Заложница

– Значит, еще не отошла, – резюмировал он. – Но поднос я на всякий случай все равно здесь оставлю, кто знает, может, через час или два появится аппетит.

– Костя, а если мне, например, захочется в туалет, что в этом случае делать?

– Как что? – парень искренне удивился и обернулся себе за спину. – Вот же стоят два ведра, одно с чистой водой для умывания, а другое… ну, сама уже, наверное, сообразила, да?

Прикрыв глаза, я мысленно представила картину, как я… ой, нет…

– Костя, унеси поднос, мне точно есть не захочется.

Парень тяжко вздохнул:

– Лера, вариантов-то нет, либо так, либо никак.

– Значит, никак.

– Ты погоди, знаешь, человек такая собака, ко всему со временем привыкает и все может вынести, кроме голода.

– Я не хочу привыкать к этому ужасу. Костя, а ты бы не мог от моего имени попросить у Аблова, чтобы он разрешил водить меня в нормальный туалет или лучше переселить меня в комнату не в подвале, пусть даже в самую плохонькую? Здесь холодно, а ночью наверняка жутко страшно.

Костян виновато потупил взгляд в пол.

– Если бы был шанс, что босс согласится, попросил бы, а так и ты положительный ответ не получишь, и я получу по самое не хочу.

Запах съестного разбудил щенка, он заерзал и запросился наружу.

– Тима, ты опять тут?! – нахмурился парень. – А ну, фу-у-у… тебе свинину нельзя.

– Костя, ну хотя бы собаку не отнимай, – мертвой хваткой вцепившись в щенка, слезно попросила я парня.

– Ладно, но если хозяин его хватится, приду и заберу. И смотри, свинину ему не давай. Нет, лучше от греха подальше унесу я этот поднос.

Общество Тимоши недолго скрашивало унылый досуг. Щенок в скором времени сам убежал и моим единственным развлечением осталось, сидя на кровати и раскачиваясь взад-вперед, смотреть в маленькое окно, наблюдая, как постепенно садится солнце, до тех пор пока оно совсем не ушло за горизонт и не стемнело.

– Лера, Лера-а-а, просыпайся, я тебе завтрак принес.

– Костя, какого черта ты меня разбудил, я только под утро уснула, – с трудом разлепляя глаза, обиженно и вместе с тем раздраженно прошипела я.

– А такого… Вчера, когда я относил в дом нетронутый поднос, встретил Виктора Романовича. Он был очень недоволен тем, что ты отказалась есть. Сегодня велел, чтобы ты весь завтрак съела, а я проконтролировал.

– Какая ему вообще разница, ела я или нет?! – принимая сидячую позу, буркнула я, а потом и вовсе вскипела и выдала: – Передай Аблову, пусть не беспокоится, не сдохну я раньше времени. Сколько там человек без еды протянуть может, месяца два? Считай, до летального исхода у меня уйма времени.

– Лера, бери ложку и приступай к поглощению каши, – спокойно, но с ноткой угрозы сказал Костян.

– А то что, силой ее в меня запихнешь? – высоко задрав голову, с вызовом произнесла я.

– Не я, босс запихнет.

Глава 8

– Ты что, шутишь? Если так, то это совсем не смешно.

– Нет, Лера, не шучу, – выдохнул Костян. – Виктор Романович сам мне сказал, что если ты откажешься есть, то он спустится и лично тебя накормит. А босс не бросает слов на ветер.

Я взяла ложку в руку, потому как лишний раз встречаться с Абловым мне совсем не улыбается, но стоило мне поднести кашу к губам, как из-за запаха к горлу подступила невыносимая тошнота.

– Костя, а ты можешь сказать Аблову, что я тарелку до последней капельки вылизала? А я поем позже, когда захочу, просто я не привыкла завтракать так рано, к тому же перенервничала и ночью практически не спала.

– Нет, он не может, если не хочет работы лишиться, – послышался голос Аблова из коридора.

От неожиданности я вздрогнула, а Костян ограничился тем, что просто повернулся в сторону двери.

– Виктор Романович, я не собирался вас обманывать, – оправдался мой надзиратель, как только Аблов приблизился к камере.

