Дачный сезон

– А теперь вылезаем, умываемся и делаем зарядку. Живо!

Черт возьми, вот же вылетело словечко! Это же надо! Неужели я стала заражаться от Мутного? Только этого мне не хватало!

Детишки, чувствующие, что обстановка в доме, мягко говоря, не совсем обычная, молча вылезли из кроваток и побежали умываться. Зарядку делать я уж не стала их заставлять.

Троица позавтракала, прикончив бутылку, и я усадила за стол детей. Они ели молча, не капризничали.

– Мама, можно во двор? – спросила Лиза, отставив тарелку.

Артур покосился на сидящих на крыльце бандитов. Он понимал, у кого следует просить разрешения.

– Пусть погуляют, – прохрипел Мутный. – Только за калитку – ни шагу! Ясно?

– Ясно… – прошептала я за детей.

Артур с Лизой взялись за руки и побежали во двор. Мутный, быстро захмелевший после почти бессонной ночи, теперь сидел нахохлившись. Ему даже языком ворочать было лень. Скворец посмотрел на них с Рябым и сказал:

– Ложитесь теперь, покемарьте. Я выспался, послежу.

Мутный заворчал что-то, потом встал и, пошатываясь, пошел в комнату.

– Рябой, иди сюда! – послышался его голос.

Рябой встал и тоже пошел в комнату. Я взяла со стола заляпанную посуду и спустилась с крыльца к умывальнику.

«Фэйри» пенилось, разведенное в тазике с водой, я мыла посуду и споласкивала ее под умывальником. Скворец сидел на крыльце, курил и поглядывал на меня. Я делала вид, что не замечаю его взглядов.

Когда я проходила мимо него в дом, он вдруг легонько ухватил меня за локоть. Я дернулась и посмотрела на него вопросительно.

– Сядь, посиди, – потянув меня вниз, попросил он миролюбиво.

Я поставила тарелки на крыльцо и села рядом. Теперь я смогла рассмотреть Скворца. Это был не старый еще мужчина, лет сорока, долговязый, с вытянутым лицом. Светло-русые волосы коротко подстрижены. Весь он был какой-то юркий и вертлявый. В серых глазах горел хитроватый огонек. Чувствовалось, что этот парень себе на уме.

Я сидела и разглаживала юбку на коленях.

– Расскажи о себе, – попросил вдруг Скворец.

– Да что рассказать-то? – недоуменно посмотрела я на него.

– Ну, давно у вас здесь дача?

– Да, уже лет десять… – задумчиво ответила я.

– Правда, что ли, вчера только приехали?

– Правда…

– А тут ты знаешь кого-нибудь?

– Да, конечно, знаю. У нас много здесь знакомых.

– А кто?

– Ну что значит – кто? Многие. Вот соседка справа, тетя Катя, очень хорошая женщина. Она, по-моему, еще не приехала. Потом Галина, через два дома отсюда живет, – я показала рукой на Галькин дом. – Еще тетя Маруся, местная жительница. Она молоко приносит. Петрович, сторож. Старенький уже дедушка. Он всем помогает здесь понемножку: кому починит чего, кому огород вскопать поможет. Гальке часто помогает, она женщина одинокая… – я рассказывала эти ничего не значащие вещи потому, что надеялась усыпить бдительность Скворца. Может, мне удастся запудрить ему мозги, пока те двое спят? Тогда я смогу их победить…

Но Скворец слушал-слушал, а сам явно думал о своем. Он поглядывал на Галькин дом и задумчиво шевелил губами.

– Ладно, – поднялась я, собирая тарелки. – Пойду посуду отнесу.

Я поставила чистую посуду в шкаф и хотела смыться во двор, чтобы побыть с детьми. Но почувствовала сзади горячее дыхание в затылок. Я быстро повернулась. Скворец стоял сзади и, прерывисто дыша, расстегивал на мне платье. Рука его обвила мою талию, затем скользнула к груди…

– Ты… что? – охрипшим от испуга голосом спросила я его. – Ты с ума сошел!

– Ну ладно тебе, ладно, – шептал он мне в затылок, гладя мои бока, – иди сюда!

– Пусти! – я рванулась в сторону, стараясь говорить тише. Целый поток мыслей вихрем промчался в моей голове: не шуметь, а то вдруг проснуться остальные, и я буду вынуждена пойти на контакт не то что с одним Скворцом, а с ними со всеми… Да я же после этого жить не смогу!

– Да пусти же ты! – в отчаянии все же выкрикнула я, изо всех сил пытаясь вырваться.

Скворец крепко держал меня в руках, я вертелась и извивалась.

Повернувшись к столу, я дотянулась до стоявшей на нем пустой бутылки из-под водки, оставленной бандитами и с гулким стуком опустила ее на голову Скворца. Он упал, не издав ни звука.

Я перепугалась, но тут же как-то и успокоилась. Теперь действовать! Надо же, как обостряются в опасных ситуация все чувства! Я вся прямо подобралась и была готова до конца защищать своих детей.

Я надеялась, что Скворец не очухается слишком быстро. В том, что он жив, я не сомневалась: у меня просто сил бы не хватило ударить его до смерти.

Я заметалась по кухне, соображая, как лучше действовать. Так, быстрее хватать детей – слава богу, они на улице – и бежать отсюда! Все равно куда, лишь бы отсюда вырваться, к людям скорее!

Я выскочила на крыльцо и уже хотела кинуться к Артуру и Лизе, игравшим в песочнице в дальнем уголке сада, как вдруг сзади меня ухватила за руку чья-то крепкая рука. Цепенея от страха, я обернулась. За моей спиной стоял Рябой.

Он молча смотрел на меня грустными глазами. Я также молча взирала на него. Так мы простояли минуты две.

– Не надо, дочка, – тихо произнес он. – Не делай глупостей. Я же говорил тебе, что мы скоро уйдем. Потерпи.

Я тихонько выдернула руку и без сил опустилась на стул. Слез уже не было: я выплеснула их все за вчерашний день. Вернее, ночь.

Рябой сел на соседний стул и закурил сигарету. Скворец продолжал лежать на полу не шевелясь.

Я перевела взгляд на Рябого.

– Он… – я пыталась объяснить, как все получилось, но Рябой остановил меня:

– Не нужно. Я все видел. Я же не сплю совсем.

– И… что теперь?

– Ничего, – он пожал плечами. – Не бойся, я все улажу. Придурок! – он с брезгливостью посмотрел на Скворца.