнения. – Это не может быть правдой!

– Позвольте мне судить, где правда, а где ложь.

– Олег нарочно наговаривает на Юрия Павловича. Чтобы испугать меня!

– Он чувствует в докторе соперника?

– Думаю, да… иначе зачем ему нести всю эту ахинею? Он принимает меня за дурочку, которую легко обмануть. Считает, что у женщин – куриные мозги.

– Вы когда-нибудь говорили ему, что неравнодушны к доктору?

– Нет, конечно. Я не полная идиотка, чтобы одному мужчине говорить о другом. Олег сам заподозрил… Он бывает довольно проницательным. У него интуиция развита, как у собаки. Он нюхом чует!

– Нельзя вести бизнес без интуиции и проницательности, – сказала Глория. – Любая коммерция требует «нюха». Это скорее достоинство, чем недостаток.

– Я понимаю… но есть же предел…

Сима выдохлась и замолчала, глотая холодный чай. Стрелки часов приближались к полудню.

– Все-таки что говорил ваш приятель об Оленине?

– Я ему не верю…

– Речь шла о вашей жизни?

– Не совсем. Хотя вы правы… Олег считает, что я должна немедленно уволиться, потому что доктор… якобы убивает своих ассистенток, – выдавила девушка. – Это же абсурд! Юрий Павлович на такое не способен. Он же врач! Давал клятву Гиппократа… и вообще… он хороший человек. Называть его убийцей без всяких доказательств, без оснований… можно только из зависти.

– Олег ему завидует?

– Он ненавидит Юрия Павловича, потому что тот… умнее его, выше, благороднее…

– И еще потому, что вы отдаете доктору предпочтение.

– Сердцу не прикажешь… – с вызовом произнесла Сима. – Я не виновата, что Юрий Павлович мне нравится. Олег все врет! От злости.