Украсть право первой ночи

– Ты не умеешь огонь разжигать без огнива. А что умеешь? – хотел он подловить.

– Ничего, что колдуны умеют, я не умею, – она глянула удивлённо. – Умею всё то, чему могут научиться люди без дара.

– Ваш священник учил тебя только читать и писать?

– Да. И он давал мне книги. Зимой я читала. Зимой больше свободного времени. Он даже дарил мне масло для лампы, чтобы я могла читать по вечерам. Потом отец Эвол умер, и его книги увезли в замок.

– Он учил только тебя?

– Нет, милорд. Нас у него в разное время было то шесть человек, то восемь. Дети из деревни.

– Тебе, вижу, нравится читать? А писать любишь?

– Мне теперь редко приходится это делать…

– А что такое твоя защита? Можешь ею сознательно управлять? – решил он спросить прямо.

– Милорд, я не знаю, о чём вы говорите, – она нахмурилась. – Можно, я уйду и не буду мешать вам завтракать?

Он не поверил. Чтобы она о таком не знала?

– Нет, нельзя, не уходи, – он подлил ей взвара, и себе тоже. – Тебе никогда не хотелось сбежать отсюда и жить в городе?

Почему-то хотелось расспросить её на прощание.

– Милорд, как можно! Это было бы неблагодарно с моей стороны! – заверила она как-то не слишком искренне.

– Правда? – уточнил он.

– Неправда, конечно, – теперь девушка грустно улыбнулась. – Хотела сбежать. Точнее, уехать с торговым обозом. Я так сюда и попала когда-то. Нет, мимо деревни обозы больше не ходят, но мы были в городе с дядюшкой Фуртафом, – она замолчала и отвернулась.

– И что? – поторопил Ивин.

– С обозом ехала леди. Я услышала, что леди ищет служанку, и хотела наняться на работу. Меня взяли, а потом отказали.

– И всё? – зачем-то он настаивал.

– И всё. Ещё поработала в трактире в Финервауте, отпросилась на месяц у дядюшки Фуртафа. Думала, уеду при случае. Несколько монет скопила и припрятала. Не случилось.

– А сватался к тебе кто? Я слышал, были такие.

– Понятия не имею, милорд, – в её голосе теперь скользнули резкие нотки. – Если и был кто, мне он не сказался, – она встала из-за стола, вывернувшись из руки Ивина. – Приятного аппетита вам, милорд.

Не слишком удачно он попытался её разговорить. И что там, скажите на милость, разузнала Льен, хоть добывай её из замка и выпытывай подробности!

А солнце между тем поднялось, и пора было отправляться к условленному месту. К карете. К заново перекрашенной и отремонтированной карете, со свежей обивкой светлым бархатом, которую перегоняли из городской мастерской в замок. За несколько монеток подмастерья согласились довести куда надо Марису – им всё равно по пути.

Повторилось вчерашнее – опять она, одетая в белое платье, ехала в седле рыжего. Он посадил её впереди себя и опять придерживал, обнимая. Вчера ей от волнения и мыслей лишних в голову не пришло, а теперь казалось – всё нескромно, всё слишком. Слишком горячие у него руки, зато держат крепко, не стесняясь, и слишком тесно они сидят, и он то и дело наклоняется к ней, она чувствует его дыхание на своей щеке, и ей это нравится и совсем не стыдно… вот так, в одиночестве, в лесу – не стыдно. Но показаться так перед Реддитом нельзя. И перед соседями – тоже. И сердце сильнее билось от одной мысли, что это может случиться. А с рыжим – ничего. С ним хорошо!

Ехали долго, в обход, однако скоро Мариса стала узнавать знакомые места – приходилось здесь ходить, осенью за ягодами, например. Теперь не заблудилась бы. И к дороге они выехали там, где она ожидала. Остановились в лесу на возвышенности, был хорошо виден участок дороги и карета, запряжённая парой неказистых лошадей – в графских конюшнях таких не держали. Рядом у колёс расположились двое подмастерий, которым поручили пригнать карету в замок, третий сидел на козлах – парни занимали себя болтовнёй. Ивин их узнал, а значит, всё было в порядке. Осталось спуститься к дороге и посадить девушку в карету. Но он медлил…

Мало того – он, оказывается, сильнее прижал её к себе. Спохватился и отодвинулся.

– Пора прощаться, Мариса.

– Да, милорд, – она развернулась к нему, насколько позволяло седло. – Прощайте. Храни вас Пламя.

– Пусть оно хранит и тебя. И… да, – не стал договаривать, потому что желать Марисе семейных радостей у него язык не повернулся.

Надо было уже направить лошадь вниз, к дороге. Однако он медлил.

– О чем думаешь, Мариса?

Сам терпеть не мог, когда ему задавали этот вопрос…

– Думаю, что в душе я корыстная лгунья, – она еле заметно улыбнувшись. – А вы, как демон-искуситель, дали мне много денег. Я хотела бы оставить их себе, но это сложно. Как только приедем, у меня заберут кошелёк. Можно, я просто верну вам половину?

Он так удивился, что рассмеялся. Заметил:

– Странная просьба. Ты ведь можешь отлично поладить с мужем, он будет рад деньгам, а тебе признателен. Или… – он огляделся, – тебе нравится вон тот большой пень? Под ним можно спрятать всё, что хочется. Потом сама решишь, что делать с деньгами. Иди! – он ссадил девушку на землю.

– Милорд?.. – она медлила

– Ты сказала разумную вещь, так и сделай! Иди же, прячь! – поторопил Ивин.

Ему хотелось сделать хорошее Марисе, он чувствовал себя в долгу, потому и не пожалел золота. Зато теперь понял, что не желает одаривать ни мельника, ни Марисиного муженька.

И тут до них донёсся множественный стук лошадиных копыт – похоже, кто-то ехал по дороге в сторону замка.

– Подождём, – Ивин, нагнувшись, подхватил дувушку, помог вернуться в седло.

Они молча смотрели, как из-за поворота показалась карета с гербами, запряженная четвёркой, за ней еще одна, и ещё. Поезд остановился – пустая карета мешала проехать. А из-за кустов возле дороги выехали несколько верховых в цветах графской стражи, старший приблизился к передней карете…

– Смотрите, милорд, там стража! – воскликнула Мариса, бессознательно прижимаясь к нему.

Вот как, значит. Ивину повезло…

Собственно, он всё увидел.

– Мы возвращаемся, – сказал он. – Не сердись.

Она и не сердилась. А он, пока ехали обратно к башне, понял, что наконец-то всё стало на свои места: он не хотел отпускать Марису – и не отпустил. Что подумает её обманутый в ожиданиях супруг и гости…

Да какая разница.

Башня Колдуньи их дожидалась – наскоро наведенный Марисой порядок, застеленная постель и уложенные в корзину остатки провизии.

– Я тебя похитил, Мариса, – бросил рыжий. – То есть теперь я точно тебя похитил. Можешь пока забыть про своего благоверного.