Его маленькое (не) счастье

– Нечего додумывать, мы просто разговаривали, – отрезаю я.

– Нет, не просто! – высовывается Алиска. Ох, хочется отшлёпать эту девочку. Несчастье мое! Что ты исполняешь?

– Ммм, как интересно, – усмехается Марьяна и берет меня под руку, словно метит территорию.

Вот только этого мне не хватало.

– Алиса, иди в дом! – рявкаю я.

Нервы сдают.

– Ну зачем ты ее гонишь, пусть выскажется, – Марьяна небрежно взмахивает рукой в сторону Алисы, – если ума хватит, – пренебрежительно фыркает и смахивает с моего пиджака невидимые пылинки. Нашла кого цеплять. Глупую девочку. Алиса хоть и смелая, но все же маленькая, уязвимая девочка.

– Кто бы говорил… – злится Алиса, сверкая глазами. И вот если Марьяна намеренно цыплят девочку, то Алиса искренняя. Чистые эмоции, никакой фальши. Надрыв.

– Ах ты, малолетняя дрянь!

– Хватит! – одёргиваю Марьяну, прерывая. – Обе замолчали! – Ты, – указываю на Алису, – идешь в дом. А ты, – обращаюсь к жене, – собираешь Леру, и мы едем домой.

– А что… – пытается возразить жена.

– Иди за Лерой, я сказал! – подталкиваю ее. – А ты – домой! – таким же тоном указываю растерянной Алисе.

Марьяна разворачивается и уходит, громко стуча каблуками. Алиса глубоко дышит, сглатывает и, поджимая губы, убегает в сторону дома.

Выдыхаю, тру лицо.

И что мне с этим делать?

Зная Алису, понимаю, что она не успокоится. А я так устал…

Нет, не физически – морально истощён. Кажется, что всю свою жизнь я упускаю что-то главное, значимое. Оно проходит мимо меня, а я не успеваю уловить вкус.

Сажусь в машину, выезжаю со двора и жду.

Лерка бежит впереди с криками: «Я сяду вперед!» Марьяна одергивает ее, запрещая.

– Пусть сядет ко мне, – улыбаюсь дочери и с недовольством смотрю на Марьяну.

– Ты всегда ей потакаешь, – фыркает жена, садясь на заднее сиденье. Лерка устраивается удобнее, пристёгиваясь, а Марьяна продолжает выражать свое недовольство: – Она уже ни во что меня не ставит. Слушает только тебя! – нервно дергает ремень безопасности. – Я – запрещаю, ты – разрешаешь.

– Ты слишком много запрещаешь, – подмигиваю дочери, на что та улыбается мне.

Это же девочка.

Моя маленькая девочка, я не могу ей ни в чем отказать. Порой мне кажется, что за все мои годы по-настоящему и искренне я люблю только дочь.

– Платон! – злится, сжимая губы. Кидаю на нее взгляд в зеркало заднего вида, смотрит на меня с недовольством. Да по-другому и быть не может, последние несколько лет в наших отношениях сплошные претензии друг к другу.

– Мы выясним все дома, сейчас просто помолчи, – отвожу взгляд на дорогу, но через минуту торможу.

Пробка.

И никак не объехать. Я в самом эпицентре. Впереди – авария. Позади – поток машин в три ряда.

Замечательно.

Бью по рулю, откидываясь на сиденье.

– Я хочу писать, – пищит Лерка.

– Сильно? Потереть можешь?

– Немножечко, – сжимает ножки.

– Потерпи, зайка, – достаю из бардачка ее планшет. – Поиграй пока, отвлекись. До дома недалеко.

– Я запретила ей планшет. Она наказана за плохое поведение, и ты это знаешь, но все равно суешь ей этот планшет, – фыркает Марьяна.

– И что ты предлагаешь ей делать в этой пробке?! – резко разворачиваюсь.

Мое терпение небезгранично, а Марьяна словно специально доводит меня. Но не находя ответа, утыкается в свой телефон. Вот эту игрушку она любит больше всего. Живет там, на своей гламурной странице, в своем блоге, в выдуманном идеальном мире. Где у нее идеальный небедный муж, умница-дочь, а она супержена. «Яжемать».

Перевожу взгляд на Лерку – играет в головоломки, резво водя пальчиками по экрану. Морщится, когда я поправляю ей челку, лезущую в глаза. Вот просил же Марьяну подстричь ей челку. Но нет, это портит ее образ, а то, что это портит дочери зрение, жену не волнует.

Открываю окно: шумно, машины гудят. Закрываю: душно. Кондер не включить – Лерку продует.

После разговора с Алисой внутри как-то не по себе. И вроде не воспринимаю ее признания всерьез. Девчонка, что с нее взять. А с другой стороны… что-то гложет. Глаза ее карие, искренние, невинные, с надеждой, а я топлю ее, как котенка. В нашем случае, конечно, лучше сразу отрезать, но как-то жестоко для детской психики.

– Алиса завтра идет в аквапарк. Можно мне с ней? – спрашивает дочь.

– Можно, – киваю.

– А у меня вы не забыли спросить? У тебя завтра музыка, никакого аквапарка, тем более с этой малолетней хабалкой, я ей не доверяю.

– Музыка, – морщится дочь.

Я, конечно, придерживаюсь мнения, что детей нужно направлять и иногда навязывать то, что они не хотят ради их же воспитания и блага, но когда ребенок страдает от занятий и воспринимает их как каторгу – тоже не дело. Мы, скорее, воспитываем в ней ненависть к фортепьяно и музыке в целом.

– Мы обсудим это дома, – сквозь зубы уже почти рычу я. Держусь из последних сил, чтобы не начать скандал при дочери, хотя мы и так уже ругаемся. Марьяна подрывает мой авторитет перед дочерью, я, соответственно, ее…

Дождь начинается…

– И если ты не осадишь Алису за навязчивость, это сделаю я, – ревностно выдает жена. – Ты же не думаешь, что я такая дура и не понимаю, что она влюблена в тебя и бегает преданной собачкой?

Пробка начинает двигаться, и я плыву по потоку, крепко сжимая руль. Никогда не бил женщин, а сейчас хочется дать Марьяне отрезвляющую пощечину.

– Алиса тебя любит? – Лерка смотрит на меня, удивлённо хлопая глазами.