«Точка G» и другие истории

Герой отмалчивался. Не шутил, как обычно, не улыбался, с девчонками не танцевал.

Глаза его бегали по сторонам. Одну руку он держал в кармане, не вынимая.

В следующем перекуре к Сашке подкатил очередной любитель клубнички:

– Ну, – расцвел пьяной рожей одноклассник, скалясь ему прямо в лицо, – как там, с Танюхой? Все ништяк?

Сашка косо глянул на парня, отстранил его от себя свободной рукой. Потом вдруг резко скривился всем телом, и его стошнило прямо на его модные туфли. Вместе с блевотиной из него вырвалось слово, определившее судьбу веселой девочки Тани.

– Пл-лять! – заорал он.

И следом, вдогонку и без паузы, добавил, куда надо пойти любопытному однокласснику, но тот проигнорировал недобрый совет.

Он отправился прямиком к друзьям, чтобы похвастаться перед ними чужими успехами. Показать свою к ним причастность и осведомленность.

Так с маху и выдал первому встречному, как свербило:

– Дала! Она ж не девочка, – подмигнул он такому же гнилому, как сам, парню. – И мне даст. Я ж говорил, б**дь…

К концу выпускного весь 10 “Б” знал, кто такая Танька. Ореол харизмы и загадочности ее личности рухнул в одну ночь.

Таня так и не появилась больше на вечере, ушла домой. О том, кто она такая, узнала много позже, спустя годы после памятного вечера.

Сашка еще долго поддерживал в кармане свои причиндалы, которые нестерпимо ломило, и украдкой в кустах их разглядывал. Картина его не радовала, алкоголь не глушил боли, и он тоже втихую слинял с выпускного.

По рассказам одноклассников пара всю ночь любилась до потери пульса, пока Сашка не вырубился. А Таньке, этой проститутке, все было мало, и она пошла в стоявшую за городом часть к солдатам, чтобы там, по казармам, угомонить наконец свою ненасытную плоть.

Клевета рождает чудовищ. Всем стыдно, и каждому приятнее верить, что ложь – это правда… При таком раскладе стыдиться нечего, и всех все устраивает. Потом самообман переходит в убеждение. И требует реализации в новой реальности. То есть, Таня теперь должна всю жизнь оправдываться в грехах или оправдывать свое народное звание – быть б**дью или проституткой до скончания века.

Так и случилось. Теперь, когда в городке не клеится разговор о погоде, говорят именно о ней, знатной давалке и шлюхе. Часть пенсионеров, проходя мимо нее, норовят игриво ущипнуть старую ведьму за ягодицу, а другая часть престарелых секс-символов, прославившихся частым с ней соитием на словах и живописными описаниями ее прелестей, обходит почетную проститутку стороной на безопасном расстоянии, на всякий случай прикрывая рукой сползающие спереди штаны.

Маховик не остановить, народная слава вне времени.

Самое интересное в этой истории то, что Татьяна так и осталась девственницей. Так и не встретила б**дь в жизни мужика, которому ей не хотелось бы скрутить яйца.

Таня, Таня… Что ж ты наделала? Вот не надо было давать прозвища своим ближним! А то – Таракан, Паровоз! Тоже мне, ангел…

Или все проще, точно ангел, и ангельской натуре чужды мерзости плоти…

Все мы ангелы и заложники дьявола.

Помните: «Человек – это звучит гордо!»

И какая у него морда.

То-то и оно, что звучит. Как пустой барабан.

Бубен шамана.

Гром после молнии.

Не живет, а звучит.

3

Убивец

Дело казалось совсем простым.

Мужики распивали спиртное в пустой квартире весь вечер. Сосед слушал их до полуночи точно. Шел пьяный эмоциональный треп о бабах, которые, известно, все кошки за редким исключением. И все, без исключения, любят деньги. Свидетель этого разговора жил через стенку, имел от роду 74 года и не имел телевизора, оберегая здоровье.

Когда на следующий день хозяин пьяной квартиры проснулся на кухонном диване, он увидел перед собой гостя, лежащим на полу в луже крови и с проломленным черепом. Гость не дышал, а над его головой роились мухи.

Возле дивана лежали окровавленный молоток и пустая бутылка водки. На столе еще две бутылки, одна недопитая. Недоеденный огурец, огрызок колбасы, яйцо в скорлупе и куски хлеба.

«Что ты наделал, Геныч, что ты, сука, наделал?» – спросил сам себя хозяин квартиры и одним махом из горла прикончил оставшуюся в бутылке водку. Как его вставило, позвонил в милицию и сдался на милость правосудия.

Мертвый гость оказался его старым приятелем, вместе учились в школе. Этим летом он не выходил из запоя, народ видел, как он валялся в дворовых кустах, отключаясь среди бела дня. Порой в тех же кустах и ночевал. Год назад его бросила жена, укатив с залетным командировочным куда-то под Краснодар. С собой забрала дочку пяти лет. После развода Сеня, так его звали, сломался в одночасье. Проводил жену взглядом из зала суда, спрятал глаза от дочки и ушел в беспросвет.

Жилья у него не было, кантовался в строительной общаге. Калымил подсобником на стройках, семенил курьером за водкой. День начинался с похмелья, заканчивался провалом в небытие. В этот раз выход из сна не произошел, и день сурка для Сени закончился.

А накануне случившегося жена Генки тоже грозила ему разводом. Был кто у нее или бзик зашел, Гена не знал. Кто кого из них терпел, еще вопрос. Он согласился с ней, что молодость проходит. Тридцатник скоро, а в перспективе одни перспективы. Только все это к делу напрямую не относится. Следовать примеру Сени он не собирался. А тут…

Ментов приехало трое. Тогда еще менты были, не полиция. Форма другая.

Офицер сел на стул у кухонной двери, подальше от подозреваемого, сержанты встали по бокам от Генки. Руки на расстегнутой кобуре, как положено, в которой должно быть оружие. Морды суровые, хищные.

– Как это произошло? – начал допрос на месте офицер, говоря в нос для солидности.

– Ничего не помню… Все по нулям.

– Вообще ничего? Как начинали, помнишь? О чем говорили?

– Сеня, – Гена бросил на труп полный жалости и раскаяния взгляд и приложил руку к сердцу, – ты меня извини… Ничего личного.

– Что-то вспомнил?

– Ни хрена. Все по нулям…

– А просишь прощения!

– Он мертвый! Пусть идет с миром.

– Ты признаешься, что его убил?

– Может быть, я не помню.

– Так, признание у нас есть, хорошо, – молодой старлей улыбнулся. – Тут еще подпиши… да, здесь… хорошо. Если на молотке твои отпечатки, сядешь по полной! Понимаешь?