– Очень на это рассчитываю. – Аблов перешагнул через порог и бросил на меня обвинительный взгляд. – Валерия, если ты хочешь, чтобы я сменил Костяна на Глеба, то сообщаю, что ты двигаешься в правильном направлении. Если Константин хоть раз поддастся на уговоры, то присматривать за тобой будет Глеб. Уяснила?

Чтоб ты провалился в глубокую яму и просидел там минимум год!

Разного рода ругательства так и вертелись у меня на языке, но здравый смысл подсказывал, что они в меня же срикошетят, причем физически. Поэтому, крепко стиснув зубы, я отвернулась и стала смотреть в стену.

Ощутила, как совсем рядом прогнулся матрац. Это что, Аблов ко мне, что ли, на кровать уселся и даже костюмчик не побоялся испачкать?

– Лера, существует масса способов насильно накормить человека, причем все они разные, но одно их все же объединяет. Догадываешься, что именно? – спросил Виктор Романович, на всякий случай подождал, вдруг я решу ответить, потом продолжил мысль: – Они все крайне неприятны и унизительны для человека, которого кормят. А теперь главный вопрос: ты уверена, что хочешь через это пройти?

– Естественно нет, – шепнула я, и через мгновение Костян протянул мне поднос с завтраком.

Не знаю, почему он это сделал, может быть, сам проявил инициативу, может быть, Аблов ему приказал жестом, но факт оставался фактом – я должна была есть в присутствии Виктора.

Проглатывая кашу, я более не чувствовала приступов тошноты, я вообще ничего не чувствовала, кроме лютой ненависти и всепоглощающей злости. Взяв стакан с кофе, я отхлебнула глоток, и у меня аж затряслись руки и закружилась голова от желания выплеснуть горячий напиток прямо в физиономию Аблова.

Нет, Лера, ты же не дура усугублять ситуацию. Спокойно поставь стакан на поднос и работай мозгами. Любое, даже самое безвыходное положение, можно обернуть в свою пользу.

– Всю ночь пыталась понять, почему вы обвиняете меня и Стаса в исчезновении, я так понимаю, близкого вам человека. Вспоминала, анализировала, перебирала факты, но у меня даже предположения не родилось, – наблюдая, как поднимается пар из кружки, без тени агрессии сказала я, потом заставила себя повернуть голову в сторону Аблова и устремила на него почти просительный взгляд, но не как на мучителя, а как на мужчину, от которого жду помощи. – Пожалуйста, объясните мне.

Одно дело – решиться прямо посмотреть в глаза и совсем другое – выдержать полный ненависти ответный взгляд, который куда сильней твоего. Из глаз брызнули слезы, задрожал подбородок, но я не смалодушничала и не отвернулась.

– Не молчите, у меня есть право знать! Может быть, если вы скажете, что конкретно натолкнуло вас на эту мысль, я смогу оправдаться.

Виктор усмехнулся, демонстративно потянул ноги, показывая, что мои слезы и мольбы его ни капли не тронули, а потом начал лениво и медленно аплодировать.

– Благодарю, Валерия, мне не так часто доводилось лицезреть настолько качественное исполнение драматической роли. Подмостки театров по тебе плачут. Если бы решал я, то «Оскар» был бы только твоим.

Ну и мерзавец! По его приказу четверо здоровенных шкафов похитили меня и бросили в багажник, а один из них предварительно заехал мне по лицу, но на этом Аблов не остановился. Он, угрожая насилием, заставил говорить на камеру какую-то чушь. В довершение всего я провела ночь в сыром холодном подвале и до рассвета тряслась от страха, слушая, как клацают зубы. И теперь, после всех мучений и унижений, когда попросила объяснить, почему так происходит, он опять надо мной глумится.

У меня в глазах от ярости потемнело. Где-то на задворках разум твердил: «Ты сделаешь только хуже», – но кто слушает здравый смысл, когда себя не контролирует.

– Сволочь! – крикнула я и бросилась на Аблова с кулаками, поднос рухнул с колен и звук бьющейся посуды слился с ругательствами. – Ты ненормальный маньяк, запер в гадюшнике и еще издеваешься, на, получи, гад!.. – Я от души колотила Виктора куда попало, правда, недолго.

– Успокойся, истеричка, пока я на тебя, как на буйную, намордник не нацепил.